Рожденная чародейкой - Фарланд Дэвид. Страница 48

Галлентайн обошел вокруг него, разглядывая Кирку, словно теленка на рынке.

— Крупные кости. Это хорошо. И ты убил девять опустошителей. Значит, двигаешься быстро. Как же ты убивал этих чудовищ?

— Да просто прыгал на них и бил в мягкое место! — сказал Кирка.

— А кто показал тебе, где у них мягкое место? — спросил Галлентайн.

К своему удивлению, Кирка вдруг вспомнил,

— Лагби! Он нарисовал на земле картинку и много раз объяснил, где чего.

— Я уверен, что когда появились опустошители, твой друг Лагби уступил тебе честь первого удара, — сказал Галлентайн.

Этого Кирка не помнил. Но, кажется, отталкивать с дороги ему и впрямь никого не пришлось.

— Скажи мне, Кирка, — сказал Галлентайн, — ты понимаешь, что такое смерть?

— Это как… ну, как будто ляжешь спать и не проснешься.

— Хорошо. А ты понимал, что опустошители могут тебя убить?

Кирка промолчал. Галлентайн как будто сердился, и какой ответ покажется ему правильным, Кирка не знал. Поэтому только покачал головой в замешательстве.

— Так, значит, твои друзья вытолкали тебя к опустошителям и даже не сказали, что тебя могут убить? Кирка такого не припоминал.

— Позвольте мне спросить, барон Кирка, — как по-вашему, вы могли бы сделать это снова?

— Убить опустошителя? А то!

Галлентайн долго смотрел на него, потом кивнул. Молодец Кирка, правильно ответил!

— Позвольте мне задать другой вопрос. Вы… мечтали когда-нибудь стать таким же, как все люди? Думали о том, на что это похоже — все помнить, знать все, что знают другие?

Кирка кивнул.

— Это было бы для вас дороже, чем золото? В этом Кирка уверен не был.

— Скаллон сказал, надо забрать форсибли.

— Если хотите форсибли, — сказал Галлентайн, — можете взять их. Но по закону вы должны использовать их только для службы королю. Другими словами, взяв форсибли, вы должны делать то, что скажет вам король.

Кирка растерялся. И заметив это, Галлентайн добавил:

— Он прикажет вам убивать опустошителей.

— А, — сказал Кирка.

— Король не оставил мне указаний, как с вами поступить. Но наградить вас он хотел и предоставил мне несколько форсиблей. Наши лорды редко жалуют форсибли дурачкам. А если я предложу вам следующее — сейчас я дам вам один форсибль, и вы возьмете один дар ума, чтобы у вас появились умственные способности нормального человека?

А потом я дам вам коня, и вы поедете вслед за королем. Не спешите, подумайте. Если вы хотите стать рыцарем и служить нашему лорду, можете взять и больше даров.

Кирка мало что понял из его предложения. Галлентайн употреблял слишком много непонятных слов, вроде «умственные способности».

— Я буду все помнить?

— Да, — сказал Галлентайн. — Вы сможете сами прятать свои деньги и находить их, когда пожелаете.

— И я запомню… как ехал на коне с королем?

— Вы еще помните это? Кирка закрыл глаза, представил.

— Ага.

— Тогда вы запомните это на всю жизнь, — пообещал управляющий.

Кирка так взволновался, что не мог слова сказать. Он только кивнул, но столь решительно, что Галлентайн улыбнулся.

— Очень хорошо, сэр, — сказал управляющий с искренним уважением.

И повел его к Способствующему. Они поднялись на самый верх башни Посвященных, где пришлось ждать некоторое время, пока Способствующий приготовится. Смотреть отсюда, из бойницы для лучников, вниз было все равно что смотреть с горы. На востоке в свете утреннего солнца сверкало озеро Доннестгри.

На волнах его качались тысячи судов — лодки с высокими носами, на которых перевозят товары, и плоты, связанные на скорую руку из бочек, накрытых сверху досками. Кирка помахал рукою, но никто ему не ответил.

— Вот бы мне поплавать на лодке, — сказал Кирка.

— Только не с этими бедолагами, — отвечал Галлентайн. — Все они больны. Король приказал вывезти их по реке в безопасное место. Здесь же вместо воздуха все еще заклятия горной колдуньи. И за ночь от них умерло очень много народу.

Кирка пригляделся повнимательнее и увидел, что плоты и лодки и в самом деле нагружены ранеными, пострадавшими от опустошителей и во время землетрясения. Все перевязанные, укрытые одеялами. Среди них были и дети, и седые старики. Кирке стало их жаль. Но прокатиться на лодке все равно хотелось.

Вскоре к ним вышли Способствующий с форсиблем и будущий Посвященный.

Способствующий приставил форсибль, железную палочку с клеймом, к груди юноши, который согласился стать Посвященным Кирки.

Потом он запел высоким птичьим голосом. Кирка даже заслушался, и отвлекли его только запах горящей плоти и страдальческий вскрик Посвященного.

Способствующий помахал форсиблем. От дара ума исходила полоска света, повисавшая в воздухе, словно огненная змейка. Затем, продолжая распевать тонким голосом, Способствующий прижал форсибль к руке Кирки.

Кирке сделалось вдруг так хорошо, как не было никогда в жизни. Форсибль обжег руку, в голове его что-то вспыхнуло, и вся она как будто наполнилась изнутри светом. В тот же самый момент он увидел, как потускнели глаза Посвященного. Юноша уставился на него с открытым ртом, похожим на дверь, распахнутую в пустую комнату.

И все это Кирка действительно запомнил на всю жизнь.