Порыв ветра - Воронков Николай. Страница 16

Здесь же я увидела и остальных сестер. Приходили они не то, чтобы строем, но очень организованно. Единая форма одежды, и о статусе можно было судить разве что по качеству ткани и её оттенкам. Что на первых порах удивляло — почти полное отсутствие пожилых женщин. Старше сорока — единицы. В основном до тридцати пяти лет. Всех цветов кожи, но все подтянутые, не жеманные, а скорее со спортивной подготовкой. Немного спустя узнала разгадку и этой странности. Надо было отнести стопку выглаженной одежды, и я в сопровождении сестры Дэри потащила её в жилую зону.

Первое впечатление было шоком. Насколько уныло и голо было в хозяйственной зоне, настолько красочно и уютно было в жилой. Уютные чистенькие домики. Сплошные цветники и рощицы. Среди деревьев на нескольких площадках сёстры делали нечто странное. Выстроившись рядами, они словно исполняли странный тягучий танец. Медленные плавные движения руками, корпусом, ногами, странные повороты.

Дэри заметила мой интерес и даже остановилась, как бы разрешая посмотреть побольше.

— Интересно?

Я неопределённо пожала плечами.

— А что они делают?

Дэри странно посмотрела на меня.

— Они готовятся исполнять волю Гернады.

Я чуть не ляпнула — танцевать что ли? И тут уловила что-то знакомое в движениях— так ведь это похоже на наше у-шу! Плавность и мягкость нужны чтобы лучше прочувствовать своё тело, движения. А при быстром исполнении они могут стать смертельными. И Гернада — мать-воительница, вспомнила я. Значит, и её почитательницы вполне могут оказаться местными боевиками. Только чьи приказы они будут выполнять на самом деле? Кого здесь считают «голосом» богини? Или эту волю каждая должна услышать сама и исполнить её в меру своего разумения? Невольно вспомнились женщины с горящими ярость глазами (из нашего барака). Вот этим объяснять ничего не надо, достаточно лишь чуть натаскать в искусстве убивать. Не для этого ли нас здесь держат? Неужели и мне предстоит стать такой? И надо ли мне это самой?

Дэри наблюдала за мной, но видимо моя задумчивость и серьёзность были не той реакцией, на которую она рассчитывала. Убрав улыбку, коротко бросила:

— У тебя ещё всё впереди. Ты сам к этому придёшь…

Одной из моих новых обязанностей стала ежедневная вечерняя уборка в главном зале храма Гернады. В моём понимании, этим однозначно должны были заниматься сами монашки, но по каким-то причинам это поручали в первую очередь нам, нашедшим приют в храме. Около восьми вечера храм закрывали для посетителей, и наступало время уборки. И зал вроде небольшой — метров двадцать на тридцать, и почти пустой, за исключением пятиметровой статуи матери-воительницы, и делов-то вроде немного — помыть пол, но вскоре выяснился один не очень приятный момент. Стены были сложены из блоков гранита, а вот пол почему-то выложили из молочно-белых полированных плит чего-то вроде мрамора. И даже при местной чисто кожаной обуви посетители умудрялись оставлять на полу грязные полосы, куски мусора и прочего неприятно пахнущего дерьма. Приходилось ручками, на карачках, оттирать каждое пятнышко. Но и это ещё не всё. По какой-то непонятной прихоти строителей плиты пола были сделаны не строго прямоугольными, а с небольшими фасками по краям. Из-за этого на стыках плит образовались канавки, в которых с удовольствием скапливался мусор. Поэтому перед мытьём полов необходимо было сначала специальной кисточкой вымести мусор из канавок, собрать его маленьким совочком, а мусор сложить в отдельное ведро. Потом вымыть пол влажной тряпкой и снова почистить канавки от возможно попавшего туда мусора. Как я ни пыталась, но понять причины такого устройства полов и такого отношения к мусору я не могла. Что, нельзя было сделать плиты ровными, а пол без щелей? Судя по качеству полировки и идеальной подгонке плит — без проблем. Так зачем эти сложности? Может это имеет какой-то религиозный смысл? У меня несколько раз даже промелькивало нехорошее подозрение, что первоначальное предназначение этих «желобков» — сбор крови жертв, которых убивали прямо в этом зале. Один раз даже захотелось вылить воду из ведра на пол и посмотреть, куда она потечёт. Но при одной мысли, что мои предположении верны и вода потечёт к статуе, мне чуть не стало плохо. Да я ведь после этого здесь не смогу находиться! Но если не проверять, а только предположить… то это могло объяснить маниакальное стремление к чистоте пола, а особенно желобков. Во всяком случае, выносить ведро с собранным мусором мне не доверяли. Куда девали, как использовали — неизвестно, а спрашивать открыто я пока побаивалась.

