Гарри Потер и Обряд Защиты Рода - Collinerouge Danielle. Страница 65
– Я всегда знал, что Сириус был ближе Джеймсу, чем я. Из-за моей влюбленности в твою маму мне было неловко перед твоим отцом. Он догадался? Конечно, да, я просто не мог от неё оторвать взгляд, плохо скрывал свои чувства.
– Нет, - покачал головой Гарри, - ему сказал Сириус. Вы говорили с ним об этом?
– Да, - ответил Люпин. – Сириус всегда был очень умным и наблюдательным. Но я клялся ему, что не имею никаких видов на Лили. Да и глупо было это. Она очень любила Джеймса. А я… оборотень, вечно измученный своей болезнью. Сириус наверняка начал подозревать, что я связался с упивающимися… Я понимаю его, что ещё оставалось думать?! Мы полагали, что убить хотят только Джеймса, путь к Лили был бы свободен, тем более она всегда меня жалела и относилась ко мне с большой симпатией. Все сходилось!
– Но почему никто не догадался, что это Петтигрю! – воскликнул Гарри.
– Если бы ты его тогда видел, Гарри, - горько усмехнулся Люпин, - он так пресмыкался перед Джеймсом и Лили…
– Когда мы с вами говорили… последний раз, вы сказали неправду или действительно думали, что Сириус забыл о… страсти Петтигрю?
– Гарри… я не знал, стоило ли тебе говорить об этом…
– Стоило! Я просил вас сказать правду!
– Извини, - вздохнул Ремус. – На некоторое время нам показалось, что у Петтигрю все прошло. Он даже девушку себе завел. Но однажды… Мне неприятно говорить об этом, Гарри, но… я узнал, что Петтигрю встречался с магглами-геями.
Гарри вздрогнул.
– Тот парень, которого я увидел… он был очень похож на Джеймса…
Гарри с трудом дышал, ясно видя перед собой то, что вспоминал Люпин – испуганное пухлое лицо молодого Петтигрю, рядом с которым, едва прикрытый одеялом лежал темноволосый парень со сладко-нежными чертами лица. Едва ли ему было больше 19.
– Я был шокирован, - произнес Люпин. – Одно дело восхищенные взгляды в Хогвартсе, а другое дело… постель. Мы поругались. Я кричал на него, что это оскорбление Джеймса, это ненормально… А он напомнил мне, что я оборотень и тоже в некотором роде ненормальный, - Люпин вздохнул. – По-своему он был прав. Джеймс ничего не знал об этом. Парни-магглы, которых выбирал Петтигрю, были геи, то есть ничем непривычным для себя не занимались. А он получал удовольствие, не ущемляя ничьих интересов. Петтигрю кричал мне, что любит Джеймса и ничего не может с этим поделать. Поскольку Джеймс с Лили, то он, Петтигрю, тоже хочет быть счастливым, пусть даже так. Что я мог ему сказать? Где он был не прав? В конце концов, я мечтал о Лили и был счастлив, просто видеть её, слышать, разговаривать с ней и держать на руках тебя, её сына. Единственное, о чем я напомнил Петтигрю, что он разрушает свою энергетику и очень вредит себе, имея связь с мужчинами. Естественно, он ответил мне, что плевать хотел на всю эту чушь.
– Если он испытывал такое к отцу, - медленно выговорил Гарри, - то почему предал его? Подлая похотливая тварь!
– Я не знаю… Вернее, считаю по-прежнему, что Волдеморт что-то пообещал ему, если он предаст свою любовь, пусть даже такую неправильную и порочную. Возможно, это была власть при новом правительстве или деньги, или… что-то ещё… я не знаю. Гарри. Но зато знаю точно, за что он подставил Сириуса Блека.
Глава 48. Ещё одна причина ненависти
После прочтения дневника Лили Гарри ощущал, что с ним происходит что-то странное. Сначала он списывал это на потрясение, но затем стало очевидно, что у него снова обострилась чувствительность. Те блоки, которые он научился ставить, сделались недостаточными. Гарри опять начала мучить тошнота, головная боль и плохое самочувствие.
Снейп, очевидно, не спускавший глаз со своего ученика, велел явиться в свое подземелье.
– Что с тобой, Поттер? – веско спросил профессор, глядя Гарри в глаза.
