Проект Х - Перунов Антон. Страница 42

  Что заставило обратить внимание на расхристанную, еле бредущую опираясь на забор фигуру пьяного мужика, и сам не знаю. Скользнув поначалу безразлично взглядом, я словно ощутил укол по нервам. Еще не разобравшись, но, уже волнуясь, я встал и постарался рассмотреть его внимательнее. Елки. Да. Что я стою, как идиот, надо подойти поближе! Забыв о предосторожностях, я ускоряющимся шагом, а потом, убедившись, что глаза не обманывают, бегом бросился к человеку.

  - Митя! Живой! Господи, да что с тобой?

  Парень отупело смотрел куда-то в сторону, выглядел он так, словно напился до полной невменяемости. Держаться на ногах самостоятельно не мог. Одежда вся изодрана, на лице синяки и кровоподтеки. Мать вашу! Ухватив его за бок, и почти таща на себе, я как мог быстрее двинул к казарме. Только теперь и заметил, что нас с Митрием со всех сторон прикрывают несколько бойцов Курбаши, а сам он стоит у входа в молодечную с оружием в руках. Елки. Лишь бы Митька выжил!

  - Стой, Славка, не тащи его пока никуда. Вот, усади на лавку и держи, чтобы не свалился. - Приказы Фархад отдавал мягким, спокойным тоном. Наклонившись к лицу парня, десятник посмотрел зрачки и зачем-то близко склонился над Дмитрием. - От него пахнет алушем, это местное снадобье, иногда полезное, но вроде как яд или наркотик легкий. Видно, в него влили приличную дозу. У человека потом память отшибает на раз. От такой дозы с неделю в себя приходить придется. Так, парни, хватайте его и тащите в санблок, Глеб, бегом за Петром, пусть принесет противоядие. Уверен, есть у него.

  Повернувшись ко мне, все еще крепко держащему Митрия, Курбаши медленно проговорил.

  - Славка, с ним все будет нормально, оклемается. Отпусти его - ребята сами справятся.

  Я с трудом понял, что говорит десятник. В голове гулом отдавалось: эта тварь пернатая посмела вот так, цинично и жестоко, поступить с парнишкой ни в чем не повинным! Подняв глаза на Фархада, я, задыхаясь от злобы и ярости, смог лишь выдавить по частям:

  - У-бью е-го, пас-ку-ду.

  Волна ненависти захлестнула с головой, и только окрик Курбаши остановил от немедленных действий.

  - Куда, стоять! Славка, ты что надумал, черт бешенный! - Положив руку мне на плечо, Курбаши добавил негромко, - что ты ему предъявишь? Да он только и ждет, чтобы ты вломился в усадьбу! Застрелит тебя, как собаку и никто его не обвинит, даже Шериф. Этот Пернач - серьезный человек, авторитетный. В городском Совете у него все схвачено. Нет, если прямо доказать, что виноват - никто и не вступится, а так... мы до него доберемся, я тебе обещаю, носом рыть будем, но накопаем! - Он с силой ударил кулаком по ладони. - Я чую, есть за ним много грехов, на пять расстрелов хватит.

  - Нет, Фархад, не пойдет. Плевать мне на Совет и на законы, эта гнида думает, что волен творить зло направо и налево, потому что чист перед законом? Не пойман, не вор?! Я забью эти законы ему в пасть вместе зубами! Не держи меня, Курбаши! - Я дернул плечом, высвобождаясь.

  - Дурак, ты Славка, ох дурак... Черт с тобой иди, но бойцов тебе не дам, нельзя Отряд выставлять бандитами в городе.

  - И не надо, сам разберусь. Все, прощай, десятник, пора мне. Позаботься о Димке, он парень хороший, честный.

  Я старался говорить спокойно, а внутри от смертного ужаса и какой-то неведомой прежде решимости захолодело. Но жить дальше по 'закону' не мог... или мог, но решил не жить. Что-то сгорело и рассыпалось в прах раз и навсегда. Мертвые сраму не имут. Пернач думает, что Славке Ертарову можно плюнуть в лицо, и он утрется, да еще спасибо скажет? А ни хрена подобного. Пес паршивый, ловко придумал, и зацепить вроде не за что, и условия выполнил. Получается, воевать незачем! Не-е-ет, врешь, сука, я тебя и душу твою подлую наскрозь вижу.

  Сборы получились короткие. Автомат на плечо, пистолет в кобуре, нож на поясе - чего тянуть? Первый шаг дался с трудом, ноги словно отказались идти. Тянуло вернуться к ребятам, остаться вместе ними - защищенным, здоровым, живым... Но воля и ненависть - гремучая смесь, с каждым пройденным метром мне становилось легче. Главное, начать. Бешенство свернулось в груди в тугой ком, не давая дышать полной грудью, меня колотило нервным тиком, пальцы подрагивали, шаги выходили рваные и почти прыгающие. И весело, страшно, и легко. Словно падаю в бездну и почти лечу. Теперь к Дыку, пара боевиков-наемников с пулеметами мне точно не помешает.

