Проект Х - Перунов Антон. Страница 55

  Но сколько не думай о душе, а и дело не забывай. Я ведь после того боя на хуторе даже оружие вычистить не мог, как его увязали во вьюк, так и лежит. Не порядок. Думать можно и заняв руки чем-нибудь конкретным, тренер мой давным-давно советовал, 'ты пока бежишь на разминке, можешь размышлять о чем угодно - очень удобно, ноги только переставляй' вот так и сделаем теперь. Вытащил ствол, так надежно сработавший в том бою, осмотрел, нет ли повреждений - и порадовался их отсутствию, затем разобрав, разложил на чистой тряпице. Вооружившись накрученной на шомпол тряпицей и масленкой, принялся за чистку ствола. Дело это не быстрое, но нужное. За работой и мысли куда-то улетучились.. Надо еще решить, куда теперь отправляться - провожу дахар, а потом? Да, вопрос. Вернуться в Алтын или по другим поселкам поехать, или попытаться найти путь домой? Сколько вариантов и все доступны - нет у меня корней в этом мире - вольный ветер - перекати-поле, где уснул, там и дом. Елки... да чего уж там - натуральный бомж, он же бродяга, и где свои, где чужие? Ладно, будет еще время обдумать со всей серьезностью перспективы жизненные, успеется.

  Закончив с оружием, набил патронами магазины и рассовал их по подсумкам. АПБ занял свое место в кобуре, автомат - за спиной. Все. Теперь я снова - вооружен и очень опасен. Подозвав Злодея, заседлал. Под тонкой, шелковистой шкурой перекатывались тугие мышцы, Злодей нервно переступал ногами, косил горячим глазом и выгибал шею, пытаясь в шутку ухватить меня зубами за руку. 'Подожди чуток, Злодей, сейчас доседлаю и поскачем!' со смехом отталкивая его голову от себя, увещевал я коня. Подобрав поводья, ухватился за высокую переднюю луку, вбросил себя на его спину, одним движением поймав стремена. Лихо. Быстро я навострился аж самому приятно. Горячий, заскучавший по скачке жеребец, не дожидаясь понуканий, с места рванул вперед широким резвым махом. Вырвавшись из оврага, мы полетели в степную ширь, просто, куда глаза глядят. Откуда возник Мадху, сказать не берусь, но упустить такую забаву пес конечно не мог. Вот только поспевать за нами ему было не так и просто.

  Думать ни о чем не хотелось, ветер в лицо, ароматы трав, солнышко греет, верный Злодей, летит вперед, грива развевается, и только копыта отбивают в гулкий барабан земной тверди чеканный ритм. Нагулявшись вволю, мы втроем вернулись к лагерю. Время пролетело незаметно. И первое, что я заметил, был знак Куты, вновь поднявшийся в центре долинки. Да и людей ощутимо прибавилось. Трудно оценить, но столько сразу еще и не доводилось мне видеть ясыгов одновременно - пятьсот или больше? Целая армия. Что происходит? Прибыло подкрепление? В любом случае, мне надо подойти к нему. Хоть и страшно, но иначе еще хуже.

  Наблюдать происходящее вокруг со спины коня - куда интереснее, чем с земли. Вот какой вывод пришел мне в голову вскоре. Словно ты в театральной ложе сидишь. Да еще и на высокую переднюю луку локтем оперся, вообще, красота. Ясыги с уже привычной сдержанной силой и такой особенной плавностью движений занимались своими делами, словно не замечая меня. Игнорируют? Захотелось похулиганить. Приостановил Злодея и обратился к ближайшему:

  - Здравствуй, воин. Позволь задать вопрос?

  Молодой, еще совсем безусый - только легкий пушок над верхней губой, парень поднял на меня ясные голубые глаза и с достоинством ответил:

  - И тебе здравия, кетарай. Задавай - я отвечу.

  - Прибыл ли ваш вождь, Кута?

  - Да, он с нами сейчас. Это весь вопрос?

  - Пожалуй, - задумчиво отозвался я, - спасибо тебе, воин.

  Парень в ответ лишь склонил голову и спокойно вернулся к своим делам.

  Интересно, значит, теперь со мной могут нормально разговаривать. И признают меня кетараем - чтобы это не значило. Самому бы разобраться...

  Неподалеку от стяга я таки спешился и, подойдя к Куте, остановился, дожидаясь его реакции. Ясыг повернулся ко мне и молча взглянул прямо в глаза, я ответил ему тем же.

