Путь к рассвету - Сальваторе Роберт Энтони. Страница 73

Кэтти-бри и Бруенор быстро обнялись на берегу — Стампет сразу же стала колдовать над Киерстаадом — а затем девушка, чувству себя неудобно поравнялась с Вулфгаром.

Варвар и в самом деле выглядел потрепанным, его светлые волосы дико колыхались, его борода свисала до груди, а в глазах был пустой взгляд. Он все еще был огромен, все еще крепко накачан, но на его конечности нашло бессилие, скорее из-за потери духа, а не сил, поняла Кэтти-бри. Но это был Вулфгар, и какие бы шрамы не оставил на нем Эррту, в этот момент это не имело значения.

Сердце Вулфгара билось в его оставшейся крупной груди. Кэтти-бри не так сильно изменилась. Возможно, она немного поправилась, но в ее глубоких голубых глазах остался огонек, любовь к жизни и приключениям, дух, который нельзя укротить.

“Я думала, что ты …” — начала Кэтти-бри, но она остановилась и сделала глубокий, успокаивающий вздох. “Я никогда не забывала тебя”.

Вулфгар обхватил ее руками и крепко прижал к себе. Он попытался заговорить с ней, объяснить, что только мысли о ней поддерживали в нем жизнь во время его сурового испытания. Но он не мог найти слова, ни единого, и поэтому он держал ее, прижав к себе как можно крепче, и у обоих выступили слезы.

Это зрелище грело сердце Бруенору, Реджису, Стампет и Дриззту, хотя дроу и не мог отвлечься, чтобы рассмотреть поподробнее и насладиться им. С ним больше не было Гвенвивар, потеря не менее значительная, чем потеря отца, чем потеря Вулфгара. Гвенвивар столько лет была его спутницей, часто его единственным спутником, его самым верным другом.

Он не мог сказать ей, прощай.

Гармонию прервал Киерстаад, вышедший из ступпора не без помощи целебной магии жрицы. Варвар понимал, что над ними все еще висела угроза, особенно когда небо стали заслонять тучи, а короткий день стал катиться к закату. Здесь было холоднее, чем в тундре, намного холоднее, а у них почти не было чем разводить и поддерживать огонь.

Киерстаад знал другой способ укрыть их. Все еще лежа на земле, он поднялся на локти, принял от Бруенора командование и стал руководить их действиями. С помощью Кхазид’хеа Кэтти-бри вырезала ледяные блоки, а остальные складывали их согласно инструкциям и вскоре они построили куполообразное строение — ледяную хижину.

Ни секундой раньше, у жрицы дварфов кончились заклятья, и холод снова стал окутывать друзей. Вскоре после этого небо разверзнулось дождем со снегом, а еще позже яростной вьюгой.

Но внутри укрытия, друзья были в тепле и безопасности.

Все, кроме Дриззта. Без Гвенвивар, дроу чувствовал себя так, как будто ему никогда больше не будет тепло.

* * * * *

Рассвет следующего дня был тусклый и серый, воздух был даже холоднее, чем предыдущей морозной ночью. Хуже того, друзья обнаружили, что они в ловушке на берегу, потому что ночные ветры сдвинули лед, что давало морю его подходящее название, и их айсберг находился слишком далеко от какого-либо другого, чтобы перебраться на него.

Киерстаад, чувствовавший себя намного лучше, забрался на коническую вершину, вытащил свой рог и яростного задул в него.

Но единственный ответ, пришел в форме эхо, отскакивающего от ровной глади темного моря и бесчисленных ледяных гор.

Дриззт провел утро в молитвах к Миликки и Гваерону Виндсторму, прося их совета, моля их вернуть ему его пантеру, его бесценного друга. Ему хотелось, что бы Гвенвивар поднялась из моря прямо в его руки, и он молил об этом, но Дриззт знал, что так не бывает.

И тут у него родилась идея. Он не знал, нашло на него божественное откровение или это было его собственное, но это его не заботило. Сначала он обратился к Реджису, Реджису, который вырезал так много замечательных вещей из головной кости форели, Реджису, который сделал того самого единорога, который висел на шее Дриззта.

Хафлинг вырезал кусок льда нужного размера и принялся за работу, пока Дриззт отправился на дальнюю сторону айсберга, стараясь отойти как можно дальше от остальных, и стал звать.