  В кабаке народу - не протолкнуться, дым, гам и реки пива. Сам кабатчик на козырном месте - у своих сияющих медью кранов - на розливе. Протолкнувшись сквозь неподатливую толпу, добрался до стойки и, напрягая горло, крикнул:

  - Дык, что там по моему делу?

  Хозяин, оторвавшись от своих бочек, перегнулся через стойку и негромко ответил:

  - Нечем тебя порадовать, земеля. Двое уехали, а еще один, нажрался в мат, пьянь, толку от него сегодня ноль. Завтра, как проспится, могу с ним тебя состыковать.

  - Ясно. Ладно, тогда просто подыщи мне провожатого до усадьбы Пернача, дело у меня к нему срочное. Я заплачу.

  - Не надо платы, выходи на крыльцо, сейчас подгоню тебе паренька, ну, удачи.

  Дык мрачновато глянул на меня и вернулся к пивным кранам. Вот такие дела. Выбравшись на двор, спустился с крыльца, поджидая посыльного. В голове крутились разные мысли. Все к лучшему, сам справлюсь или сдохну в одиночку. Только мне помирать рано, домой еще вернуться надо. Пусть вражины чертям поклоны бьют в аду. Эта мысль почти рассмешила меня. А и, правда, зачем я иду? Убить бандюгу и его подручных? В принципе, решаемо... нет, не то. Надо восстановить справедливость. Наказать Пернача так, чтобы впредь неповадно было. Вот приду к нему на двор и потребую дикой виры! Точно! Только одно не ясно, станет ли платить и не захочет ли меня, раба божия, под дерн укатать. Ну, вот тогда и повоюем, но первым начинать бойню не стану. Решено.

  - Господин, вам надо к усадьбе Макса Пернача пройти? - Осторожно дернув за рукав, осведомился не высокий, щуплый, но бойкий паренек лет двенадцати.

  - Да, все верно. За полтину поработаешь чуток?

  Малец, обрадованный такими барышами, быстро довел меня до места. Сунув ему в руку обещанное, в стремительно сгущающихся сумерках долго рассматривал усадьбу. Высокий деревянный забор, по верху - колючая проволока в два ряда, капитальные ворота в нашем сибирском стиле с калиткой - не усадьба, форт настоящий, не хватает только наблюдательных вышек по углам. Над забором видно только крышу дома и трубу с медленно поднимающимся из нее дымом.

  Неподалеку от усадьбы росло большое дерево, на которое я решил взобраться. Прикинув, как лучше провернуть дело, передвинул автомат на левый бок и вниз стволом, чтобы не мешал двигаться. Подпрыгнув, ухватился за нижний сук, подтянулся вверх и забросил ногу. Поднявшись еще на пару метров вверх, достаточно устойчиво разместился в развилке, рассматривая внутренний двор усадьбы, видный как на ладони. И темнота не помеха, а только к выгоде - бандиты ярко светили себе керосиновыми лампами, и для них мир за пределами светового круга, был непроглядно темен.

  Бритую морду Пернача я узнал сразу. Он как раз садился на коня, рядом стоял фургон с белым тентованным верхом. Еще несколько человек с винтовками за плечами стояли, держа коней под уздцы. Серьезно. Куда это он, на ночь глядя? Но уж точно не от меня бежит... Эх. Кинуть бы туда пару гранат, всех разом положил бы, дочистить только потом и всего делов... жаль, нет их с собой... И сам себе признался - все равно бы не кинул - подловато бы вышло, не честно. Победить я должен иначе. Решил же, так может, сейчас самый момент подходящий выйти к нему навстречу?

  Мотнул головой, словно отгоняя наваждение. Нет, не будем спешить. Удача сама в руки идет, допрошу топтуна, обыщу дом, шила в мешке не утаить, что-то да вылезет, а там ниточку потянем... Вот тогда и черед Пернача наступит.

  О чем они там говорили, расслышать я не мог, зато лицо стоящего у крыльца с лампой в руке бандита я разглядел в подробностях. Это был мой недавний 'знакомец' Мишка Рогач. Что получается, они его 'на хозяйстве' оставили? Интересно, очень интересно... Короткая колонна, четверо серьезно вооруженных всадников и фургон, выехала через услужливо распахнутые Рогачом ворота. Последним тронулся с места Пернач. Рядом с незадачливым топтуном он придержал коня и громко, так, что и я расслышал, сказал ему: