Ведьмина книга (СИ) - Андреева Марина Анатольевна. Страница 7

Маша недолго колебалась. Желание убедиться в том, что место из снов существует, нахлынуло с новой силой. Девушка даже наняла инструктора по вождению для закрепления навыков. Неделю спустя она подъезжала к небольшой деревушке, где действительно вовсю велись дорожные работы.

Въехав в деревню, она остановилась. Надежды начали таять на глазах: эта часть селения даже отдалённо не напоминала её сны. Хотя… если присмотреться, у того дома конёк знакомый, но он был деревянный, а этот скрыт за многочисленными слоями краски. А соседний вообще какой-то современный: забор сетка, окна пластиковые, обшит сайдингом. «Наверное, дачный. Местным такое не по карману», – предположила девушка.

«Столько мечтать, а оказавшись на месте, не знать, что делать,» – усмехнулась она и, решив прогуляться пешком, вышла из машины. День выдался солнечным и безветренным. Непривычно чистый для городского жителя воздух опьянял. «Надо где-то остановиться. Постучаться в первый попавшийся дом или спросить совета у Витьки?»

Маша достала телефон. Сети не было.

– Вот черт, – выругалась она.

Вышедшая в этот момент из ближайшего двора пожилая грузная женщина обернулась на звук её голоса. В глазах мелькнуло неверие, смешанное с узнаванием. Крестясь и причитая, старуха кинулась прочь.

Маша пожала плечами и забралась обратно в салон авто. Поселок не так гостеприимен, как она ожидала. Проехав чуть дальше, она увидела то, во что боялась верить: дом, где жила её сестра из снов – Клава. Крыша немного прохудилась, но сомнений не было – это он! Остановилась. Вышла из машины. Память тут же восстановила образ живущей здесь девушки. Фигуру, рост, длинные светлые волосы, черты лица. И в этот момент дверь дома открылась, и на пороге появилась – она! Маша как завороженная смотрела вслед скрывшейся в хозпостройках девушке. Она потёрла глаза, ущипнула себя: «Это не сон!» Хотя её сны всегда были слишком реальны, как отличить, явь это или нет?

Выйдя из машины, она по свойски просунула руку в ничем не примечательную щель между досок калитки, подцепила пальцем петельку, замочек щелкнул, и дверца с тихим скрипом подалась вперед. Стоило войти во двор, и там же показалась «сестра». Светловолосая встала как вкопанная, смотря на гостью.

– Клава? – нерешительно произнесла Маша.

– А-а-а, – странно отреагировала та в ответ и, поворачиваясь в сторону дома, крикнула: – Ба! К тебе пришли.

Минуты две ничего не происходило, затем скрипнула входная дверь, и на улице появилась сухонькая старушка лет семидесяти. Её выцветшие глаза, не мигая, уставились на Машу.

– Варька! Как ты смогла? – воскликнула она и с неожиданной прытью кинулась навстречу, заключив девушку в объятия.

Пожилая женщина, что-то приговаривая, завела гостью в дом. Маша следовала за ней словно в трансе. Только сейчас она осознала то, на что абсолютно не обращала внимания: во снах её действительно звали Варварой! Написала уже четыре с половиной книги об этом и не заметила? Талант! Что делать-то? Сказать, что это ошибка, или согласиться? Ведь там, во снах, она ею и была. Планировка дома оказалась знакома, а вот обстановка частично изменилась. Маша подошла к резному платяному шкафу, коснулась его рукой и воспоминания вспыхнули в сознании: рыжеволосый парень, деревенский плотник подарил сестрам своё творение.

– Степашка-ромашка золотые ручки. Ты сохранила его, – неожиданно для самой себя с теплой улыбкой произнесла девушка.

– Как церквушку с домом спалили, только он чудом и остался. Полвека прошло, а мне всё кажется, я запах чувствую. Варя, Варенька! – не переставая гладить гостью по плечам и спине, приговаривала старушка, и слезы медленно стекали по её щекам. – Прости меня дуру старую, не смогла я тебя уберечь…

Всё это было слишком странным. Нервы были на пределе, хотелось бежать прочь. Подальше от этих людей, этого места. В голове не укладывалось, что Клавдия – это обнимающая Машу сухонькая старушка, а не похожая как две капли воды на «сестрицу» из снов девушка, стоящая чуть поодаль. Гостья терялась: как себя вести. Пожилая женщина одновременно ощущалась и чужой, и родной.

