Рожденная чародейкой - Фарланд Дэвид. Страница 25

— Я люблю Землю, — продолжал Биннесман. — И знаю, что ты тоже должна ее любить, по-своему. Нет ничего плохого или позорного в столь горячей любви к ней. Познавая себя, ты обретаешь великую силу. Эта сила таится в изучении жизни растений, животных и камней. Она составляет суть Сил Земли.

На твоих руках появились зеленые пятна, потому что по жилам твоим течет Кровь Земли.

— Но… — сказала Аверан. — Я… это вышло случайно. На них попала кровь зеленой женщины. Биннесман покачал головой.

— Нет. Кровь Земли была в тебе всегда. Она была частью тебя с тех пор, как ты родилась. Ты родилась чародейкой. А среди нас, избранников Земли, кровь взывает к крови. Вот почему я только что вышел в сад. Я почувствовал тебя. Более того, я подозреваю, что это ты вызвала вильде с небес. И ты не могла стереть с рук зеленую кровь, поскольку та же кровь течет в тебе. Подобное притянуло подобное.

— Но с тех пор я чувствую себя так необычно, — возразила Аверан. — Я… обрела странные новые силы.

— В свое время они разовьются, — заверил ее Биннесман. — Лишняя Кровь Земли и ускорила процесс, заставила тебя кое-что понять. И уверяю тебя — не будь ты избранницей Земли, зеленая кровь с твоих рук смылась бы.

Иом слушала как зачарованная. Она не сводила с девочки глаз. У Аверан были рыжие волосы, веснушки, она выглядела как самый заурядный ребенок, если не считать удивительной зеленой татуировки на руках. Но в глазах ее читались такие глубина и сила духа, и зрелость, какие редко встретишь даже у взрослой женщины.

Габорн решился спросить:

— Ты говоришь, у тебя появились странные силы. Расскажи о них.

Аверан посмотрела на столпившихся вокруг людей, словно боясь говорить об этом вслух, боясь, что никто не поверит.

— Говори же, — подбодрил ее Биннесман.

— Ну ладно, — сказала Аверан. — Я не могу уснуть, пока не…

— Зароешься в землю? — спросил Биннесман. Аверан храбро кивнула.

— И солнце теперь меня обжигает. Даже при совсем слабом его свете мне больно так, словно я обгорела.

— В этом я могу помочь, — сказал Биннесман. — Есть столь могущественные руны — чары защиты, — что ты сможешь хоть сквозь огонь проходить. Я научу тебя им.

— Еще я чую еду — морковку под землей, например, орехи в траве.

— Это тоже обычный дар для Охранителей Земли, — сказал Биннесман. — «Плоды лесов и полей» — все твои. Земля дает их тебе.

— А еще я могла видеть Короля Земли, — сказала Аверан. — Закрывала глаза, видела зеленое пламя и знала в точности, где он находится. Но… больше у меня так не получается.

Она с сомнением посмотрела на Габорна. Во взгляде ее не было ни осуждения, ни обвинения. Но Иом поняла, что девочка знает — он потерял свою силу.

— Ну, — удивленно сказал Биннесман, — это бы надо где-то записать! О такой силе я еще не слыхал. Однако у каждого чародея бывают особые дары, соответствующие его нуждам. Я уверен, что ты, когда подрастешь, обнаружишь и другие. Что еще?

— Да вот мозг опустошителя, — призналась Аверан.

Лорды, слушая рассказ этой странной девочки, придвигались все ближе, словно их притягивало к ней. Иом этого не замечала, пока один из них не рассмеялся недоверчиво при последних словах Аверан.

— Где же ты взяла его? — спросил Биннесман. Аверан указала на зеленую женщину.

— Весна убила одного и начала есть, и пахло так хорошо, что я не могла удержаться. Потом я видела странные сны, из которых я поняла, что это такое — быть опустошителем, думать, как они, говорить и видеть, как они.

— И что ты узнала? — спросил Джеримас.

— Узнала, что опустошители разговаривают при помощи запаха, — сказала Аверан. — Щупальца на головах позволяют им «слышать» друг друга, а те, что под брюхом, испускают запахи.

Недоверчивый лорд возликовал:

— Так они задницами разговаривают, по-твоему?

— Да, — сказала Аверан. — И этим не слишком отличаются от некоторых людей.

Джеримас громко захохотал и сказал лорду:

— Как она вас, Даллинс!

Однако насмешка задела девочку. Аверан замкнулась и, переводя взгляд с одного человека на другого, начала дрожать.

— Я не придумываю! — сказала она. — Такое не придумаешь!

Иом знала, что насчет запахов девочка права. Лорды много спорили друг с другом о том, имеют ли опустошители какой-то запах вообще. Большинство было уверено, что учуять их невозможно. Кое-кто полагал, что они свой запах маскируют. Но горная колдунья во время сражения в Каррисе насылала на воинов Габорна волны страшной вони.

— Я не лгу, — сказала Аверан. — И я не сумасшедшая. Вы не должны считать меня сумасшедшей. Не хочу, чтобы меня заперли в клетку, как Кормана-Ворону.

— Мы тебе верим, — Иом ласково улыбнулась. О Кормане-Вороне ей слышать не приходилось. Но порой с человеком, который сошел с ума, ничего другого не оставалось делать, кроме как запереть — ради его же блага — в надежде, что время исцелит его разум.

— Я знаю, что ты не сумасшедшая, — сказал Габорн. Ему как будто хотелось снова разговорить девочку. — Значит, опустошители разговаривают запахами?

— И еще и читают, и пишут.

Иом растерялась. Такого она даже не предполагала.

— Почему же мы никогда не видели их записей? — сказал Габорн.

— Потому что они пишут запахами. Они оставляют запахи на камнях вдоль всех дорог. Больше всего они любят общаться именно таким способом. Опустошителю легче написать послание, чем говорить лицом к лицу.

— Почему? — спросил Габорн. Аверан попыталась объяснить.

— Для опустошителя слово — это запах. Ваше имя и ваш запах — это одно и то же, и опустошитель, чтобы сказать «Габорн», должен просто создать ваш запах.

— Звучит действительно просто, — сказал Габорн.

— И да, и нет. Представьте, что вы мне говорите, например: «Аверан, какие у тебя замечательные башмаки из кроличьей кожи. Где ты их взяла?» А я отвечаю: «Благодарю, нашла на дороге, и хозяином никто не назвался. Так что теперь они мои».

Когда мы разговариваем, слово слетает с уст и на мгновение остается в воздухе. Затем оно само по себе угасает. Таким образом, наша речь — это череда звуков, выходящих из нас.

А у опустошителей слова сами по себе не исчезают. Все запахи, все слова так и висят в воздухе — пока их не сотрут.