Дар сгоревшего бога - Клеменс Джеймс. Страница 102

— Ну и прямой путь, — ворчал он, — глаза бы не глядели…

Тилар снова сверился с картой. Убежденности, что плывут они в нужную сторону, Дарт на его лице не заметила. Он нахмурился, посмотрел вверх.

— Были бы хоть звезды видны…

Тут глазам открылось такое зрелище, что девочка, несмотря на все опасности, замерла в восхищении. По обе стороны лодки цвели водяные лилии, высоко вознося развернутые лепестки над широкими зелеными листьями. Над ними, похожие на спелые виноградные грозди, красовались висячие гнезда лиловогрудых стрижей. При приближении лодки птицы сорвались всей стаей в полет. Опустевшие гнезда закачались, ударяясь друг от друга, и зазвучала чудесная трель, словно кто-то заиграл на дудочке.

Впереди показалось высокое дерево, ветви которого располагались столь правильными ярусами, как будто их подрезала рука человека. Свет Брантова факела озарил великое множество белых, закрывшихся на ночь цветов, подобно снегу усыпавших зеленую крону.

Лодка подплыла ближе, и Дарт увидела, что один цветок начал вдруг раскрываться. Блеснули красные глазки, высунулась маленькая круглая головка. Лепестки разошлись шире и… оказались крыльями.

То были не цветы.

Летучие мыши.

Как прежде стрижей, свет огня поднял в воздух и эту стаю. Только в отличие от стрижей мыши не улетели.

Они ринулись к лодке.

— Факелы! — крикнул Тилар.

Малфумалбайн поднялся, раскачав лодку, схватил две головни. Дарт тоже подпалила одну. В одно мгновение вся лодка озарилась сполохами. Но мыши, не устрашенные, яростно атаковали. Они садились с лету на плечи, руки, головы, спины. Рвали когтями одежду, вонзали игольно-острые зубы в плоть. И хуже всех пришлось Малфумалбайну, поскольку он был самой крупной и высокой мишенью.

Или потому, что держал сразу два факела?..

Дарт вспомнила, что мышей разбудил свет.

Возможно, он заодно и разозлил их?

Проверяя эту мысль, она смахнула очередного зверька с шеи и окунула факел в воду. Тот зашипел и угас. Мыши тут же оставили ее в покое. И устремились к великану, хотя тот, размахивавший своими огромными ручищами, выглядел куда опаснее.

— Огонь виноват! — крикнула Дарт. — Он злит их, заставляет нападать!

Все быстро погасили факелы. Последнюю головню Малфумалбайн метнул далеко за борт. Переворачиваясь на лету, та разгорелась еще ярче. Летучие мыши дружно ринулись за ней.

Покусанные, исцарапанные путники снова очутились в темноте.

— Мышки-то похуже змеек будут, — проворчал Малфумалбайн, посасывая раненый палец.

Поплыли дальше без факелов.

— Осталось уже немного, — сказал Тилар, скатав карту и сжав ее в руке.

Словно подтверждая его слова, впереди, за перекрестьем древесных стволов, показался свет. Тилар велел Роггеру править с открытого пространства в чащу, под прикрытие низко растущих ветвей и кустарника, где флиттер плыл еле-еле. Зато прибытие незваных гостей сложнее будет обнаружить.

Едва осталась позади стремнина, река вновь загустела от водорослей и лесного сора. Поток алхимии Роггер сократил до тоненькой струйки, и теперь их несло вперед скорее течение, чем механизмы судна.

Свет постепенно приближался.

— Чем это несет? — Роггер зажал нос.

— Серой. — Тилар жестом велел ему умолкнуть.

Осторожно лавируя между кустами, Роггер все замедлял ход. Наконец перекрыл подачу алхимии совсем. Теперь лодку двигал Малфумалбайн — хватаясь за ветки и подтягиваясь.

— Стой! — скомандовал наконец вор.

Все поспешили к капитанскому месту. Лодка клюнула носом, и великан попятился к корме, чтобы восстановить равновесие.

Дарт встала рядом с Брантом. Сквозь брешь в листве глазам явилось устрашающее зрелище.

В центре открытого пространства, напоминающего озеро посреди затопленного леса, возвышался остров. Его обрамляли шесть высоких утесов, наклоненных к воде, отчего он походил на гигантскую полузатонувшую корону.

