Сказки Долгой Земли (авторский сборник) - Орлов Антон. Страница 79

Застарелая ярость и горечь в ее голосе заставили Демчо замереть: как будто находишься рядом с опасным хищником, и лучше лишний раз не шевелиться, чтобы тот не обратил на тебя внимания.

– Он не должен быть умирать, ни в тот раз, ни после, – в глазах цвета темного рубина мерцали тоскливые огоньки. – Большое зло, что он так посмел… А мне не хватило времени длиной в один вдох, чтобы вырвать его у смерти. Мер-р-рзавец…

Неожиданное финальное ругательство побудило Демчо растерянно сглотнуть.

«Любила она его, что ли, если до сих пор так переживает?»

– Нет, его любила не я, но я была его берегущая, – уже спокойным тоном возразила Серая Дама.

«Надо научиться не думать ничего лишнего… А что значит берегущая?»

– Не думать лишнего – хорошее свойство, – невозмутимо одобрили его намерение. – Научись, тебе пригодится. Или ты предполагаешь, одна я умею узнавать твои мысли? – и она потянулась за плиткой в усыпанной золотыми звездочками обертке: заесть горькие воспоминания горьким шоколадом. – Вместо «берегущая» люди говорят «телохранитель». Смешное слово, примитивный смысл.

Кесу служила телохранителем у человека? Ничего себе… Но в пору Темной Весны, когда Мерсмон пустил их в Танхалу, они жили бок о бок с людьми, заходили в магазины и кафе, ездили в трамваях… Оказывается, их еще и на работу брали, хотя бы в охрану.

Потом Тим выложил свежие новости и слухи, по нему и не сказать бы, что он держит в голове такой ворох информации из самых разных областей жизни. Демчо тем временем размышлял: если выбрать забвение, на самом-то деле ничего не исчезнет, просто он снова не будет об этом знать. То, чем занимается дед, – предательство? Но ведь он не порох сюда таскает, а кое-что из снеди, бинты, литературу – гуманитарный груз, как выражаются иноземцы. Плюс шампуни, кое-какой крепежный материал, который без токарно-фрезерного станка не изготовишь, тоже ничего страшного. Оттого, что кесу все это получат, никто не помрет. И к тому же после того, как зимой обошлись с мамой, Демчо никому ничего не должен, поэтому вопрос о предательстве отпадает.

– Ты выбрал одно из двух?

– Да, наргиянси. Я лучше дам клятву. Деда, не волнуйся, вдвоем веселее будет рюкзаки носить.

– Подумай… – сокрушенно попросил Тим.

– Я уже подумал.

– Хорошо выбрал. Повторяй за мной слова…

– Ох, Демчо, Демчо, что же ты натворил, шальная башка, – выговаривал потом дед, глядя печально и опустошенно. – Влип, как муха в клей! Я-то хотел уберечь тебя от этого, а ты сам полез… И я старый дурень, знал ведь, что у тебя шило в заднице, да недооценивал его размеры. Что же делать-то будем, а?

– Будет у нас семейное торговое предприятие, как у Никесов, которые везде своих магазинов понатыкали.

– Тьфу на тебя, – вздохнул Тим. – Придется теперь обучать тебя всем премудростям, чтоб не попался, хотя видит Бог, не хотел я тебя этому учить!

Он показал Демчо, где припрятаны тележки для транспортировки товара по пустынным дорогам и тропкам Танары, смастерил толстые защитные перчатки и наколенники, чтобы не оставалось ссадин после путешествия ползком по трубам, рассказал обо всяких поведенческих уловках, помогающих отводить подозрения.

Окончив в прошлом году школу, Демчо купил курьерский патент и начал работать частным доставщиком. С точки зрения соседей, это позволяло ему добывать немного карманных денег, но по большей части валандаться без дела и сидеть на шее у матери: хорош помощничек вырос, ничего не скажешь! Еще и повадился за Помойным Тимом по свалкам таскаться… Его осуждали, Барбару жалели. Ага, спасибо, раньше надо было пожалеть, зимой. Уж лучше быть подневольным контрабандистом на службе у Серой Дамы, чем таким же, как эти. Зимой они, глядя на маму с ее животом, корчили постные рожи и неодобрительно качали головами, а сейчас, что ни вечер, хлещут пиво и предаются незамысловатому добрососедскому блядству или такому же незамысловатому мордобою, когда поднакопятся взаимные обиды на почве разрешенных летней моралью перекрестных адюльтеров. Тошно.

