Семь камней радуги (СИ) - Удовиченко Диана Донатовна. Страница 96

6 июня 79 года. Сегодня от нас уволились повар и посудомойка. Они говорят, что боятся работать в "проклятом доме". Так в Березани прозвали наше поместье. А может, мы действительно прокляты? Тетя Наташа ведет себя тихо, она все время улыбается и молчит. Дашенька теперь молится в ее комнате, и, кажется, тете становится лучше во время молитвы. Господи, услышь нас!

7 июня 79 года. Ушли все слуги, с нами осталась только верная Агаша. Папенька повысил ей жалованье, и теперь Агаша не только присматривает за детьми, но и работает на кухне. Дедушка сегодня спрашивал, приняла ли я зелье. Когда он ушел, в мою комнату тихо вошла маменька. Он присела рядом со мной и долго смотрела на меня глазами, полными слез. "Не пей зелья, Оленька", - тихо сказала она, - "Этим ты убьешь своего брата". Я очень удивилась и спросила, почему она так думает. "Пока ты не выпила зелья, есть хоть какая-то надежда", - непонятно ответила маменька и, поцеловав меня, вышла. Мне кажется, или это правда? По-моему, маменька меня боится. Но что я ей сделала? Я ведь так люблю и ее, и папеньку, и Александра! Никогда я не сделаю ничего, что может причинить им вред! Если маменьке не хочется, я не буду пить зелья. Только вот как сказать об этом дедушке? Я разыскала Дашеньку, она отдыхала в своей комнате. Я спросила у нее, что значили маменькины слова. Дашенька задумалась и тихо сказала: "Не знаю, но если ты выпьешь зелье и действительно получишь бессмертие, то это будет страшный грех". Я спросила, почему, на что она ответила, что жизнь и смерть наша в руках Господа, и отнять у кого-нибудь жизнь - это смертный грех, но и продлевать жизнь вечно - такой же грех. Кажется, я ее понимаю. Скажу дедушке, что выпью зелье потом.

8 июня 79 года. Тетя Наташа опять нашла нож. Ночью около нее дежурил Петр Антонович, он утомился и задремал, а тетя Наташа тихо выбралась из комнаты и прошла в кабинет дяди Андрея. Там она взяла нож и снова изрезала себе руки. От большой потери крови она лишилась чувств, и доктор нашел ее только через несколько часов. Сейчас он обработал ее раны, и уложил в постель. Дашенька осталась в ее комнате, и читает тете библию. Петр Антонович велел спрятать все охотничьи ножи, чтобы больная вновь не повредила себе. Он поит ее своей микстурой, но тетя Наташа все равно какая-то очень странная. Иногда она садится на кровати и, глядя в одну точку, кричит: "Я не поддамся, не поддамся!", потом, обессилев, падает и закрывает глаза. Бедная Дашенька, как она все это выносит?

11 июня 79 года. Сегодня ночью громко завыл Пушок. Я вскочила и увидела, что он смотрит на дверь. Я хотела было выбежать на галерею, чтобы посмотреть, что случилось, но Пушок вцепился зубами в мою рубашку и не пустил меня. Через некоторое время раздался шум и крики. Я разобрала голоса папеньки и Петра Антоновича. Видимо, вой Пушка привлек их внимание, и они вышли посмотреть, что случилось. Утром я узнала, что тетя Наташа снова порезала себя. Этой ночью в ее комнате дежурила Агаша. Утомившись за день, она уснула, и тетя снова выбралась из комнаты, прокралась на кухню, где нашла острый нож для резки мяса. Она изрезала себе все лицо! Папенька сказал маменьке, что, когда они с Петром Антоновичем нашли ее, тетя Наташа стояла у зеркала и вырезала у себя на щеках непонятные знаки. Теперь к ней никого не пускают, Петр Антонович велел закрывать комнату снаружи на замок. Сейчас он с тетей Наташей, а ключ от комнаты у папеньки. Спаси ее, Господи!