Вот и сегодня взяла ведро с водой, тряпку, ведёрко и кисточку для мусора. Работа нудная, но делать всё равно придётся. Ещё бы здоровье не подвело. Вроде я уже немного очухалась от побоев, но после обеда меня начало лихорадить. Температуры нет, но всё внутри дрожит от слабости, мутит, голова кружится, разболелся низ живота и поясница. Была бы дома — просто легла в укромном уголке и постаралась отлежаться. Но здесь — «не дома», и кусок хлеба надо отрабатывать.

Сегодня у меня получалось плохо. Вместо планомерной уборки полосами я ползала как дурная муха по стеклу — без цели и смысла, лишь бы не останавливаться. В голове мутилось, пот тёк чуть ли не ручьями по всему телу. Несколько раз пришлось даже просто сесть, чтобы не ткнуться носом в пол.

Когда над головой раздался голос, я уже почти ничего не соображала. С трудом поняла, что это настоятельница и она в страшном гневе, хотя причину я поняла не сразу. Только через некоторое время различила что-то о святотатстве, подлой крови. Потом настоятельница чуть не ткнула меня носом в какие-то тёмные пятна и разводы на полу. Что ей от меня надо? Потом пришло осознание, что это следы крови. Откуда она здесь? Похолодев от догадки, опустила глаза на собственное платье и чуть не грохнулась в настоящий обморок — платье было всё в тёмных разводах пота, а на подоле к этому добавились ещё и красные пятна. Неужели, как всегда не вовремя, начались месячные? А я, вся мокрая от пота, с грязным подолом, то и дело присаживалась, стараясь успокоить головокружение, своим подолом это всё и устроила? Наверное, из-за этого и все эти тёмные пятна. Стыдоба конечно, но вина-то моя в чём? Стараясь не упасть, я постаралась выпрямиться и твёрдо смотреть в глаза настоятельницы.

— И нечего на меня орать — почти прошептала я — Кроме этого платья у меня больше ничего нет, даже нижнего белья. От работы никто не освобождал. Так в чём моя вина?

Настоятельница заткнулась, гнев постепенно сменился холодной яростью. Громко хлопнула два раза в ладоши и приказала прибежавшей служанке привести сестру-хозяйку. Когда старая карга явилась, то сразу поняла причину вызова. В непритворном ужасе подняла глаза вверх, сложила молитвенно руки и что-то торопливо забормотала извиняющимся голосом. Закончив, уже деловито обратилась к настоятельнице.

— Примерно наказать? Палками? Плетьми?

Настоятельница зло поджала губы.

— Для начала отведи её к себе, вымой, дай новое платье и бельё. Это платье — она скривилась — пусть оставит себе на тряпки. А потом — в глазах её снова заплескалась ярость — приведи её сюда, дай свежей воды, тряпок и пусть до утра смывает свой позор. И если утром я обнаружу хоть капельку, хоть пятнышко, хоть намёк на них…

Стараясь не скатиться на угрозы, она резко повернулась и ушла. Наверное, надо было испугаться, но мне было всё равно. Дэри оценила моё состояние, молчком схватила за руку и потащила за собой. На заднем дворе раздела меня, не спрашивая разрешения, несколько раз просто окатила из ведра колодезной водой. Шок от холодной воды помог немного прийти в себя, и я уже самостоятельно сполоснулась из ведра, смывая с себя пот и потёки крови.

В качестве «нового» платья получила старое застиранное платье какой-то жрицы. А «бельём» оказались панталоны из грубой ткани с завязками на поясе и на бёдрах. Ужас, конечно, но я здесь и этого ещё не имела. К тому же они позволяли хоть как-то решить мои женские проблемы.