Не будите Гаурдака - Багдерина Светлана Анатольевна. Страница 220

— От имени и по поручению своего народа объявляю тебе большое человеческое спасибо за гостеприимство и такое… необычное… спасение меня из плена, — напыщенно задрав к небу куцую бородку, обвел рукой присутствующих сиххё Конначта. — Конечно, я бы добрался до дома и без постороннего вмешательства, дай только время…

— Всегда знал, что гвентяне — народ благодарный, — сухо хмыкнул Мелор, и повернулся к Арнегунд.

— Твой народ может идти — для него мы приготовили лагерь за рекой, у леса, разбили палатки… Мост там… э-э-э… за вашими телегами. Если надо что-то еще…

Но королева его не слышала: лицо ее как по волшебству обрело давно утраченную живость, глаза сверкнули восторгом и радостно устремились в гущу энергично приветствующих кого-то сиххё.

— Габран!!!

Услышав выкрик, пятеро мужчин, окруженных плотным кольцом беженцев, обернулись, всё еще блаженно улыбаясь.

— Арнегунд!..

Один из них, самый высокий и молодой, проворно вырвался из рядов соплеменников и широкой уверенной поступью, очень скоро перешедшей на бодрый галоп, устремился к светящейся от счастья королеве.

Еще несколько секунд — и объятья их сомкнулись.

— Габран!.. Как я по тебе скучала!..

— Арни… любовь моя… иногда я думал, что не увижу тебя больше никогда…

— Эх, молодость, молодость… — снисходительно покривил губы в усмешке и отвернулся король эйтнов. — Мне бы их проблемы…

Холодный иронический взгляд его упал на Морхольта, судорожно сжимающего под прицелами десятка арбалетчиков рукояти мечей, и обреченно ссутулившегося и осунувшегося Бриггста.

— …И вам бы их проблемы, улады, — с недоброй улыбкой договорил он.

— Что ты собираешься с нами делать, эйтн? — с презрением потребовал ответа герцог, демонстративно игнорируя сгрудившихся вокруг него подобно усердным нянькам стрелков.

— Пока ничего особенного… — издевательски повел плечом и ухмыльнулся король.

Какие бы позы ни принимал гордый пленник, какие бы слова ни говорил, какие бы взоры ни бросал, и какими бы иллюзиями себя не тешил — он знал, кто был хозяином положения.

И ненавидел себя за это знание и бездействие больше, чем самого Мелора.

— …В замке одного из моих вассалов в паре километров отсюда есть восхитительно-сырое и холодное подземелье, которое и стало бы вашим вторым домом на некоторое время, если бы не заступничество ее впечатлительного сиххского величества, — с глумливой учтивостью продолжил Добрый. — Поэтому апартаменты вам буду выделены в одной из башен, под самой крышей. Все удобства, прекрасный вид из окна, море солнца и свежего воздуха… Обживайтесь, привыкайте. Про ваш первый дом я бы на вашем месте забыл. Не думаю, что вы его еще когда-нибудь увидите…

— Но?.. — жалобно вскинул брови граф Курнан. — Но как же?..

— Десятник, отберите оружие у пленных и уведите их, пока наши союзнички не забили мост своими рыдванами на полдня, — уже раздраженно и нетерпеливо закончил король и однозначно нахмурился (Это другие могли хмуриться многозначительно, или просто так, или как у кого получится. Мелор Добрый хмурился исключительно с одним значением, всегда одним и тем же, и лишний раз это значение его подданным напоминать было не нужно).

Командир арбалетчиков нервно сглотнул и вытаращил глаза.

— Да, сир! Ну, чего встали? Оружие сюда! Руки за спину! Шаг вправо — побег! Шаг влево — возвращение из побега! Стреляем без предупреждения! Считаю до пяти!..

— Но нас можно обменять! Получить выкуп! — пришла вдруг в голову сокрушенному, потрясенному превратностями злодейки-судьбы графу обнадеживающая идея. — За нас дадут большие деньги! Товары! Драгоценности! Что угодно!..

— Всё это очень скоро я возьму сам — как военную добычу, — пренебрежительно отмахнулся король, и холодная жестокая улыбка заиграла на его тонких бесцветных губах. — Но это уже не ваша забота, улады. Уберите их отсюда. А будут пытаться изображать героев — убейте. Мне они, по большому счету, не нужны.

