Не будите Гаурдака - Багдерина Светлана Анатольевна. Страница 131

— Ты что-то имеешь против весенних моринельских ярмарок? — удивилась довольно воодушевившаяся при этом праздничном слове Сенька.

— Против ярмарок — нет, — недовольно пробурчал ковер, брезгливо подергивая кистями, смахивая первые крошечные теплые капельки. — Чего я не люблю, так это переполненных постоялых дворов, гостиниц и прочих таверн, где приличной печки и целой крыши не найти и с городской стражей. И вообще — не знаю, как вы, а я приземляюсь. Погода нелетная.

В таких вопросах спорить со старым ковром было бесполезно, и уже через три минуты в город, не без удовольствия разминая затекшие за день ноги, вступили трое пеших путников и одно средство передвижения, прикидывающееся обыкновенным предметом роскоши.

Первым горожанином, попавшимся им навстречу, оказался подвыпивший сухощавый усатый мужчина в соломенной шляпе и со связкой кур подмышкой, не слишком успешно пытавшийся открыть калитку собственного домика.

— Скажите, пожалуйста, где находится ближайший постоялый двор? — обратился к нему Иван.

— И весенняя моринельская ярмарка, — нетерпеливо присоединился к опросу свидетеля отряг.

Мужичок при виде увешанной сталью и закованной в сталь рыжей рогатой громады значительно протрезвел, нервно сглотнул, прижал кур к себе и быстро ткнул дрожащим пальцем в ту сторону, откуда пришел.

— Там.

— Что из вышеперечисленного? — учтиво уточнила царевна.

— Всё, — коротко сообщил куровладелец и юркнул во двор, хлопнув неуступчивой калиткой так, что отвалилась и упала в пыль медная ручка.

— А вам с какой целью? С набегом? — высунулась из-за соседнего забора грузная чернявая тетка в синем с белыми лилиями чепце и таком же платье, одним взглядом оценила род занятий одного гостя Моринеля и заподозрила темное прошлое, мутное настоящее и туманное будущее второго за спиной любопытного мальчишки. — Так вы опоздали. Там еще вчера всё раскупили-разобрали, одни карусели да выставки остались. Кто ж на ярмарку в воскресенье вечером ходит?

Главного специалиста по набегам, к удивлению пухлой эльгардки, новость сия отчего-то не огорчила.

— Карусели — это… — на мгновение вспыхнули его глаза как у мальчишки, но тут же кодекс поведения бывалых отрягов — скитальцев морей взял свое, и он степенно, как бы нехотя, продолжил. — Это мы, наверное, поглядим… если время останется… и желание будет.

— А как насчет постоялого двора? — напомнила Серафима.

— А как вы на Южный поселок, где ярмарка на окраине, пойдете по этой вот улице, налево, никуда не сворачивая, так у вас по дороге их штук пять будет, не меньше. Хоть в одном-то местечко, поди, отыщется, — посоветовала женщина, махнула то ли им, то ли на них рукой, и поспешила к натянутой поперек маленького дворика веревке — спасать от надвигающегося дождя высохшее за день белье.

— Большое спасибо, — выкрикнул ей вслед Иван, и маленький отряд торопливым шагом направился в указанную сторону.

Постоялых дворов в действительности по пути было десять — больших и маленьких, в стороне от улицы, по которой они шли и совсем близко, приличных и не очень, но всех их роднило одно: комнат внаем даже на одну ночь не было ни на одном из них.

Вернее, именно на эту ночь их и не было: приглашений приходить завтра утром, когда гости, покупатели и продавцы разъедутся по домам, и арендовать едва ли не все комнаты, вместе взятые даже на год вперед, было хоть отбавляй.

— Благодарим, мы обязательно так и сделаем, — любезно раскланялся Иванушка в последней гостинице и задом-задом, потому что места, чтобы полноценно развернуться в набитом веселыми гуляками общем зале не было, вышел на улицу. Там под фонарем и мелкими, редкими, лениво падающими на мостовую каплями его ждали голодные и усталые спутники.

По грустной физиономии царевича они всё поняли и без слов.

— Может, попроситься к кому-нибудь из местных на постой на ночь? — предложил отряг.

Масдай хмыкнул.

— Если бы ты был на месте этих местных, ты бы на ночь под одну крышу с собой самого себя пустил?

