Восхождение самозваного принца - Сальваторе Роберт Энтони. Страница 25

Мальчик уселся поудобнее и начал разглядывать паутину корней на противоположной стенке, подсчитывая узлы перекрестий. Всматриваться в зеркало он, разумеется, не собирался.

Однако на этот раз все пошло по-иному. Эйдриан даже не сразу осознал, что его взгляд направлен на зеркало. Причем если раньше он просто смотрел на прямоугольник зеркала, то теперь внимание юного упрямца сосредоточилось на его блестящей поверхности. Чем-то она была похожа на черную лужицу, поблескивавшую в неясном сумеречном свете.

Но там, в этих сумерках, что-то двигалось! Эйдриан уловил это движение, хотя тут же усомнился, решив, что в такой темноте вряд ли можно его увидеть.

Тем не менее движение действительно происходило. Нечто темное бесшумно перемещалось в зеркале.

Прищурившись, Эйдриан сосредоточил на зеркале все внимание. Он начисто позабыл, как только что упорно противился требованиям госпожи Дасслеронд, не желая постигать искусство общения с Оракулом. Происходящее в зеркале было недоступно пониманию мальчика, но чувства его не обманывали.

Блестящая поверхность зеркала уже не казалась темной; теперь она напоминала затянутое облаками небо. В левой части зеркала Эйдриан ясно различил силуэт чьей-то фигуры, закутанной в плащ.

«Эйдриан», — прозвучало у него в мозгу.

Ошеломленный мальчик едва сумел удержать свой взгляд на зеркале.

Фигура в плаще мысленно передала ему: отец.

— Полуночник, — прошептал Эйдриан, едва дыша.

Он чувствовал, что фигура в плаще недовольна им, и это его испугало.

В голове промелькнул вихрь мыслей, заставивших Эйдриана осознать всю глупость его затянувшегося противостояния госпоже Дасслеронд. Мысли множились, а зеркало тем временем показывало ему будущую жизнь — жалкое существование недоучки, прозябание в нищете. Всегдашнее упрямство Эйдриана заставило его отвергнуть эти видения. Однако проплывавшие перед ним картины — пусть внешне неясные и туманные — не были плодом его воображения и исключали превратное понимание. Несколько раз мальчик все же порывался произнести что-то вслух, но его слова мгновенно гасли во влажном, спертом и сумрачном воздухе пещеры.

Перед ним со всей неотступностью разворачивалась жизнь, которую он выбирал, и каждый его спор, каждое препирательство усугубляли последствия этого выбора.

Эйдриан позабыл о времени и не заметил, как прошел не один час, а несколько. Наконец голос, звучавший в голове, произнес: «Доверяй госпоже Дасслеронд, и она даст тебе великую силу».

Только теперь мальчик заметил, что на туманной поверхности зеркала теснятся другие образы. Он увидел большие города, совершенно непохожие на неприметные жилища Кер'алфара, и громадные торговые площади, бурлящие от скопления людей; высокие красивые здания. Одно из них было монастырем, хотя Эйдриан толком не понимал, как он узнал, что это именно монастырь. Перед его взором проходили толпы людей — таких же, как он, существ. Казалось, некоторые из них приближались к самой кромке зеркального барьера, чтобы получше разглядеть Эйдриана.

Захваченный увиденным, мальчик непроизвольно подался вперед. Никогда еще чувство опустошенности не жалило его так болезненно. Его одиночество лишь усиливалось от слов призрака об огромной силе, которую он обретет в будущем.

«Госпожа Дасслеронд даст тебе великую силу», — отчетливо звучало в сознании Эйдриана. Мальчик вдруг подумал: может быть, эльфы специально подстроили это, чтобы заставить его слушаться их предводительницу? Но призрак, закутанный в плащ, заговорил снова, что немало изумило Эйдриана: «А потом я научу тебя наилучшим образом распоряжаться этой силой».

Потрясенный его словами, мальчик резко выпрямился. Отвлекшись на миг, он увидел, что видение в зеркале стало быстро блекнуть. Он уже не различал там призрачной фигуры. Эйдриан не видел даже самого зеркала, поскольку в пещере стало совсем темно.