— Ты еще об этом пожалеешь, Мелор, — буравя злым горящим взглядом самодовольно усмехающегося короля эйтнов, процедил сквозь зубы Морхольт, выдернул из петли ремня ножны с коротким мечом, потом еще одним, и еще — из-за спины — и яростно швырнул его врагу под ноги — тот еле успел отскочить. — На. Подавись уладской сталью.

Глаза короля вспыхнули бешеным гневом, и на одно мгновение свидетелям сей сцены показалось, что он крикнет арбалетчикам стрелять, или сам набросится на наглого улада с мечом или кинжалом…

Но, похоже, в отношении недалекого и недлинного будущего своего строптивого недруга у Мелора Доброго появились другие планы. И, ласково улыбнувшись, так, что по спине Бриггста забегали, безуспешно пытаясь согреться, холодные мурашки, его добрейшее величество терпеливо кивнуло десятнику:

— Подбери уладские железки. Отдашь в замке мастеру-кузнецу. Пусть он их приберет. До моего особого указания.

— Так точно! Будет исполнено!

— Ступайте, — мягко улыбнулся король и повернулся к своему магу. — Пойдем к коням. И позови короля Габрана и его охрану — с женушками поворкуют после победы. Пообедаем в Холмищах с офицерами. Я приказывал без меня не начинать.

Иностранные дела на сегодня были завершены.

— Гости Эйтна, заморские путешественники, вас ждут лучшие покои Сторожевого замка, прошу проследовать за мной, — из-за спин арбалетчиков вынырнул наряженный в шелка и вельвет говорливый придворный, с галантным поклоном подхватил под локоток Эссельте, кидающую угрюмые взгляды то на молчаливого Иванушку, то на уныло погрузившегося в себя Друстана, и повлек за собой к мосту. — Нам туда, ваши величества, ваши высочества, направо, на тот берег. Замок из-за холма не видно, но он не так далеко. Горячие ванны, восхитительный обед, мягкие постели — всё готово к вашему прибытию… Десять минут — и мы на месте. Приятно прогуляться таким славным деньком. Налево не обращайте внимания, там Холмищи, простая деревня, хоть и большая, там сейчас стоит наше войско. Война, понимаете ли, война… суровые времена, суровые люди, суровые законы…

Толпа радостно гомонящих беженцев к этому времени тоже пришла в движение, понукаемая интендантами-эйтнами и, сиххё впереди, возы — сзади, неспешно тронулась к обещанному отдыху.

Иванушка плелся в самом хвосте и без того не слишком энергичной и воодушевленной группы побывавших в Сумрачном мире людей, искоса бросая ядовитые, но бессильные взоры на велеречивого эйтна, полностью завладевшего вниманием принцессы.

Что теперь делать, как жить дальше — он не представлял.

Неожиданная утренняя холодность Эссельте сводила его с ума, заставляя перебирать в мыслях сотни причин и тысячи способов, которыми можно было бы его непостижимую перед ней вину искупить. Но при повторном рассмотрении ни один из методов возвращения улыбки на лицо возлюбленной и благоволения — в ее сердце не выдерживал и самой снисходительной критики. Как бы ни начинались его воображаемые действия, как бы ни проходили, результат пред внутренним взором представал всегда один, и только один: отстраненное недоумение прекрасной гвентянки, и его неизменное поражение.

Она никогда меня не простит.

Они никогда на меня не посмотрит.

Она никогда меня не полюбит.

Как я ее.

В смысле, не полюбит так, как я ее люблю, а не в смысле, что я ее не люблю тоже…

Я ведь люблю ее?

Да, конечно, я ее люблю, какие тут могут быть вопросы!!! Ибо как можно не любить такую красивую, такую… такую… такую…

Мысли Иванушки, соскочивши с оборвавшейся вдруг накатанной дорожки, заметались истерично кругом в поисках дополнительного эпитета, восхваляющего принцессу и объясняющую, почему даже самый бесчувственный чурбан должен влюбиться в Эссельте с первого взгляда.

Такую нарядную?..

Такую модную?..

Такую болтли…

Нет!

Такую грациозную?..

Да! Грациозную, изящную, стройную, готовую по полчаса вертеться перед каждой встречной лужей и прудиком как перед зеркалом, разглядывая свое личико и поправляя прическу…