Рожденная чародейкой - Фарланд Дэвид. Страница 96

— Они в сокровищнице, о Свет Нашего Утра, — отвечал Пуснабиш.

Больше Радж Ахтен ничего не хотел знать. Армия его готовилась к бою, и людей хватало, чтобы усеять ими всю долину и прорваться в логово опустошителей.

Он обошел склонившегося перед ним Пуснабиша и зашагал по раззолоченным залам Дворца Канареек прямо к сокровищнице.

— Мне нужны Способствующие, — сказал он, — и дары жизнестойкости.

Пуснабиш щелкнул пальцами, и слуги тут же кинулись за Способствующими.

— Есть и еще добрые вести, — он двинулся, не отставая, за Радж Ахтеном. — Наши рудокопы напали на новую жилу кровяного металла. Похоже, жила довольно богатая.

Радж Ахтен только хмуро улыбнулся.

Миррима никак не могла разглядеть, что за существо следует за ними. И это ее ужасно нервировало, ибо оно могло оказаться и не человеком.

Боринсон всю дорогу молчал. Только пристально смотрел по сторонам настороженными голубыми глазами. И едва она открывала рот, как он знаком приказывал ей умолкнуть. Пришлось Мирриме придержать язык.

Она была теперь «лордом-волком», имела собачьи дары чутья и человеческие дары зрения. Беспокойство Боринсона передалось ей, и Миррима тоже стала настороженно принюхиваться и присматриваться.

Бесплодные равнины остались позади, теперь их окружали леса Западных Земель, вековые деревья с заросшими мхом ветвями да скалистые утесы. На деревьях лишь кое-где виднелись посеревшие, свернувшиеся листья. Земля пахла плесенью и грибами. На болотах во множестве росли поганки.

Воображение без труда рисовало Мирриме бушевавшие здесь когда-то битвы с тотами и кровь вместо воды в темных заводях.

Хотелось миновать эти края как можно быстрее. Но дорога раскисла, и ехать приходилось шагом.

Земля здесь как будто спала мертвым сном. И рука Мирримы то и дело невольно тянулась к стальному луку в притороченном к седлу футляре, хотя признаков опасности вокруг не наблюдалось.

Лес был пуст. Ни одна белка не пробегала по ветвям деревьев. Ни один олень не срывался внезапно с лесной поляны, вспугнутый топотом копыт. Только один раз за все это время Миррима заметила какую-то темнокрылую птицу, мелькнувшую вдали меж деревьев.

Она вздрагивала от каждого звука, будь это жужжание комара, далекий стук дятла или воронье карканье.

Но в здешних лесах водилось мало живых существ, да и тех лучше бы не было. Среди таких полчищ оводов и комарья не выживет ни один зверь, думала Миррима. Над топями комары роились тучами и наверняка заели бы насмерть любое животное, постой оно неподвижно какое-то время.

Миррима стоять неподвижно не собиралась.

Хотя знала, что здесь водятся призраки.

Потому-то Боринсон и шикал на нее каждый раз, как она пыталась заговорить. Звук и движение притягивают таящихся в тени призраков, чье холодное прикосновение убивает человека.

И для таких существ этот лес, вызывавший невольную дрожь, эти болота, подернутые сырым мглистым туманом, были просто идеальным местом обитания.

Призраки Даннвуда до сих пор защищали свою страну, но в Западных Землях дело обстояло иначе. Здесь тысячу шестьсот лет назад погибло неисчислимое множество тотов и нелюдей. Духи их жаждали отмщения. По слухам, на полях древних битв и сейчас еще можно было увидеть тени людей, сражающиеся с тенями тотов.

Поднявшись на один из холмов, Миррима и Боринсон услышали вдруг вздохи ветра в долине слева от дороги, далекий шорох, похожий на шум прибоя.

Миррима подумала, что ветер возвещает приближение грозы и сейчас под его натиском начнут качаться и скрипеть деревья.

Но ветер пролетел и затих — словно по лесу проскакал на юг невидимый всадник.

Тогда Боринсон, нарушив многочасовое молчание, прошептал:

— Что это было, по-твоему?

— Призраки?

— Призраки тут есть, — сказал он, — и они уже знают о нас. Но это не то. Мимо пролетело что-то другое.

Миррима сразу же подумала о Темном Победителе, о бешеном урагане, в который он превратился. По словам Биннесмана, он все еще был способен учинить великое зло.

— Если ехать так медленно, — прошептал Боринсон, — мы не доберемся к закату до Фенравена, но если прибавим ходу, мы можем догнать то, что сейчас пролетело.

Миррима закусила губу.

— Поехали быстрей, — шепнула она.

Как раз перед закатом Миррима и заметила какого-то одинокого всадника позади и поняла, что их преследуют.

Скача галопом, они спустились с холма к уже сотому, наверное, по счету болоту. Здесь остановились, дали лошадям несколько минут попастись и, проехав далее еще с полмили, обнаружили, что дорога затоплена.

Лес кончился. Из зловонной воды кое-где торчали серые, похожие на скелеты деревца, но на четверть мили вперед не видно было никакого укрытия. К середине зимы болото, должно быть, превращалось в озеро.

Миррима придержала коня и позволила ему самому выбирать дорогу вброд через болото. Местами встречались заводи, где вода достигала коню до холки. С каждым шагом над растревоженной топью все усиливался запах гнили. Плеск воды под копытами заглушал все остальные звуки. Мирриме, чтобы не промочить припасы, пришлось вскинуть поклажу на плечо. Над головой звенели голодные комары.

Раз она оглянулась на оставленную позади дорогу и вот тут-то увидела на холме всадника.

Таясь поддеревьями, он всматривался в их сторону — темный, сгорбленный силуэт верхом на лошади. В сумеречном свете Миррима не могла разглядеть масть коня. Да и про самого всадника подумала сначала, что он ей мерещится со страху, что это просто игра света и тени среди сплетенных ветвей.

Но, отмахнувшись от комаров и присмотревшись повнимательнее, она убедилась в обратном.

Среди деревьев у дороги прятался человек.

Миррима сглотнула комок в горле. Кто же это — наемный убийца? Или призрак какого-нибудь давно умершего охотника?

Здесь все было возможно. С равным успехом это мог оказаться и одинокий путник, который, заслышав стук копыт сильных лошадей, испугался и решил переждать в укрытии.