Ни с того, ни с сего в памяти пронеслись события последней ночи. Вопреки обыкновению, сон напоминал кошмар: Маша или, точнее, Варя оказалась подло заперта в деревянной церквушке, которую облили керосином и подожгли ненавидящие её местные кумушки. Сначала девушка металась в ужасе, голосила что было сил, но никто и не думал прийти на помощь. Едкий дым щипал глаза, заставлял свою жертву выворачиваться наизнанку в приступах удушливого кашля. И вдруг страх ушел, уступив место гневу. Сквозь шипение быстро схватившейся древесины, донеслись раскаты грома, завывание ветра, двери церквушки, словно снесенные мощным тараном, слетели с петель, а на улице, неумолимо туша пламя, бушевал невиданный по силе ливень. Стоило покинуть удушливый плен, и стихия начала утихать. Едва отдышавшись, девушка из последних сил поплелась к дому, откуда несколько дней не выходила. Но никто её больше не тревожил, попритихли бабоньки местные. А когда она наконец-то вышла из дома и направилась к берегу озера, царящую вокруг тишину разорвал звук выстрела. Щемящая боль пронзила спину. Рука коснулась груди и окрасилась кровью. Варя ощущала, как жизнь капля за каплей вытекает из неё. Обида накатила, заслонив собой все чувства. «За что? Я никому не желала зла. Мечтала о любви… ну что ж, я по вашей воле жить не буду, и вам тогда не жить!» И мир уплыл, и вновь вернулся. Больше не существовало боли, запахи исчезли, остались картинки, мысли, звуки и обида, которой не было прощения. Маша проснулась утром в холодном поту, и откуда-то пришло понимание: снов больше не будет, только реальная жизнь.

Девушка, вспомнив Витины слова про фото, обежала взглядом бедно обставленную, но уютную комнатушку. Между окнами обнаружилась рамка с десятком фотографий. Мягко отстранив не прекращающую причитать старушку, Маша подошла ближе и присмотрелась. Забыв спросить разрешения, она сняла рамку со стены и вытащила фото своего двойника.

– Мы на удивление похожи, – гладя изображение, произнесла она и столкнулась взглядом с ничего не понимающей светловолосой. – Но я не Варвара, то есть: днём я – это я, ночью – она.

Белокурая внучка Клавдии непонимающе переводила взгляд с бабушки на гостью.

– Да, да, девочка, прости. Конечно же, ты не она. Но в тебе её часть, я чувствую. Твою мать звали Леной?

– Откуда вы знаете, что её уже нет?

– Чувствую. Но ты не ответила.

– Да.

– Значит, выжила-таки, продолжила Варькину линию. Молодца… тебе двадцать пять, наверное?

– Да.

– Мать родами умерла во столько же?

– Но откуда…

– Сны-то вспомни, того гляди поймешь.

– Вы ведьма?

– Ну… зачем так? Сама такая же. Не случайно Варя тебя в наши места заманила, сама б ты дорогу не нашла. Вокруг тебя зло вертится. Да и тут сейчас нечисто… ой, нечисто. Да что же я? Вы знакомьтесь, что ли? – зачастила старушка и умолкла в ожидании.

– Маша, – после неловкой паузы робко произнесла девушка.

– Ну вот и чудно. Меня ты и так знаешь. А это Светланка, внучка моя. Дочка-то замуж за военного выскочила, да вот не повезло, как и большинству женщин из нашего рода… жизнь малышке дала, а свою потеряла. А отец колесит теперь по всей Руси, а Светка здесь, у меня. Не дело девке по временным квартирам мотаться, да и мне старой – подспорье, – продолжала старушка, а бросив взгляд в окно, добавила: – Машину-то отгони, а то всю дорогу перегородила. Не дай боже, зацепит кто. А я пока чаек заварю. На травках. Сама собирала. Светка, комнату гостье приготовь. Нече стоять, рот разинув.

Маша, как загипнотизированная, вышла на улицу, села за руль, перепарковала машину и вернулась в дом, где уже витал аромат свежезаваренных трав.

– Я словно чувствовала, что гости у нас будут, – причитала Клавдия, – с вечера тесто поставила, а с утречка уже и пирогов напекла. Да ты не жмись по углам, словно чужая. Кровинушка ты наша…

– Кровинушка? – растеряно повторила гостья.