Перед мысленным взором Гарри неожиданно задвигалось огромное вязаное полотно. Лицевая, изнаночная, лицевая, изнаночная…
– Ты постоянно думаешь о своей матери. Почему?
Гарри попытался отгородиться. Но Снейп разбил незримое стекло и ухватил мыслеобразы. Лицо профессора посерело. Несколько минут он молча и тяжело смотрел на Гарри. Затем в его взгляде появилась злость.
– Ставь более сильный блок, Поттер, - прорычал он.
Лицевая, изнаночная…Лили погибла беременной! Из-за тебя, щенок! Вон из моей головы!
Гарри зажмурился. Снейп что-то крикнул или показалось?!
– Убирайся! – рыкнул профессор.
В голове Гарри словно яркий луч вспыхнула мысль-догадка – Снейп тоже был влюблен в Лили!
– Убирайся, я сказал! Запрещаю лезть в мою голову! – Снейп вскочил, указывая на дверь.
Красивая брюнетка с пустыми глазами и безжизненно склоненной головой. Лили среди руин с застывшим на лице выражением ужаса. Очень больно, нечем дышать. Гарри выскочил из кабинета.
– Гарри, на тебе лица нет! – испуганно подбежала к нему Гермиона, едва увидела его.
Гарри сел на край кровати, все ещё тяжело дыша после пробежки из подвала до 7 этажа.
– Я был у Снейпа. Он увидел, что у меня обострилась чувствительность… Мне нечаянно удалось ухватить его мысли, - выдохнул Гарри. – А я сам плохо держал свой блок, он узнал про маму…
– Надеюсь, он пожалел тебя, - предположила Гермиона.
Гарри даже запнулся от неожиданности, а потом горько усмехнулся.
– Когда это Снейп жалел меня, Гермиона! Он нашел ещё одну причину ненавидеть меня!
– Ненавидеть тебя! Но за что?! – потрясенно воскликнула Гермиона.
– Похоже, он был влюблен в маму, когда ещё учился в Хогвартсе…
– И что? Ты полагаешь, он ненавидит тебя за сходство с отцом, которому повезло больше? А почему бы ему не подумать о том, что ты – не только сын Джеймса Поттера, но и Лили Эванс! У тебя её глаза, Гарри, да и характером ты тоже похож на маму!
– Мама погибла, защищая меня, понимаешь, Гермиона, меня! Позволь она Волдеморту сделать свое дело, родила бы того ребенка, которого уже носила в себе, и жила бы дальше!
– Нет, Гарри, - покачала головой Гермиона. – Не могла. Ты же сам мне зачитывал места из дневника, где твоя мама пишет про тебя! Разве ты не почувствовал ту огромную любовь, которую она испытывала к тебе?! Как она могла увидеть, как тебя убивают?! Неужели профессор этого не понимает!
– Не знаю, что он понимает, а чего нет. Ясно одно, что у Снейпа появился ещё один повод ненавидеть меня, - опустив голову, пробормотал Гарри.
В конце февраля всех желающих шестикурсников записали на курсы изучения аппарирования. Поскольку на территории Хогвартса аппарировать было нельзя, то тренировки должны были происходить в специальном зале в соответствующем отделе министерства магии. На зал было наложено специальное заклинание, благодаря которому аппарировать возможно было только в его пределах. Не искать же бедных школьников по всей Англии, а то и по всему миру! Но до тренировок нужно было выслушать курс лекций, который проходил в Хогвартсе.
На курс аппарирования записались почти все. Но уже после первой лекции, на которой профессор Лестрик, читающий у старшекурсников и волшебное право, рассказал о жутких последствиях неудачного аппарирования, количество нежелающих постигать это искусство резко увеличилось. Поэтому следующая лекция была посвящена преимуществам перемещения при помощи аппарирования.
На последующих занятиях Гарри вместе со своими одноклассниками узнал, что нельзя аппарировать беременным женщинам, а также с детьми на руках. Гермиона обеспокоено покосилась на него. Перед глазами Гарри вновь возник образ матери, заслоняющей его от Волдеморта, а память услужливо напомнила о криках, которые он слышал в присутствии дементоров. Гермиона сжала его руку – прошу тебя!
Я в порядке.
Хотя в каком там порядке. Кроме того, что родители снились Гарри едва ли не каждую ночь, он продолжал страдать от обострившейся чувствительности. Гермиона предположила, что причиной повышения чувствительности был дневник Лили.