Через два часа дроу вернулся, за ним шлепал его новый друг — молодой тюлень. Будучи рэйнджером, Дриззт знал животных, знал, как общаться с ними на их малоразвитом языке, и знал, какие действия напугают их, а какие вызовут у них доверие. Он был доволен, когда по возвращении увидел, что Кэтти-бри и Бруенор, с помощью лука и наспех сплетенной сети, наловили немного рыбы, и дроу быстро предложил и бросил одну тюленю.

“Эй!” — возмутился Бруенор, а затем лицо дварфа просветлело. “Точно”, — сказал он, потирая вместе свои проворные руки, когда он подумал, что понял намерения дроу, — “откорми его до убоя”.

Хмурое выражение лица Дриззта, дроу никогда не был более серьезен, прервал такой ход мыслей.

Потом дроу пошел к Реджису, и был взволнован и захвачен работой хафлинга. На том месте, где раньше был ни чем не примечательный кусок льда, теперь было почти полное подобие, и по размерам и по форме, ониксовой статуэтки.

“Если бы у меня было больше времени”, — начал говорить Реджис, но Дриззт остановил его взмахом руки. Такого сходства хватит.

И они начали тренировать тюленя. Дриззт бросил ледяную статую в воду и крикнул, — “Гвен!” — Реджис бросился к краю айсберга и выловил статуэтку той же сетью, которую Бруенор собрал для ловли рыбы. Когда Реджис передал сеть и статую Дриззту, дроу наградил его одной из рыбешек. Они несколько раз повторили это и, наконец, Дриззт поместил сеть в рот тюленя, бросил статуэтку в воду и крикнул, — “Гвен!”

Как и ожидалось, умное животное фыркнуло и нырнуло вводу, быстро подобрав скульптуру хафлинга. Дриззт просил взгляд на друзей, и набрался храбрости, чтобы улыбнуться с надеждой, бросая рыбку жаждущему ее тюленю.

Это продолжалось в течение двадцати минут, каждый следующий бросок погружал статуэтку глубже в темную воду. Каждый раз тюлень отлично подбирал ее, и каждый раз вознаграждался возбуждением и, что более важно, рыбкой.

Затем пришлось сделать перерыв, потому что тюлень устал и насытился.

Несколько последующих часов прошли для несчастного Дриззта убийственно долго. Он сидел в ледяной хижине, греясь вместе с друзьями, а остальные тем временем разговаривали, в основном с Вулфгаром, пытаясь вернуть варвара обратно в мир живых.

Но болезненная правда была им всем, а особенно Вулфгару, очевидна, ему еще предстоит пройти длинный, длинный путь.

В течение этого времени, Киерстаад периодически выходил на айсберг и дул в свой рог. Молодой варвар становился весьма озабоченным, потому что если они вообще дрейфовали, то удалялись от берега, и, казалось, пути отправиться домой у них не было. Они могли ловить себе рыбу, жрица дварфов и ледяная хижина во многом могли держать их в тепле, но Море Движущегося Льда — не то место, где можно провести зиму в Долине Ледяного Ветра. Впоследствии, понимал Киерстаад, их может настичь снежная буря, похоронив их в хижине во время сна, или на них может напасть голодный белый медведь.

Дриззт вернулся к работе с тюленем в полдень, закончив тем, что Реджис отвлек тюленя, а дроу в это время плеснул воду и выкрикнул зов, делая вид, что бросил статую в воду.

Туда возбужденно нырнул тюлень, но это продолжалось лишь несколько секунд, и, наконец, разочарованное животное вскарабкалось на айсберг, недовольно тявкая.

Дриззт не наградил его.

В эту ночь и большую часть следующего утра Дроу продержал тюленя внутри ледяной хижины. Ему нужно было, что бы зверек проголодался, сильно проголодался, потому что он знал, что у них кончается время. Ему лишь оставалось надеяться на то, что айсберг не отдрейфовал слишком далеко от статуэтки.

После нескольких бросков, дроу тем же, что и раньше, образом отвлек животное и отправил тюленя на бесполезную охоту. Прошло несколько минут, и когда стало казаться, что тюлень начинает расстраиваться, Дриззт незаметно опустил статуэтку в воду.

Счастливый тюлень заметил ее и вытащил, получив вознаграждение.

“Она не тонет”, — заметил Реджис, догадавшись, в чем проблема. “Нам нужно приучить тюленя нырять за ней”. Последовав логическому заключению, они утяжелили статую крюком Стампет, который с легкостью согнул Вулфгар. Дриззт сделал следующую пару бросков осторожно, убеждаясь, что тюленю удалось проследить погружение статуи. Обученное животное с блеском выполнило задачу, опускаясь под темную воду настолько, что его не было видно, и каждый раз возвращаясь со статуэткой.