Заклинание для хамелеона - Пирс Энтони. Страница 61

Женщина и мальчик молчали, но по их дыханию и позам было видно, что они не призраки, а люди, живые и материальные. Как и зачем они попали сюда? Почему ни Бинк, ни Хамелеоша не видели, как они вошли? Незамеченным подойти к замку практически невозможно — он построен так, чтобы наилучшим образом отбить любое нападение. К тому же главный вход по-прежнему перекрыт опущенной решеткой. А возле черного хода Бинк крутился все утро, занимаясь своими бомбами.

Но, как бы то ни было, они проникли сюда — тогда почему молчат? Почему молчит Трент? Застыли в жутковатом молчании и только глазеют друг на друга. Нелепая какая-то сцена…

Бинк принялся рассматривать странную безмолвную парочку. Чем-то они смутно напоминали вдову и сына Дональда-тени, тех самых, которым он рассказал о серебряном дубе, что избавит их от бедности. Сходство было не во внешности — эти двое куда привлекательнее, и никаких следов бедности не заметно, — а скорее в таком же настроении тихой и безмерной грусти. Неужели и эти потеряли отца и кормильца? И пришли к Тренту за помощью? Если так, то не того волшебника они выбрали.

Бинк отошел от окошка — подглядывать было неприятно. Даже злые волшебники имеют право на личную жизнь. Бинк вышел в коридор, затем на лестницу. Милли, сделав свое дело и предупредив его, исчезла. Должно быть, призраки тратят много сил на материализацию и членораздельную речь и после каждого появления должны восстанавливать силы в своем вакууме… или где там они пребывают в свободное время?

Бинк вновь направился в библиотеку, на сей раз нарочито громко топая, чтобы его приближение не осталось незамеченным. Тогда Тренту придется представить его посетителям.

Но когда Бинк толкнул дверь, он увидел одного Трента. Тот сидел за столом, погруженный в чтение, и поднял голову при появлении Бинка:

— Почитать что-нибудь решил?

Бинк не выдержал:

— Где люди?! Куда ты дел людей?!

Трент нахмурился:

— Каких людей, Бинк?

— Женщину и мальчика. Я их видел. Они были прямо здесь… — Бинк запнулся. — То есть я не хотел подсматривать, но когда Милли сказала, что у тебя аудиенция, пошел в ту комнатку и поглядел в окошко.

Трент кивнул:

— Значит, видел. Я не хотел бы обременять тебя моими личными проблемами.

— Кто они такие? Как попали сюда? Что ты с ними сделал?

— Это моя жена и сын, — печально сказал Трент. — Они умерли.

Бинк вспомнил, как матрос рассказывал об обыкновенской семье злого волшебника, погибшей от какой-то обыкновенской болезни.

— Но они были здесь. Я же собственными глазами видел.

— А увидел — тут же поверил. — Трент вздохнул, — Бинк, это были два таракана, превращенные в подобия моих любимых. Кроме них двоих, я никого не любил и никого уже не полюблю. Я тоскую по ним, жизнь без них не в жизнь. Но могу лишь время от времени смотреть на их подобия. Когда я потерял их, уже ничто не могло удержать меня в Обыкновении, — Он поднес к лицу кружевной платочек с монограммой замка Ругна, и потрясенный Бинк увидел, что в глазах злого волшебника блеснули слезы. Но Трент мгновенно взял себя в руки, — Однако тебя это все не касается, и я предпочел бы воздержаться от обсуждения… Что привело тебя сюда, Бинк?

Ах да, он же принял твердое решение, и надо его держаться. Хотя его замысел и казался почему-то уже не столь привлекательным, Бинк твердо сказал:

— Мы с Хамелеошей уходим из замка Ругна.

Трент поднял красивую бровь:

— Опять?

— На этот раз все серьезно, — сказал Бинк, уязвленный такой реакцией. — Зомби нас не остановят.

— И ты счел нужным сообщить об этом мне? Мы ведь уже пришли к взаимопониманию по этому вопросу. Не сомневайся, рано или поздно я обратил бы внимание на ваше отсутствие. Если ты боишься, что я буду противиться вашим планам, не разумнее ли было уйти, не ставя меня в известность?

— Но по условиям нашего перемирия я считаю себя обязанным… — начал Бинк без улыбки.

