Второй курс (СИ) - Юрченко Сергей Георгиевич "Raven912". Страница 96

Мы кивнули и заказали у мадам Розмерты «чего-нибудь горячего». Хозяйка паба тепло улыбнулась нам, и сказала, что недавно научилась заваривать экзотический напиток: «мате»*, который и предлагает нам попробовать.

/*Прим. автора: Мате́ — тонизирующий напиток с высоким содержанием кофеина, приготавливаемый из высушенных измельченных листьев и молодых побегов падуба парагвайского. Неотъемлемая часть культуры Аргентины и ряда сопредельных стран Южной Америки. (с)Википедия*/

Когда Снейп скрылся за дверьми, Миа с заботливым видом положила ладонь на лоб Джинни.

— Знаешь... — Протянула она через несколько секунд. — А ведь она на самом деле считает себя виноватой. Надеется, что ты ее «накажешь и простишь», так что вы сможете быть друзьями.

— Эх ты, Янтаринка... — Я дернул Джинни за рыжую прядку возле уха. — Ну писал же: отрицай все. Ну, потрепали бы нервы твоей маме... Так за то, что она мне устроила — заслужила. Ты-то тут при чем?!

— Я... это ведь из-за меня все. Если бы я не сказала... — И рыжая спрятала лицо в ладонях. От Миа полыхнула сочувствием, но она постаралась сохранить строгую маску.

— Джинни. Ты хоть понимаешь, какая у тебя будет теперь репутация? — Джинни кивнула, а ее плечи затряслись от сдерживаемых рыданий. — Гарри. Что ты теперь собираешься делать?

— Что-что... — Тяжело вздохнул я. — Жить нам придется в одной комнате. Иначе она просто не сможет заснуть. — Я пальцам провел по черной, расписанной алыми рунами коже ошейника. — Но свечку нам держать никто не будет, а если кто потребует кровавую простыню — у меня уже для таких заготовлено несколько адресов. Чтобы посылать. Так что, продержимся эти оставшиеся полтора месяца как-нибудь...

— Я буду жить с вами. — Твердо заявила Миа, и, глядя в ее глаза я понял, что отговорить девочку от этого — не удасться.

— Может, тогда, еще и Луну к нам перетащим? — Усмехнулся я. — Чтобы у сплетников от зависти голова на пупок завернулась?

— А что?! После твоего сольного выступления «концерт на серпентэрго» — от репутации «ближайшие сподвижницы нового Темного лорда» нам уже не отделаться. По сравнению с этим все остальное — такая мелочь!

Мы с Миа переглянулись и расхохотались. И даже Джинни подняла заплаканные глаза от ладоней и улыбнулась. В общем, когда Снейп вернулся с каретой, мы уже успокоились, и неторопливо потягивали обжигающий напиток из тыквенных сосудов через металлические трубочки-бомбильи

Снейп, как и обещал, «проследил» за нашим прибытием в школу, доставив нас до самых дверей гриффиндорской башни. Когда мы зашли в гостиную, камин уже горел, хотя в этом году на каникулы Дом Гриффиндора уехал в полном составе. Мы уютно устроились у огня, не забыв вслух поблагодарить домовиков, которым были обязаны этим уютом. Оставшееся до приезда учеников время мы провели в молчании, только время от времени перебрасываясь парой фраз.

Но вот за портретом Полной дамы раздались голоса. Первым в гостиную влетел Рон.

— Джинни! Я уверен, тебя опра... — Тут рыжий замети ошейник на своей сестре. — ПОТТЕР!!! — Заорал Шестой Уизли, и кинулся ко мне, занося сжатый кулак.

Глава 110. Бытовые проблемы.

Разумеется, Ронни не добежал. В отличие от своих не сдвинувшихся с места братьев, Рон не удосужился прочитать или каким-либо другим способом узнать: что именно грозит их младшей сестренке. А состояние «адорат» было воистину тяжким наказанием. Список того, чего не могла сделать адорат по приказу своего хозяина, был очень и очень короток: она не могла лечь в постель с другим и не могла своим действием или бездействием допустить, чтобы хозяину был причинен вред, и не могла освободиться. Причем это «не может» было осуществлено отнюдь не страхом наказания, который можно так или иначе преодолеть. Нет. Адорат именно не могла даже помыслить о нарушении этих запретов, так же как и не могла подумать о том, чтобы не повиноваться господину, не могла выдать доверенные хозяином тайны, даже после того, как срок ее пребывания в данном статусе закончится. С другой стороны любое нарушение законов, совершенное адорат — считалось совершенным ее хозяином. Любое оскорбление, допущенное адорат — считалось исходящим от хозяина. В общем, в отличие от раба, который все-таки оставался человеком, адорат становилась по сути вещью, не имеющей собственной воли*. И именно страшная тяжесть такого наказания и привела к тому, что этот закон Кодекса крови оказался забыт задолго до того, как канули в забвение остальные Кодексы. Ведь обрушить этот закон на возможно виновных мог только пострадавший. А обречь на такое ту, по отношению к кому действует приворот... это надо обладать железной волей... или быть демоном. Джинни не повезло.