— А почему нет? — обиделся конунг, склонил упрямо голову, набычившись и выставив вперед рога. — Что я, такой страшный?

— Их мебель на тебя не рассчитана, — кинув быстрый укоряющий взгляд на слегка сконфузившийся ковер, подсказал Иван.

— Я бы заплатил за новую! — с готовностью щелкнул по висящему у пояса пузатому кошельку Олаф.

— Ну, если бы заплатил бы…

Супруги переглянулись и пожали плечами.

В конце концов, хуже, чем ночевка на камнях мостовой под открытым протекающим небом, придумать что-то было сложно. Даже реакция робких горожан на ломящегося в их дом огромного рогатого воина, увешанного топорами и, несомненно, отобранным у купцов ковром, не шла с этим ни в какое сравнение.

Приют на ночь, к немалому, хоть и тихому изумлению трех четвертей их маленького отряда найти удалось.

На самой окраине города, временно превратившейся в форпост, отделяющий его от гуляющей во все тяжкие и куралесящей каруселями и циркачами ярмарки, в самом крайнем домике их пустили, даже не дослушав до половины их слезную мольбу.

— Конечно, конечно заходите, мальчики!..

Улыбаясь почти беззубым ртом, отчаянно-близоруко щурясь поверх тяжелых, как лупы телескопа очков в роговой оправе, высокий худой человек лет шестидесяти в длинном черном потертом до состояния марли сюртуке гостеприимно распахнул перед ними дверь своего домика.

— Вы, наверное, издалека? На нашу ярмарку пришли? — дружелюбно кивая при каждом слове, заговорил хозяин. — А родители ваши знают, что вы здесь? Вы их предупредили? Они не станут беспокоиться из-за вашего отсутствия дома такой темной ночью?

На «мальчиков» истребители гаурдаков среагировали почти достойно.

Но неожиданное, как яблоко на голову, «беспокойство родителей» пробило зияющую брешь в их не успевшей оформиться обороне.

— Мои родители умерли, — хмуро буркнул Олаф.

— Ах, ах… — сочувственно заохал хозяин. — Прости меня, малыш… прости… Но, надеюсь, у тебя остались родственники, которые позаботились бы о тебе?

Все четверо вспомнили Хлодвига Сутулого, тот факт, что единственное, что лукавого жреца заботило — благоденствие его племянника, и трое из них твердо кивнули.

— Остались.

— Вот и славно, вот и хорошо… — снова и совершенно искренне заулыбался домовладелец и учтиво протянул руку, приглашая гостей войти. — Располагайтесь, милые. Хоть жилище мое и невелико, но места на полу у камина вам хватит. Извините, что не предлагаю вам свою кровать…

— Что вы, что вы!!! — замахал руками Иванушка. — Нам у камина будет очень хорошо!!!

— Нам, ты хотел сказать, — тихо прошупшал ковер.

— …Ну, вот и славно, — не расслышав или не поняв ремарку отряга, ободряюще похлопал по плечу не расстающуюся с посохом Сеньку хозяин. — Давайте тогда познакомимся, ребята-пастушата. Меня зовут мастер Мэрхенвальд. Я преподаю естественные науки в моринельской благотворительной школе имени Юлиауса Агграндара. Это был самый выдающийся исследователь, естествоиспытатель и ученый всех времен, ребятки! К сожалению моему, увы и ах, это замечательное имя в последнее время стало забываться — время идет, появляются новые герои, или старые просто выпадают из памяти легкомысленных потомков — но это имя забытым быть не должно никогда.

— Не будет, — со стапятидесятисемипроцентной уверенностью подтвердили путники.

— Вот и славно, ребятишки, вот и хорошо, — довольно кивнул мастер Мэрхенвальд и тут же махнул рукой себе по лбу.

— Да чего же я стою, детей на дожде держу, старый лопух! Проходите, малыши, проходите… Сейчас поставлю на огонь чайник, похлебка капустная с ужина еще осталась — троим мальчикам вашего возраста должно хватить, чтобы спокойно проспать ночь, хоть я и представляю, сколько в вашем возрасте обыкновенно требуется еды…

Путешественники переступили через порог маленького жилища старого учителя, и первое, что бросилось им в глаза, было отсутствие стен.