Трент махнул рукой:

— Что ж, не стану утверждать, что рад вашему уходу. Я научился ценить твои достоинства, нравственные принципы, позволившие поставить меня в известность о твоих намерениях. Хамелеоша тоже превосходная девушка — верная, надежная и хорошеет не по дням, а по часам. Очень хотелось бы видеть вас в стане моих союзников, но коли это невозможно, остается пожелать вам всяческих удач.

Бинку стало совсем неловко.

— Извини, но это не просто расставание добрых знакомых, — Лучше бы он не видел жену и сына Трента, не знал, кто это такие. Ясно же, что они были хорошими людьми, не заслужившими такой злой судьбы. Бинк всем сердцем сочувствовал горю волшебника — Замок не отпустит нас добровольно. Придется заставить его. Поэтому мы заложили бомбы…

— Бомбы! — воскликнул Трент. — Это же обыкновенная пакость. В Ксанфе их нет и не будет. Пока я король.

— А вот раньше бомбы были, — упрямо возразил Бинк. — Во дворе растет дерево с бамбуховыми вишнями. Каждая такая вишенка при ударе взрывается — и сильно.

— Бамбуховые вишни, — повторил Трент. — Ясно. И что вы сделали с вишнями?

— Заложили под укрепления замка. Если он попытается остановить нас, мы его уничтожим. Так что всем будет лучше, если он… отпустит нас с миром. И сказать тебе об этом я должен, чтобы после нашего ухода ты разминировал замок.

— А смысл? Разве ты не противник моих планов — и планов замка? Уничтожив и замок, и волшебника, ты одержал бы чистую победу.

— Чистую? Грязную! И такая победа мне не нужна, — заявил Бинк. — Я… Слушай, ты мог бы принести Ксанфу столько добра, если бы только… — Бессмысленно продолжать: злой волшебник по природе своей не может служить добру. — Вот список мест, где заложены бомбы, — продолжил он, кладя на стол листок бумаги. — Тебе нужно будет очень осторожно собрать все мешочки и отнести куда-нибудь подальше.

Трент покачал головой:

— Сомневаюсь, что бомбы помогут тебе уйти, Бинк. Замок ведь не является разумным существом. Он просто реагирует на определенные раздражители. Хамелеошу он, пожалуй, отпустит, но тебя — нет. Ты в его восприятии — волшебник, а потому должен остаться здесь. Да, ты перехитрил замок, но он-то о твоей хитрости не догадывается. И в этот раз зомби снова встанут на твоем пути.

— Тогда придется взрывать.

— Вот именно. Взорвешь свои вишенки, и мы погибнем все вместе.

— Но мы можем выйти и метнуть вишню за спину. Если замок нельзя перехитрить…

— Перехитрить его нельзя, потому что он не умеет мыслить, а просто реагирует. Ты будешь вынужден уничтожить его, а этого я допустить не могу, замок Ругна мне очень нужен.

Разговор принимал крутой оборот, но Бинк был к этому готов.

— Если превратишь меня, Хамелеоша взорвет бомбы, — сказал он, чувствуя холодящий азарт противостояния. Такого рода силовые игры были ему не по нраву, но он знал, что до этого не могло не дойти, — И если ты вздумаешь мешать мне…

— Нет, перемирия я не нарушу. Но…

— А ты и не можешь его нарушить. Или я возвращаюсь к Хамелеоше, или она бросит вишенку в мешок с бомбами. Она настолько глупа, что способна лишь слепо выполнять приказы.

— Послушай меня, Бинк. Хранить перемирие меня заставляет данное мною слово, но никак не твои тактические ухищрения. Я мог бы превратить тебя в блоху, а твой облик придать какому-нибудь таракану и отправить его к Хамелеоше. И как только она выпустит из руки вишню…

На лице Бинка отразилась полнейшая растерянность. Злой волшебник действительно может без труда расстроить все его планы. Глупая Хамелеоша начнет что-то понимать, когда будет уже поздно. Да, глупость ближнего — вещь обоюдоострая.

— Я не стану этого делать, — продолжил Трент, — и излагаю тебе такой вариант, только чтобы ты понял, что у меня тоже есть представления о морали. Цель никогда не оправдывает средств. Мне кажется, что ты позволил себе на какое-то время забыть об этом, но очень скоро ты поймешь свою ошибку и исправишь ее. Я не могу позволить тебе бессмысленно уничтожить такое замечательное и исторически ценное сооружение.