Охотники за магией - Галанина Юлия Евгеньевна. Страница 57

Ряха, наконец-то, первый раз за ночь отпустил мои плечи, поддел пальцем крюк и, без церемоний толкнув дверь головой, исчез во дворе. Дождь так и полосовал деревню.

Я стояла, прислонившись к косяку, и дремала, потому что держаться в вертикальном положении самостоятельно сил у меня тоже уже не было, всё-таки несколько часов орать незнакомые песни — это не семечки щёлкать.

Ряха вернулся мокрый (от дождя, не подумайте чего плохого), но куда более бодрый, чем вышел. И дождь его освежил, и мечта осуществилась…

— С облегчением, — поздравила я его, просыпаясь.

— Спасибочки, — отозвался счастливый Ряха. — Хорошо-о-о… Как Медбрат по душе босиком прошёл. Ну, теперь и жить можно. Пошли.

И мы снова стали подниматься.

И поднялись, что удивительно.

Я довела Ряху до его кровати, проследила, чтобы он упал в неё, а не мимо — сама удивилась своей заботливости и решила, что я или святая, или это меня забавляет, или я оправдываю злоупотребление слезой Медбрата только будущим королям и только в карьерных целях. Одно из трех.

Прошла к себе и, задумчиво глядя в залитое дождём оконце, вспомнила последние строчки песни, которую мы старательно пели перед тем, как разойтись:

Забралась под одеяло, обняла подушку и заснула, думая, где может пережидать в горах такой обложной дождь золотой дракон. Или на той высоте дождя не бывает, только снег?

Поспать дольше обеда мне не дали — принесли завтрак.

Девушка, не доверяя это дело мальчишке, сама внесла поднос с молоком и свежими, ещё тёплыми булочками.

— Спасибо, — сонно пробормотала я из-под одеяла. — Поставьте там, я сейчас… — надеясь, что девушка уйдёт, и я буду спать дальше.

Но у девушки были другие планы.

— А что хотел бы получить на завтрак ваш спутник? — спросила она заботливо.

И я про себя подумала: «И Ряха плакался, что в любви ему не везёт…»

— Вы ему кислого молока полведра принесите, — посоветовала я. — Он будет вам очень признателен. И мяса кусок. После вчерашнего веселья иных изысков он не оценит.

— Полведра? — изумилась девушка.

— Никак не меньше, — вздохнула я, пытаясь замаскировать этим вздохом зевок. — Кислого молока надо столько же, сколько накануне было выпито слёзки. А он никак не меньше полведра её откушал.

— Но полведра… — продолжала сомневаться девушка.

— Королевская доза, — объяснила я. — Причём нести лучше в ведре, — пить удобнее.

— Хорошо, пойду, ведро найду, — немного растерянно решила девушка и вышла.

Тёплые булочки искушающе пахли. И неуклонно остывали.

Плюнув на сон, я занялась ими, лениво думая, обратит ли девушка внимание на слова «королевская доза» или нет.

Дождь так же сеял, — а это, значит, вечером кабачок будет полон.

Как я и предсказывала, Ряха с благодарностью похмелился полуведром кислого молока и вновь развил бурную повстанческую деятельность, огорчив девушку невниманием.

Жуя на ходу мастерски запечённое на углях мясо, он вошёл ко мне в комнату, протянул лист бумаги и карандаш, и сказал:

— Записывай.

И принялся диктовать имена и занятия людей, с которыми вчера познакомился.

Я уже исписала лист с обеих сторон, — но имена всё ещё не кончались.

— Да ты же после вчерашнего и своё-то имя забыть должен? — удивилась я.

— Я же вчера не развлекался, а дело делал, — с глубокой внутренней логикой ответил Ряха.

— Дело — не дело, но от такого количества слёзки и кони дохнут, — предупредила я.

— Знаю, — серьёзно сказал Ряха. — Но по-другому мне бы и не поверили. Помыться бы…

— Обратись к доброй девушке, что носит тебе вёдрами кислое молоко, — посоветовала я. — Похоже, в её сердце для тебя открылся хороший кредит.

— То, что простительно легионеру, непростительно королю, — заявил вдруг Ряха.

Я даже немного опешила.

— Ты серьёзно?

— Серьёзно, — кивнул Ряха. — Я прикинул, что к чему и понял, что меня зацепило: мне интересно стать королём. Я почувствовал, что это — моё. Понимаешь? И мне сейчас совершенно не хочется отвлекаться на девушек.

