Наследник Виссавии (СИ) - Алмазная Анна. Страница 25

   - Не смей двигаться!

   - Не посмею... - вымученно выдавил лариец. - Ты только помоги, и я не посмею.

   - Уж поверь мне, что не посмеешь! - ответил целитель, и лариец вдруг застыл, как каменное, укутанное цепями густого тумана, изваяние. Лишь глаза, испуганные, измученные, были живыми. Лишь они отзывались на легкие прикосновения целителя, на съедавшее кожу зеленоватое сияние, на холодные слова:

   - Главное, быть осторожным и не касаться цепей... и хоть тебе больно, не так ли, очень больно, но облегчение все же приходит, - глаза ларийца соглашались, ужас в них сменялся отчаянной надеждой. - Боль уходит, но ненадолго... она вернется, потому что цепи никуда не делись.

   - Можно ли их убрать? - заинтересованно и холодно спросил Лан.

   Рэми вдруг понял, что целителю душ вовсе не жаль ларийца. Что виссавиец наблюдает за исцелением с холодным, исследовательским интересом, впитывая в себя каждую мелочь, чтобы потом, уже оставшись одному, попытаться ее продумать и восстановить самостоятельно.

   - Я могу, ты - нет, - так же спокойно ответил целитель судеб. - И я не буду. Цепи даются в кару. А кару человек должен отработать сам, а не путать в это дело виссавийцев.

   Целитель судеб резко поднялся, и лариец оказавшись свободным, подполз к его ногам, целуя носки белоснежных сапог:

   - Избавь меня от этого... не могу... что хочешь сделаю...

   - Что хочу? Ты, жалкое животное думаешь, что способен удовлетворить мои желания? - засмеялся древний дух. - Да мне на тебя смотреть противно. На всех противно, кроме него, - целитель показал рукой на Рэми. - Лишь носитель для меня важен. Ради него вам всем помогаю. Ради него и убью вас всех, если он захочет, не моргнув глазом! И не смотри на меня так, Рэми... мой папочка все предусмотрел. Как связал он узами богов тебя и Мираниса, так и крепко привязал меня к тебе... так что желаешь, мой мальчик? Убить ларийца или пусть еще помучается?

   - Помоги! - выдохнул вновь лариец.

   - Научи нас помогать таким, как он, - ответил Рэми, глядя на свое тело, в котором теперь томилась, как в темнице, гордая душа целителя судеб. Существа, которое было и умнее, и сильнее их всех, которому не нашлось нигде места, ни в их мире, ни в мире богов. Существа безумно одинокого и... Рэми выдохнул, безумно несчастного.

   - Вам все давалось слишком легко, - внезапно отвернулся от Рэми целитель судеб, будто само сочувствие носителя было древнему духу неприятно. - Оттого вы и забыли. Мгновение боли, и почти любая болезнь уходит, навсегда. Но если болеет не тело, а душа, ваша магия, по сути, бессильна, потому что вы хотите всего и сразу, а время или силы готовы тратить лишь на таких, как она, - целитель показал на забытую всеми, все еще окутанную цепями целительницу. - Научитесь видеть цепи, это не так уж и сложно. Научитесь терпению. Создайте для таких, как он, убежища, где будете медленно, шаг за шагов истощать их цепи... И пусть больной молится вашей богине, если это необходимо. И пусть сам работает над своим покаянием... а если не может... тогда и ты, Рэми, ему не помогай. А теперь вернись ко мне, - целитель протянул Рэми ладонь, но маг лишь упрямо шарахнулся от своего тела, продолжая:

   - Еще не все. Освободи от цепей целительницу. Ты сказал, что можешь. А ей не в чем каяться.

   - Помимо гордыни? - усмехнулись Рэми его собственные губы. - Что она своевольно вмешалась в дела богов?

   Рэми гордо вздернул подбородок и вдруг понял, что все в комнате вздохнуть лишний раз боятся, наблюдая за их диалогом, вслушиваясь в неожиданно мягкие нотки в голосе целителя судеб, и в упрямые - в голосе Рэми. Рэми был единственным тут, кто не испытывал мистического ужаса перед сыном самого Радона, он был единственным, кто вдруг почувствовал себя равным древнему, мудрому богу, который по прихоти отца испытывал к наследнику Виссавии слабость.

   - Я прошу... - прошептал Рэми. - Ты сам сказал, что исполнишь любую мою просьбу. Скинь цепи с матери моего друга... ты же знаешь, у меня не так и много-то этих друзей.