Обращенные к суше склоны их были стесаны, и Дарт умудрилась разглядеть какие-то картинки и символы, выбитые на гладкой поверхности. Девочке сразу представился круг камней, покрытых древними письменами, в лагере виров.

Внутри короны вились кольцом по острову низенькие каменные строения. А в самой середине ее пылал огромный костер, зеленый, и отблески этого странного пламени играли на стенах домишек и склонах утесов.

— Это древнее поселение людей, — тихо сказал Роггер.

— Которое присвоил Кабал, — добавил Тилар. — И явно не случайно. Он привлекает союзников-людей, обещая положить конец тирании богов. Какой же оплот может быть лучше, чем одно из наших поселений, имеющих многовековую историю?

— А почему вода здесь кипит и светится? — спросила Дарт. — Из-за темной Милости?

Вода и впрямь бурлила вокруг всего острова. Над ней вздымался белесой пеленой пар, относимый прочь ветром, источник серного запаха. Из глубин просвечивало сквозь толщу воды красное сияние.

— Нет, — сказал Брант. — Это не темная Милость. Похоже на расплавленный поток из вулкана Такаминары, такой, как тот, что разделил Сэйш Мэл. Богиня простирает огненную руку в окраинные земли.

— Зачем? Чтобы защитить остров?

Ответил Роггер:

— Скорее, весь мир… Готов поспорить, она спалила бы остров, когда б могла. Но ее не подпускает этот зеленый огонь, который, наверное, поддерживают бродяги. И она ничего не может сделать. За пределами своего царства Такаминара не столь могущественна. А здесь она противостоит в одиночку невесть какому числу богов.

Слуха Дарт коснулось вдруг сладчайшее пение, всего несколько звуков, принесенных ветром издалека, но исполненных силы. Песня-манок… Тилар, однако, ее как будто не услышал. Его хранил алмаз, очищенный и обрученный с мечом.

Регент переступил с ноги на ногу.

— Нужно перебраться через кипящий участок. Поднимаемся высоко, летим быстро, садимся подальше от воды. Чем скорее…

Закончить ему не дал ужасающий рев, донесшийся с берега.

Волна холодного воздуха хлынула оттуда, сдула серные испарения, обратила их в воду. Брызги оросили листву над головами путников. Из зеленого огня, подсвеченное им снизу, но тоже пламенеющее, поднялось нечто… развернуло, извиваясь в воздухе, огромные черные крылья. С плеч слетел в жадные объятия огня не нужный более плащ.

— Перрил… — простонал Тилар.

— Уподобленный духу ветра, — сказал Роггер. — ДемонДУХ…

Тот снова заревел, не так громко, как при рождении, но столь же яростно. Взмыл ввысь. От него веяло силой, которая страшила даже на расстоянии.

— Кто же его уподобил? — спросила Дарт.

Роггер ответил:

— Вспомни, кто владеет этим источником темной Милости. Кто повелевает духами ветра.

— Лорд Ульф, — сказал Тилар.

Роггер кивнул.

— Это его последний ход.

Раздался оглушительный грохот.

Штормовая башня затряслась.

— Стена! — крикнула Катрин, бросаясь к окну полевого зала. Ощущая, наряду с ужасом, и некоторое облегчение.

Весь последний колокол они то готовились к верной гибели, то преисполнялись отчаянной надежды. Предлагали и отвергали тысячи планов. Единственной защитой, увы, оставался огонь, который подпитывали алхимией Геррод и другие мастера. Огня было мало для той территории, которую надлежало оборонять. Но в иных стратегиях пользы не было вовсе.

Поэтому Катрин и ощутила облегчение. Настал час действия. Всю эту долгую ночь они удерживали башню — от духов ветра, от ведьмы, от демонов.

Теперь предстояло продержаться против бога.

Они собрались у окна — Катрин, Геррод, Аргент и Делия. Отец и дочь больше не разлучались. Возможно, узнать друг друга как следует им было не суждено. Но оставалось время хотя бы побыть рядом.

На глазах у Катрин обвалилась внутрь, во двор, треснув от вершины до основания, большая часть защитной стены, простоявшей четыре тысячи лет.

«Зачем он показывает свою силу?» — подумалось ей. Почему попросту не заморозит всех разом?

Но затем она вспомнила ледяное лицо бога. И поняла, что это не бесцельное хвастовство, не нарочитое запугивание. Таково было намерение лорда Ульфа — разрушить Ташижан постепенно, стену за стеной, башню за башней, камень за камнем.