16 июня 79 года. Тете Наташе все хуже, раны, которые она нанесла себе кухонным ножом, воспалились, и у нее началась горячка. Петр Антонович говорит, что грязь с ножа попала ей в кровь, и теперь кровь ее заражена. Он сделал тете кровопускание, чтобы зараженная кровь вышла. Но это не помогло, и сейчас она лежит в лихорадке. В бреду она все время повторяет: "Я не боюсь, я не боюсь, я не сойду с ума!" Дашенька не отходит от нее, она промывает раны на ее лице, и молится - больше она ничего не может сделать для своей бедной матери. Я один раз зашла, чтобы проведать тетю, но мне стало дурно: в комнате стоит тяжелый запах, тетя Наташа выглядит ужасно. Ее лицо превратилось в сплошную рану, глаз не видно. На минуту она пришла в себя и закричала: "Дайте мне нож!" Петр Антонович влил ей в рот лекарство, и тетя уснула, а я тихонько вышла из комнаты. Проходя мимо спальни родителей, я услышала, что маменька с папенькой о чем-то горячо спорят. До меня донесся голос папеньки, говорившего: "Вера, но это невозможно! Этого просто не может быть!" На что маменька отвечала: "Сколько еще нужно смертей, чтобы ты поверил?", - и заплакала. Я не понимаю, что происходит. Мне кажется, что маменька и Дашенька знают что-то, о чем я не догадываюсь, но почему-то не хотят мне этого сказать. Они стали сторониться меня, как будто я чем-то больна и могу их заразить. Но ведь это несправедливо! Я ничего плохого не сделала! Один дедушка любит меня по-прежнему. Он часто гуляет со мной в саду, и рассказывает разные интересные истории из своей юности. Я хотела брать с собой Александра, но он не любит говорить с дедушкой. Господи, спаси тетю Наташу!"

– Уф, я уже охрипла, - сказала Милана, опуская дневник, - Почитайте кто-нибудь.

– Давай, - Макс протянул руку.

Он откашлялся, вгляделся в блеклые строки, и прочел:

– "18 июня 79 года. Доктор приказал связать тетю Наташу. Вчера, ненадолго придя в себя, она принялась царапать лицо ногтями, раздирая свои раны все глубже. Теперь она лежит, привязанная к кровати за запястья. Это ужасно! Горячка ее усиливается, она вся иссохла, раны на лице страшно воспалены, а в комнате пахнет тухлым мясом. Дашенька ухаживает за ней с ангельским терпением, но, похоже, что все ее усилия тщетны. Я слышала, как Петр Антонович прошептал папеньке: "Ее кончина лишь вопрос времени, ничего нельзя сделать". Маменька ужасно расстроена болезнью тети, она все время плачет. Дедушка даже прикрикнул на нее: "Хватит сырость разводить! На все воля Божья!" Маменька взглянула на него с ужасом и отвращением, и ушла к себе. Мне стало жаль дедушку, он ведь тоже переживает, просто не хочет этого показывать. Он ведь прав, на все воля Божья.

21 июня 79 года. Сегодня умерла тетя Наташа. Утром к ней приехал священник. Когда он вышел, Петр Антонович позвал всех нас, чтобы мы могли попрощаться с ней. Он сказал, что смерть наступит с минуты на минуту. Мы вошли в комнату, там нечем было дышать, настолько ужасный запах исходил от тети. По очереди мы стали подходить к ее кровати. Тетя Наташа бредила, руки ее по-прежнему были привязаны к кровати. Но вдруг, когда я подошла к ней, она открыла глаза, и в них блеснул огонек узнавания. "Борись, Оленька!", - воскликнула она и, странно изогнувшись, впилась зубами в свое плечо, вырвав из него кусок мяса. Из плеча хлынула кровь, капли ее попали на мое платье. Я отшатнулась, доктор подбежал к тете Наташе, чтобы помочь ей, но все было кончено. Ее голова поникла, глаза закрылись, и она перестала дышать. Дашенька молча опустилась на колени подле кровати, склонила голову и молитвенно сложила руки. Мы тихо вышли, чтобы не мешать ей молиться за душу матери. Сейчас я сижу, как обычно, за столом. Меня гложет одна мысль: кто следующий? Я не верю, что это когда-нибудь закончится. Наверное, наша семья действительно находится во власти какого-то проклятия, и все мы обречены на гибель…"

– Ужас, - передернулась Аня, - Это дом самоубийц.

– Да, поэтому их души не находят успокоения, - поддержал Гольдштейн.

– Ну почему? Ведь, насколько я помню, дядя Павел умер, вообразив, что у него чахотка, а дядя Андрей - от голода, - возразил Эдик.

– Но все они убили себя. По-твоему, заморить себя голодом - не самоубийство? Или задохнуться от воображаемой чахотки? Да и тетя Наташа умерла от ран, которые нанесла себе сама, - не согласился Макс.

– Да, действительно, похоже, мы знаем, откуда здесь призраки, - проговорила Виктория.

– Нет, это, похоже, призрак дедушки шалит, - сказал Гольдштейн, - Не думаете же вы, что такой тип мог покончить с собой? Такие живут долго.