/*Прим. автора: даже самые жесткие системы рабовладения, объявляющие рабов «двуногим скотом» все-таки предполагали наличие у раба собственной воли. «Имеющий раба — имеет врага». Положение адорат такого не предполагает. Даже положение Поверженного в чем-то легче: Поверженный не может сопротивляться приказу... но сам приказ и понятие «пользы господина» способен трактовать в очень широких пределах, что и показала история Доротеи Сенжак*/

Не повезло и Рону. Пробегая мимо сестры в сторону ненавистного Поттера (то есть — меня) он получил удар каблуком в колено. Это было больно. Очень больно, и очень неожиданно. Так что рыжий мальчишка во весь рост растянулся у камина, и на его спину опустилась тяжелая нога. А уж как удержать упавшего противника в таком положении и не дать ему подняться — это я умел хорошо, и Силы для этого требовалось совсем немного.

— Спасибо, Джинни. — Обратился я к девочке. — Новый пуфик для ног удивительно гармонирует с обстановкой.

— Ты... гад... — Прохрипел Ронни из-под ног. — Я ведь тебе... мантию... дал... а ты...

— Эй, Ронни, — иронично осведомился я, не спеша убирать ногу. — А ты не забыл, что мантия вообще-то моя, и я ее тебе дал для вполне определенного дела, а вернул ты ее мне почти через год, и то три раза напоминать пришлось?

Остававшиеся на ногах трое старших Уизли подошли поближе. При этом близнецы демонстративно держали руки ладонями ко мне, показывая что у них нет палочек, а Перси в ярости сжимал кулаки.

— Поттер! Отпусти его! — Начал с наезда староста Дома Гриффиндора.

— Я-то может и отпустил бы... — Я пожал плечами... не убирая ноги. — Но он же снова в драку кинется. И магия Хранителя Справедливости заставит Джинни драться с ним. А Джинни, хоть и адорат, но она — МОЯ адорат. Я не считаю, что обязательство защищать действует только в одну сторону. И тот, кто попытается насмешничать над ней из-за тяжелого положения, в которое она попала — получит от меня. Мало не покажется.

Крохотный, милый и пухнастый огонек на моей руке взревел, и окутал мои плечи аурой Пламени глубин, багрового огня Удуна. Челюсти всех присутствующих, кроме Рона (его челюсть и так не отрывалась от пола) попадали, когда через эту яростную завесу без труда прошли тоненькие девичьи пальчики.

— Успокойся, Гарри. — Тихо, но отчетливо произнесла Миа, поглаживая мои плечи. — Никто не собирается обижать НАШУ Джинни. Ведь так, мальчики?

Мальчики судорожно закивали головами. Даже Ронни. Так что пришлось столь замечательный пуфик отпустить: слишком большую роль он играет в моих краткосрочных планах.

Поднявшись, шестой Уизли злобно зыркнул на меня, но промолчал под взглядами близнецов.

— Гарри... — обратился ко мне Фред. — ... а как

— получилось это? — Поддержал брата Джордж, показывая на ошейник, охвативший шею сестры.

— Я думаю, лучше пусть об этом расскажет сама Джинни. — Я пожал плечами. — А то я тоже пока не все понимаю.

Из-за спины плещет любопытство Миа. Она, кстати, так и не отпустила меня, хотя охватившее нас пламя моей ярости уже погасло. И я старательно «не обращаю на это внимания». Джинни, с тоской посмотрев на нас, начинает рассказ.

— ... и тогда я коснулась камня, а он объявил, что я — адорат, и создал вот это. — Джинни провела рукой по узкой черной ленте ошейника. — Насколько я поняла, когда закончится действие приворота — он сам спадет.