Мор - Корнев Павел Николаевич. Страница 7
– И те, и другие могут отправляться в Бездну.
– Зря вы так, господин Март!
– Это ответ на ваш вопрос, – оборвал я собеседника. – И другого ответа у меня не будет.
– Хотите сказать…
– Он ушел туда сам и за шиворот утащил с собой вашего драгоценного Жнеца.
В семь лет Ричард Йорк умер, но остался жить из-за темных чар и любви к великой герцогине Довласа. И когда его госпожу убили заговорщики, рыцарь без колебаний пожертвовал собой, дабы спасти нас всех. Спасти нас всех – и отомстить.
– Ясно. – Шпик без спешки поднялся из-за стола и водрузил на голову шляпу. – Вам нужна заброшенная часовня у закатного моста.
– Благодарствую. – Мне не удалось удержаться от смешка.
Задумчивый господин прошел к входной двери, там развернулся и вновь потеребил серьгу.
– Не советую в будущем посещать мою родину. Четвертование – не та вещь, которая придется вам по вкусу, – заявил он на прощанье и вышел на улицу.
– И в мыслях не было, – мрачно буркнул я.
Четвертование! Ну надо же! А ведь услугу им оказал! Не устрани мы духовного лидера ереси Единения, пришлось бы Ланс огнем и мечом в лоно Церкви возвращать. А они – четвертование!
Рыбья кровь!
5
К заброшенной часовенке я подошел, уже облачившись в кожаное одеяние брата-экзорциста. Звон серебряных колокольчиков на плаще и шляпе неминуемо должен был заранее предупредить злоумышленников о моем приближении, но на это и делался расчет.
Ждете Изгоняющего? Будет вам Изгоняющий. Все будет…
Наверное, только из-за одеяния меня и не подстрелили на подходе. А стоило войти в заброшенное здание, как тут же послышался глумливый голос:
– Посмотрите только, кто к нам пожаловал!
Подкидывавший и ловивший кинжал живчик в коричневом камзоле, бриджах и высоких сапогах радостно заулыбался при моем появлении, а вот прятавшийся за балюстрадой на втором этаже арбалетчик остался предельно собранным и серьезным.
– Здесь творятся дурные дела, – туманно ответил я, во все глаза уставившись на высокое, чуть ли не в рост человека зеркало у дальней стены, перед которым горело несколько толстенных, заплывших причудливыми наростами воска черных свечей. Оттуда веяло чем-то до боли знакомым, вот только никак не получалось разобрать чем. – Чувствую присутствие Бездны!
– Да неужели? – Из соседнего помещения вышел смуглый горбоносый мужчина в просторном одеянии, с непонятной склянкой в руке. – Тогда ваш долг – выжечь скверну огнем своей веры!
Я наполнил легкие воздухом, собираясь на одном дыхании проговорить подходящую к случаю молитву, и вдруг понял, что потустороннее не в людях. Скверна окутывала их, делала сильнее, быстрее и решительнее, но не гнездилась в душах. Она была, и в то же самое время ее не было.
– Ну что же вы, святой отец? – рассмеялся главарь и провел свободной рукой по странному ожерелью, собранному чуть ли не из человеческих костяшек и зубов. – Жгите!
– Как вы делаете это? – спросил я, больше рассчитывая потянуть время, чем получить какой-то конкретный ответ.
– Бесноватые, господин экзорцист, это все бесноватые. При правильном обращении они чрезвычайно полезны, – заявил чернокнижник – а чернокнижник ли? – и поднял руку с заполненной прозрачным раствором бутылочкой, в которой плавало самое настоящее человеческое око. – Вот этот глаз, к примеру, принадлежит спутавшемуся с порождениями Бездны гениальному живописцу. Прямо сейчас он рисует ваш портрет, поэтому проявите уважение – покажите лицо. И заодно извольте объяснить, как вам удалось отыскать это место!
– Разве потеря глаза не должна была сказаться на чувстве перспективы? – Я кинул стянутую с головы шляпу под ноги, а вот снимать полумаску не стал.