   - Ты слишком добр... И упрям, - ответил целитель судеб и шагнул навстречу Рэми. - Но это тело начинает уставать. Без твоей души оно быстро слабеет, как и слабеет душа Рэна... вернись ко мне...

   Рэми вдруг почувствовал, что не может двигаться. Его и чужое тело вдруг оказалось совсем близко, его и чужие губы улыбались тепло, его и чужие пальцы касались щеки, прожигали прикосновением насквозь, вспыхивая внутри красным цветком боли. Весь мир вдруг исчез, растворился в темноте. Зато... не было больше угнетающей силы хранителя смерти, лишь чистый, белоснежный свет, да синее море внутри... и ровное дыхание духа целителя судеб где-то в глубине сознания.

   В то же мгновение где-то вдалеке упала на кровать мерцающая чистым зеленым светом фигура. Рэми знал, что целительница мирно спала. Знал, что завтра она проснется отдохнувшей и полностью здоровой. Но сам он устал.

   - Возвращаемся в замок, - сказал он, входя в переход. И тотчас, наткнувшись на край стола, тихо выругался. Еще один синяк. Впрочем, одним больше, одним меньше.

   - Я помогу, - мягко сказал невесть как оказавшийся рядом Рэн. - Не надо кривиться, Рэми... скоро тебе уже не понадобится моя помощь. Ты же знаешь.

   - Знаю... а теперь... спать.

   Уже укладываясь в кровать, Рэми вдруг подумал, что много спит в последнее время. Слишком много. Кто-то снял с него сапоги, укутал одеялом. Холодные пальцы коснулись пылающего лба, скидывая липкую от пота прядь.

   - Спасибо, - проводил его в сон тихий шепот Рэна.

Глава восьмая

Мне очень жаль, мой мальчик  

   Рэми откинул голову, позволяя харибу смыть пену с его волос. Закрытые глаза слегка пощипывало, тонкие пальцы Эллиса мягко массировали, успокаивая, потом прошлись с губкой по плечам, намыливая кожу пахнущей мятной свежестью пеной.

   - Встань, мой архан, - попросил Эллис.

   Губка начала тереть спину, мягкие, массирующие движения прогоняли сонливость, зажурчала льющаяся из кувшина вода, смывая пену с плеч и спины.

   - Кто-то пришел, - насторожился Рэми.

   Эллис укутал архана в мягкую ткань, которая быстро впитывала бегущие по коже капельки воды. Внезапно повеяло холодом - кто-то, обладающий ярко-синей аурой, откинул полог, укрывающий нишу с ванной от спальни, и, приблизившись к Рэми, приказал Эллису:

   - Оставь нас.

   Хариб как всегда дождался кивка Рэми и вышел. Рэми тихонько вздохнул. Если аура виссавийцев была разнообразной, то все кассийские маги были окутаны ярко-синим сиянием. Все, кроме, почему-то Рэми...

   - Ты не мог сказать? - начал с упрека учитель.

   - Ты устал, я просто думал... что подожду.

   - Арам сказал мне, что ожидание было опасно...

   - Ты разговариваешь с Арамом? - нахмурился Рэми.

   Учитель подал телохранителю тунику и помог Рэми натянуть ее на еще влажное тело. Рэми самостоятельно завязал на талии пояс и, ощущая под ногами теплый, толстый ковер, вышел из ниши. Он уже достаточно изучил эту комнату, чтобы не натыкаться на предметы, а другие достаточно изучили его слепоту, чтобы оставлять предметы на строго определенных местах. И нужное Рэми кресло ожидаемо нашлось у окна, от которого тянуло свежестью и мокрой травой.

   - Сиди смирно, - сказал Вирес.

   Рэми послушно запрокинул голову, позволяя пальцам учителя мягко наложить на веки слой покалывающей кожу мази.

   - Виссавийцы зовут тебя на совет.

   - Знаю. Но хочу услышать... что ты скажешь, учитель?

   - Я не могу за тебя решать, Рэми...

   - Как не мог сделать из меня настоящего телохранителя? - пальцы Виреса дрогнули. - Мне тут подумалось... каким чудом я более ли менее умею пользоваться своей силой, владею боевой магией, в меня почти силой впихивали дипломатию и чужие языки... но я совсем ничего не знаю о ритуале воскрешения...