  - Здравствуй, вождь. Я снова пришел за ответом.

  - Какой ответ ты ищешь, кетарай? - размеренно и гулко, словно далекий камнепад в горах, прозвучал голос Куты. - Воину место в священном круге, раздели с нами чашу, кетарай.

  Я оглянулся и только теперь увидел, что рядом стоят еще десять ясыгов, судя по их гривнам, знатных бойцов и предводителей. Неужели мне будет дозволено войти в их круг? Да кто такие эти кетарай? Почему чужаку - землянину, столь ненавистному этим убийцам русов оказывается такой почет? Но чтобы я не думал, внешне удалось сохранить спокойствие и выдержку, хоть и далось мне это нелегко. Посадили меня по левую руку от самого вождя. Кута, развязав узорный кожаный кошель на поясе, бережно, держа двумя руками, вынул оттуда ярко сверкнувшую золотом глубокую чашу. Все тот же воин - Анда, кажется, наполнил из бурдюка золотистым, пенящимся напитком братину. Вождь высоко поднял ее над головой и в полной тишине сделал один глоток. И передал чашу мне. Не зная до конца, как следует поступить, я решил повторить жест вождя и поднял тяжелый золотой сосуд над собой. Затем отпил немного - повторения недавнего онемения мне никак не хотелось допускать - и на несколько ударов сердца задержал чашу перед глазами, рассматривая ее. С одной стороны на братине были изображены два вольготно усевшихся вокруг котла ясыга. Копья лежали рядом, на поясах - тяжелые прямые ножи-акинаки. Лица удивительно живые и тонко вычеканенные, поражали сходством с сидящими сейчас рядом со мной. С другой стороны был изображен один усатый и кажется, чуть улыбающийся воин, полулежащий на пятнистой шкуре, в руках он держал копье и повод стоящего рядом оседланного рогача, позади фигуры человека раскинув широкие ветви, возвышалось Древо, на вершине которого восседала птица. Что значили эти образы? Выпускать чудесную чашу из рук совсем не хотелось, и с сожалением взглянув на нее еще раз, я таки передал ее следующему воину. Когда чаша, опустев, вернулась к хозяину, вождь, убрав ее в кошель, взял из рук Анды некий прессованный брусок. Разламывая его пальцами, осторожно и с почтением, так что ни одной крошки не упало на землю, он начал передавать их по одному мне, а я дальше по кругу. Когда все получили ломтик, то не спеша, вслед за вождем, принялись отламывать и жевать кусочки еды. Вкус ее мне напомнил и орехи, и какие-то сушеные фрукты и еще много всего.

  Спустя некоторое время Кута поднялся и заговорил:

  - Не людям дано знать, лишь Высший судит истинно. Кетарай волей Его доказал, он избран. Мы - воины, наша судьба хранить правду. И потому ты, рус Слав, отныне волен ходить по нашей земле, быть гостем в наших домах и делить с нами священную чашу архаса. Так указал Высший и так говорю я, вождь ясыгов Кута - да свершится воля Его! - Повернув лицо ко мне, он добавил, - прошу, прими от меня этот дар и носи его с честью.

  Он снял с пояса богато украшенный акинак и протянул его мне. Я поднялся вслед за ним и теперь в некой нерешительности смотрел на подарок. Не взять было никак не возможно. Но чем ответить? Отдать свой нож? Он выглядит куда скромнее... Ясыг спокойно и одновременно испытующе смотрел на меня, своими горящими черными глазами.

  - Благодарю тебя, великий вождь. Твой дар - бесценен. Ты доверяешь мне - землянину, русскому, и я очень ценю это. Клянусь, что никогда не нарушу покой ваших очагов и не предам вашего доверия. Прими же в ответ мой клинок - я не великий воин и сумел лишь поразить им трех больших гиен, но это честная сталь. - Сняв клинок с пояса, я вручил его Куте.

  Все воины, сидящие в круге негромко, но одобрительно зашумели. Я почуял, что сейчас самое время уйти, и, не садясь, обратился ко всем:

  - Завтра мы с Ердеем и Сашкой отправимся в путь, потому хочу сейчас попрощаться с вами, воины. Пусть вам сопутствует счастье.

  - И тебе легких путей и славной смерти, кетарай. - Понеслось со всех сторон. Вот такое пожелание... поклонившись вождю и всем остальным вышел из круга. Добравшись до Злодея, похлопал его по сильной шее.