— Ря-а-а-а-ха!.. Я тебе всего лишь помыться в бане предлагаю! — всплеснула руками я. — Просто для тебя — девушка сдвинет банный день. Для меня — нет. Потому что она тобой явно очарована.

— Ладно, уговорила, — величественно кивнул Ряха.

Как я пророчила, банный день впервые в истории заведения сдвинули.

Ряха помылся — и снова плотно засел в общем зале.

Туда понемногу подтягивались новые друзья и знакомые, проспавшиеся после весёлой ночи и теперь мучительно соображающие на трезвую голову, не привиделось ли им вчерашнее от слишком большой дозы горячительного?

Входя в зал и узрев Ряху, некоторые заметно вздрагивали, и на лицах у них появлялось тоскливое выражение: «не привиделось…».

Зато у других зажигались глаза: нудный круг привычных забот порвался о Ряху, как о клинок.

Я чистила в комнате свой легионерский костюм, пытаясь придать ему максимально пристойный вид. Раздобыла на всё той же гостеприимной кухне плошку с репейным маслом и тряпочку, и терла потихоньку кожу костюма, возвращая ей эластичность и мягкий блеск.

Когда покончила с кожей, взяла четвертушку бумаги и выписала на ней три заклинания, рогатое, бабочковое и лимонное, на случай, если этой ночью снова придётся развлекать собравшихся и пением песен дело не ограничится. Шпаргалку решила хранить в голенище сапога.

Дождь уже не шуршал, а вздыхал. А к вечеру и вовсе затих. Поднявшийся вечер стал рвать тучи на клочки и растаскивать их, освобождая небо.

В зале шла какая-то свара, но драки не было и Ряху никто не задирал, он сидел, как и вчера, за столом на отшибе и потягивал пиво, задумчиво глядя на огонь в открытом очаге, в котором как-то зло потрескивали поленья.

А вот общество вокруг него явно разделилось на две группировки. И разделилось оно на почве того, как относится к Ряхе.

Ряха спокойно ждал, когда кончится это брожение и станет ясно, где вино, а где осадок.

Я решила лечь спать пораньше, на случай, если вдруг посреди ночи собравшиеся вновь решат на меня посмотреть.

Перед тем, как отправиться на боковую, выглянула на галерею.

Ряху окружала, в основном, молодежь. Несколько человек, перебивая друг друга, о чём-то горячо спорили. Сам Ряха придерживался прежней тактики: сидел, невозмутимо прикладывался к кружке и молчал.

Убедившись, что у Ряхи всё в порядке, я вернулась в комнату и нырнула под одеяло.

Ночью меня, как повелось со вчерашнего дня, разбудили. Но теперь я проснулась оттого, что за окном раздавались какие-то очень эмоциональные крики. Я открыла окно и выглянула.

В тёмной, влажной после дождя ночи полыхали костры, разложенные во дворе кабака. Даже мне сверху было слышно, как гудит басом пламя. Запах сырой земли смешивался с запахом горящего смолистого дерева и конского навоза.

Люди мельтешили между кострами, что-то там творилось, но что именно — я понять не могла. Что-то, очень редко происходящее в нормальной жизни. На двор то и дело заводили разномастных осёдланных коней и оставляли их у коновязи, — там уже собралось больше дюжины. Кони тревожились, дичились.

Бухая сапогами, в комнату вошёл Ряха, — даже не поворачиваясь, я узнала его шаги.

Закрыв окно, чтобы из него не тянуло сыростью и тревогой, я обернулась.

Ряха сжимал в левой руке то ли связку плетей, то ли пучок ремней, в темноте было не разобрать.

Я запалила от ночника светильник, подошла ближе — и увидела, что лицо у него мрачное, а сжимает он в кулаке хвосты. Только что отрубленные, обыкновенные человеческие хвосты.

— Вот, — сказал Ряха без всякого выражения. — Молодые решили таким образом присягнуть мне на верность.

Рука у него была испачкана — еще бы, обрубленные хвосты сочились кровью, стекавшей на сжимающий их кулак.

— Это всё, конечно, очень романтично, — кисло отозвалась я, брезгливо рассматривая этот трофей. — Но не разумнее бы было заняться им этим после твоей победы? Хвост обратно, увы, не пришьешь, в случае чего…