Вместо этого, потянувшись к свившейся под сердцем в колючий ледяной клубок скверне, заставил ее растечься по телу и сразу ощутил связь нанизанных на золотую цепочку зубов, обломков костей и кусочков иссушенной плоти с заточенными в Драгарне бесноватыми. По уходившим прямиком в Бездну нитям потустороннего из брошенных в казематы одержимых беспрестанно выкачивались крупицы силы, которые накапливались в страшном украшении, наделяя при этом его владельца просто поразительными способностями. И что хуже всего – проклятое ожерелье позволяло чернокнижнику не пятнать следами потустороннего собственную душу! И потому выжигающие из людей скверну молитвы сейчас ничем помочь не могли. «Ритуалы изгнания младших бесов», глава «Слуги Бездны и методы обуздания оных».
– Этот художник настолько гениален, что рисует свои полотна вслепую. Нам понадобились оба его глаза, – ответил главарь. – Вашу маску!
Поигрывавший кинжалом хлыщ шагнул ко мне и с неприятной ухмылкой поинтересовался:
– Помочь? Это мы быстро…
– Стой! – крикнул почуявший вдруг неладное главарь, и я резким прыжком сорвался с места.
Потусторонняя сила будто подтолкнула в спину, позади впустую клацнул по камням арбалетный болт, а мгновение спустя выхваченный из широкого рукава плаща нож вонзился меж ребер только начавшего замахиваться кинжалом торопыги.
Изо рта смертельно раненного человека вырвался сдавленный сип, и я отшвырнул обмякшее тело под ноги чернокнижнику. Без толку – тот легко перемахнул через подельника и в прыжке выбросил вперед крепко сжатый кулак. Унизанные костяными перстнями пальцы обожгли ледяным касанием скверны, и, хоть кожаное одеяние уберегло от грозившего поработить волю заклинания, неожиданный удар все же опрокинул меня на пол.
Даже не пытаясь подняться на ноги, я перекатился в сторону, и подхвативший второй арбалет стрелок вновь допустил промах. А вот чернокнижник в один миг оказался рядом и навалился сверху. Но поздно – кончики моих пальцев уже скользнули по холодной глади зеркала.
Бездна невидимым тараном вломилась в сознание, заточенные в душе бесы рванули навстречу родной стихии, стремясь перехватить контроль над телом, и в голове немедленно зазвучали чьи-то призрачные голоса.
«Расслабься, успокойся, и все будет хорошо. Только расслабься и дай нам помочь тебе! Мы подарим могущество, о котором ты и не мечтал! Сокрушим всех врагов, наделим властью…»
Крутившаяся в голове молитва пламенной волной смыла наваждение, а потом провалившаяся в зазеркалье рука стиснула нити скверны, тянувшиеся от ожерелья чернокнижника в Бездну, и заставила – пусть и на один лишь краткий миг! – полыхнуть их огнем моей веры.
Навалившийся сзади главарь неожиданно всхлипнул, его пальцы судорожно сжались и, царапнув ногтями скулу, сорвали у меня с лица полумаску. Рывком за ворот хламиды я стащил с себя чернокнижника, упершись левым предплечьем в гортань, прижал его к полу и всадил в живот вытащенное из-под плаща шило. И сразу, даже не выдернув из раны трехгранный клинок, откатился в сторону.
Вовремя! Едва не зацепивший бедро болт прошил полу плаща и с лязгом срикошетил от каменной кладки!
Вскочив на ноги, я под предательский звон колокольчиков метнулся в соседнее помещение и, на ходу стягивая кожаное одеяние, спрятался за угол. А когда заслышал топот сбежавшего со второго этажа арбалетчика, зашвырнул скомканный плащ в темень уходившей куда-то вниз лестницы. Серебро весело звякнуло о каменные ступени уже в подвале, и уловивший далекий перезвон стрелок смело ворвался в дверь.
И в тот же миг растянулся на полу, споткнувшись о выставленную ногу! Ни встать, ни дотянуться до отлетевшего при падении оружия он уже не сумел – с силой опустившийся на висок каблук ботинка заставил его череп треснуть, будто гнилой орех.
Удостоверившись в смерти несчастного ублюдка, я вернулся к скорчившемуся у злополучного зеркала чернокнижнику и, пихнув в грудь подошвой, опрокинул его на спину. Спокойно выдернул загнанное в живот шило и, подавшись вперед, уверенным движением воткнул клинок в глазницу. Ощутил, как пронзившее мозг острие скользнуло по затылочной кости, и только тогда извлек оружие из уже мертвого тела.
Вот так! Никаких раненых, никаких пленных. Мне и одного смертного приговора с лихвой хватит. Так и так не дали бы делу ход – нам на текущем этапе мир с Драгарном как воздух необходим.