Господство Меча - Райс Морган. Страница 48

Несколько минут спустя Гвендолин увидела, что океан почернел. Это были черные корабли Империи, которые растянулись, насколько хватало взгляда. Это был целый мир кораблей – она и не знала, что такое их количество может существовать в мире. Гвен поражалась тому, что все они хотят спуститься к такому маленькому острову, что все они идут только за ней.

Вдруг над головой, очень близко, Гвен услышала пронзительный крик. Подняв голову вверх, она приготовилась к худшему, но была потрясена, увидев Ралибара. Он появился откуда-то из острова, крича и размахивая крыльями, расправив когти. Гвен думала, что он улетит прочь, подальше от надвигающегося на них разрушения, что он спасет себя.

Но, к ее удивлению, Ралибар летел один, прямо над ее головой, навстречу приближающейся армии. Он храбро летел изо всех сил и не стал медлить перед столкновением с ними. Сердце Гвен защемило от храбрости Ралибара. Он знал, что встретится со смертью, но не дрогнул перед битвой. Этот одинокий дракон – такой гордый, такой благородный – летел вперед, чтобы пожертвовать собственной жизнью, чтобы умереть в сражении, защищая Гвендолин и ее народ, чтобы убить как можно больше драконов.

Гвендолин крепче прижала к себе Гувейна, отвернувшись и быстро спустившись по винтовой каменной лестнице. Время пришло.

Гвендолин быстро шла вдоль скалистой береговой линии возле моря, прижимая к себе Гувейна. Они были только вдвоем. Вдали она слышала крик драконов и знала, что они уже близко. Теперь у нее мало времени.

Гвен слушала шум волн, мягко плещущих на берегу в этой спокойной бухте в задней части острова, которая вела к морю, чье течение было настолько сильным, что вода выходила из берегов. Она шла к небольшой лодке, которую приготовила для этой цели. Лодка достигала восьми футов в длину, на ней были мачта и паруса. Она была достаточно большой для ребенка.

Одного ребенка.

Гвен плакала, в последний раз крепко прижав к себе Гувейна, наклонившись и поцеловав его. Она целовала сына как можно дольше, пока Гувейн не начал плакать. Она продолжала опускать его, пока он не оказался в безопасности в своей колыбели внутри лодки, завернутый в одеяло и с шерстяной шапочкой.

Гвендолин рыдала, опустившись на колени рядом с сыном, в то время как Гувейн хныкал.

Гвен посмотрела на море, на горизонт, и ее сердце разрывалось на части. Мысль о том, чтобы отправить своего сына в неизвестность, была для нее невыносима. Но она знала, что поступит эгоистично, если оставит его рядом с собой. Оставить Гувейна здесь означает обречь его на мгновенную и жестокую смерть. Там он тоже, вероятно, умрет. Но, по крайней мере, у него может быть шанс. Это может быть один шанс на миллион, когда он отправится в огромное и открытое море. Но кто знает, куда течение и судьба могут его отнести. Гвен молилась о том, что, возможно, они отнесут его в безопасное место, к матери и отцу, которые его полюбят. Возможно, его вырастит кто-нибудь другой, он станет великим воином, проживет жизнь, которая предназначена ему судьбой. Может быть, у этого ребенка есть шанс на жизнь. Больше всего на свете Гвендолин хотела дать ему все это, но знала, что не может.

«Я люблю тебя, дитя мое», – сказала она, имея в виду каждое слово, не в силах сдержать слезы.

После этих последних слов Гвен опустилась на колени и подтолкнула лодку.

Это была небольшая лодка и она покачнулась, когда Гвен толкнула ее на спокойную воду. Легкое течение медленно и осторожно вынесло ее в море. Крики Гувейна, вместо того, чтобы стихнуть, становились все громче и громче, пока течение несло его одного в пустое серое море.

Гвендолин смотрела, как он уплывает, сверкая глазами цвета моря, но поняла, что она больше не в силах это видеть. Гвен закрыла глаза и в последний раз молилась изо всех сил:

«Пожалуйста, Господи. Будь с ним».