Вскоре он выбрался из пещеры и обнаружил, что рядом никого нет. Мальчик не стал проверять, прячутся ли эльфы в густых ветвях окрестных деревьев; сейчас ему было совсем не до них. Неподалеку от пещеры Оракула, в пространстве, свободном от деревьев, Эйдриан увидел ночное небо с мерцающими звездами.

Он сел на землю и стал смотреть в небо, направив свой внутренний взгляд прямо к звездам. Мальчик думал над словами, прозвучавшими в его сознании. В чем был их смысл? Может, в том, что и его жизнь имеет предназначение?

Может, путь к бессмертию все-таки существует?

Вам не стоит удивляться, — сказала То'эль Даллия, обращаясь к госпоже Дасслеронд, когда они, оставив Эйдриана в пещере, возвращались в Кер'алфар.

Предводительница эльфов не привыкла, чтобы с ней разговаривали подобным образом, поэтому То'эль тщательно подбирала каждое слово.

— С того момента, как Бринн Дариель покинула нас, мальчишка стал еще более неуправляемым. Я ожидала, что он не оставит своих попыток сопротивления и вынудит вас расстаться с ним.

— И тем не менее сейчас он в пещере, рядом с Оракулом, — напомнила ей госпожа Дасслеронд.

То'эль Даллия пожала плечами, словно то, о чем упомянула предводительница эльфов, было крохотной чистой струйкой, едва заметной в темном и опасном бурлящем потоке, носившем имя Эйдриана Виндона.

— Возможно, ты видишь нашего юного упрямца в ложном свете, — заметила госпожа Дасслеронд. — Ты подходишь к нему с теми же требованиями, какие мы предъявляем ко всем будущим рейнджерам.

— А разве он не станет рейнджером? — возвысив от удивления голос, спросила То'эль, поскольку слова госпожи Дасслеронд, за которыми скрывался холодный расчет, несказанно ее поразили.

— Если судить по его обучению у тол'алфар — да, — ответила предводительница эльфов. — Но он не будет одним из тех рейнджеров, которые затем возвращаются в родные края и служат для своих соплеменников незримыми защитниками.

— Значит, он останется здесь? — задала новый вопрос То'эль, которую подобная перспектива совсем не радовала. — И как долго?

— Пока не будет готов, — сказала Дасслеронд. — Мы растили Эйдриана в Кер'алфар вовсе не из чувства долга перед его отцом и не потому, что мир остро нуждается еще в одном рейнджере. Он попал к нам по одной-единственной причине, и если ты воспринимаешь его упрямство только как помеху в обучении, я считаю своеволие и самонадеянность этого мальчишки необходимыми чертами характера. То'эль Даллия и без расспросов догадалась, о какой причине упомянула ее госпожа; речь шла о страшной ране, нанесенной демоном-драконом земле Эндур'Блоу Иннинес. Выражение лица госпожи Дасслеронд предостерегло То'эль от дальнейших вопросов, и та решила повести разговор в несколько ином направлении.

— И все же вы были готовы изгнать Эйдриана из Эндур'Блоу Иннинес и даже лишить его жизни. Я почувствовала это по вашим словам, госпожа.

— С ним всегда приходится идти по узкому бревнышку, — согласилась госпожа Дасслеронд. — Я вижу, как с каждым днем возрастает его невероятная мощь. Мальчик обладает столь необходимой ему силой воли. Вместе с тем я понимаю: если мы не сможем управлять его возможностями, причем направлять их так, как это представляется нам необходимым, тогда окажется, что мы понапрасну тратили на него время. А ведь он становится все более опасным.

— Эйдриан — всего лишь человек, — осторожно заметила То'эль.

Дасслеронд прищурила золотистые глаза.

— Он обладает такой же боевой сноровкой, какая была у его отца, — произнесла она. — Он сведущ в магических самоцветах, как и его мать. Возможно, он даже превосходит ее, а заодно и наше понимание того, как ему это удается. Однако гораздо важнее другое: Эйдриан Виндон обладает своевольным и независимым характером, которым чрезвычайно трудно управлять.

— И, понимая это, вы продолжаете делиться с ним нашими тайнами, — сказала То'эль.

— Я надеюсь, Оракул принесет успокоение его пытливому разуму, — объяснила свой замысел Дасслеронд. — Если призрак отца сумеет найти его и направить по жизненному пути, очень скоро наш упрямец станет более сговорчивым.