Курьерский патент давал возможность разносить заказчикам выменянные в Гиблой стране диковинки, не привлекая к этому занятию ненужного интереса. Конечно, Демчо боялся, что его выследят, разоблачат, сцапают, этот страх стал для него привычным состоянием, и он чувствовал себя кем-то вроде отчаянного мыша, которого всякий, кто покрупнее, не прочь слопать, но за маму и деда он боялся больше, чем за себя. Участвуя в этой игре, он, по крайней мере, постарается оградить их от неприятностей.

Тим рассказал ему, как познакомился со своей покровительницей:

– Шесть долгих лет тому назад, когда Гиблая страна подступила к стенам Танары, полез я туда за цацками на предмет продажи магам для исследований. Они тогда за всякие странные штукенции хорошо платили. Не хуже, чем сейчас. И ведь не мальцом был вроде тебя, а столетним балбесом-авантюристом. Надеялся разбогатеть, и еще, как она, помнишь, сказала, тянуло меня туда, словно в какой-то колдовской сон, от которого никакого спасения – по-страшному колется, но все равно хочется. Нас таких дуралеев несколько пошло – ну, и нарвались на серых хозяек этого окаянного сна. Моих компаньонов растерзали, а меня, раненного, наргиянси у своих красоток отобрала. Она в Гиблой стране вроде королевы, остальные кесу ее слушаются. Не знаю, чем я приглянулся ей… Скорее всего, своей запутанностью душевной, она сразу просчитала, как можно эту запутанность эксплуатировать с выгодой. И вдобавок есть тут, Демчо, один серьезный момент, я ведь никогда не чувствовал к серым отвращения. Так уж я устроен… Страх, нелюбовь, то, что они человеку совсем чуждые, – это все да, но никакой гадливости, а они, говорят, на такое очень внимательны и оскорбляются, когда ими брезгуют. Серая Дама вылечила мои раны и взяла с меня Нерушимую клятву, с тех пор мы вроде как деловые партнеры. Платит щедро, не жалуюсь. И ренегатом я себя не считаю. Может, наоборот. Может, благодаря тому шоколаду и тем шурупам, которые я приволок на своем горбу, ее бесовки чуток меньше будут наши окраины грабить. Понятное дело, то, что я таскаю, – капля в озере в дождливую погоду, но первым делом ей нужна информация обо всем и возможность заказывать что-нибудь конкретное, чтобы без проволочек получить. Однако опять же прикинь: или они ради информации кого-то выкрадут, допросят и после сожрут – или я побеседую с Серой Дамой за чашкой кофе, и этот кто-то неизвестный будет дальше жить-поживать, так что я, выходит, служитель меньшего зла. И я не сообщаю никаких секретных сведений, мне узнать их неоткуда. Только то, что и так всем известно. Как ни посмотри, я не ренегат, а порядочный делец.

Когда Демчо слышал о зверствах кесу во время прорывов, его коробило, и в голове не укладывалось, что за этим стоит все та же Серая Дама – умная, ироничная, сладкоголосая, на свой лад элегантная, и впрямь самая настоящая дама, куда там до нее соседским теткам – как до луны в небе. Однажды он не выдержал и заговорил о прорывах: может быть, наргиянси не знает, что вытворяют на Танаре ее младшие подруги?

Тим опасливо охнул. Кесу выслушала эти путаные резковатые рассуждения с вежливым лицом – словно в гостиной на чаепитии – и снисходительно ответила:

– Идет война. Враги наши делают так же, но ты видишь с одной стороны. Это не избежать. Каждый мстит за своих, и война растет. Мы не трогаем ваши караваны, потому что Наргиатаг сказал: мы воюем с армией, а не с Трансматериковой компанией. Это милость к людям. Гуманность, если назвать ваше слово, но ответной благодарности нет. Наргиатаг не всеяден, как другие люди, он такой же, как мы.

Наргиатагом кесу называют Мерсмона, Темного Властителя. Уж чего-чего, а говорить о его гуманности…

– Так вы же берете с Трансматериковой дань, – нашелся Демчо. – Об этом все знают. Не будет караванов – некого станет грабить.

– Слабый платит дань сильному, таков обычай, – снисходительности в голосе наргиянси прибавилось. – Уничтожить ваш народ – не цель.