Проклятие Шалиона - Буджолд Лоис Макмастер. Страница 33

И нахмурив брови, продолжал:

— В замке провинкары ди Санда пользовался её поддержкой и властью, чтобы добиться от мальчика послушания. Здесь, в Кардегоссе, её роль мог бы сыграть рей Орико, но он этим не интересуется. Ди Санда предоставлен в своей борьбе сам себе.

— У этого двора… — Бетрис свела брови, пытаясь выразить словами непривычные мысли, — у этого двора есть центр?

Кэсерил тяжело вздохнул.

— При хорошо поставленном дворе всегда есть человек, обладающий реальной властью. Если не сам рей, то, возможно, его рейна, некто вроде провинкары, кто задаёт тон и поддерживает традиции. Орико… — он не мог сказать слаб и не решался сказать болен, — не занимается такими вещами, а рейна Сара… — рейна Сара казалась Кэсерилу призраком, бледным и полупрозрачным, почти невидимым, — тоже не следит за двором. Это приводит нас к канцлеру ди Джироналу. Вот кто дёргает за ниточки, приводя в движение государство, и не желает держать в узде своего брата.

Глаза Бетрис прищурились.

— Так, значит, он подстрекает Дондо.

Кэсерил предостерегающе прижал палец к губам.

— Помните, как Умегат пошутил насчёт замковых воронов? Взгляните на дело с другой стороны. Вы когда-нибудь видели, как стая воронов разоряет чужое гнездо? Одни отвлекают родителей, а другие набрасываются на яйца или птенцов… — Его голос стал резче. — Благодарение богам, большинство придворных Кардегосса не могут действовать сообща столь же слаженно, как стая воронов.

Бетрис вздохнула.

— Думаю, Тейдес даже не сознаёт, что они вертятся вокруг него вовсе не ради него самого.

— Я боюсь, ди Санда со всем своим здравым смыслом не может говорить с Тейдесом прямо. А ему, чтобы разорвать опутавшую принца паутину лести, следует быть весьма откровенным.

— Но ведь вы же всегда откровенны с Исель, — возразила Бетрис. — Вы говорите: «Посмотрите на этого человека, что он сделает дальше, подумайте, почему он это делает»… Раз двадцать мы ничего не могли понять, только слушали вас, но на двадцать первый раз тоже начали видеть. Разве ди Санда не может так же поступать с принцем Тейдесом?

— На чужом лице грязь всегда заметнее. Эта толпа придворных, по счастью, не давит на Исель с той силой, как на принца. Благодарение богам. Все знают, что её отдадут замуж, может быть, даже за пределы Шалиона. Она в отличие от Тейдеса не станет источником их благополучия в будущем.

На этой печальной ноте они и закончили и некоторое время не возвращались к этому разговору. Кэсерил был крайне доволен, что Бетрис и Исель избежали большинства подводных камней и скрытых опасностей дворцовой жизни. Развлечения ослепляют, соблазняют, заставляют забыть благоразумие, опьяняют и ослабляют разум, равно как и тело. Для некоторых кавалеров и дам — это безобидная весёлая игра, хотя и довольно дорогостоящая. Для других — система тайных посланий, многозначительных взглядов, полунамёков, серьёзных выпадов и контрвыпадов, правда, не всегда убивающих на месте в отличие от фехтовальных приёмов. Чтобы удержаться на ногах, необходимо отличать игроков от пешек. Дондо ди Джиронал был одним из основных игроков по своему положению, хотя… каждый его шаг был если не направлен старшим братом, то по крайней мере разрешён им.

Нет. Такое нельзя говорить. Об этом можно лишь думать.

Благодаря превосходным музыкантам Орико Кэсерил смог отбросить на время тяжёлые раздумья о придворной морали и насладиться чудесной музыкой на очередном балу. Если рейна Сара и имела своё утешение сродни зверинцу Рея, то это были именно певцы и менестрели Зангра. Она никогда не танцевала, редко улыбалась, но не пропускала ни одного музыкального вечера, сидя в зале рядом со спящим супругом или в галерее напротив музыкантов за ажурной ширмой, окружённая своими фрейлинами. Кэсерил полагал, что понимает её страсть.

Сам он стоял, опёршись о стену зала, отбивая такт ногой и внимательно следя, как его подопечные кружатся в танце по отполированному деревянному полу. Музыканты и танцоры сделали небольшой перерыв после быстрого танца, и Кэсерил присоединился к раздавшимся из-за ширмы аплодисментам рейны. Внезапно над его ухом раздался голос, который он никак не ожидал услышать:

— Ну, кастиллар, ты неплохо выглядишь!

— Палли! — Кэсерил с трудом сдержался, чтобы не броситься к другу. Вместо этого он отвесил почтительный поклон. Палли, одетый в синие штаны и тунику, в белом плаще военного ордена Дочери на плечах, в отполированных сапогах и со сверкающим на поясе мечом, рассмеялся и столь же церемонно поклонился, затем крепко стиснул руку друга.

— Что привело тебя в Кардегосс? — радостно спросил Кэсерил.

— Рука богини, что же ещё? Ну, и дела тоже — год-то заканчивается. Вообще-то я приехал помочь лорду дедикату провинции Джеррин по его просьбе. Потом расскажу, но… — взгляд Палли обежал полный народа зал, где готовились к новому танцу, — только не здесь. Похоже, ты пережил путешествие ко двору. И вроде немного успокоился, я прав?

Губы Кэсерила скривились.

— Ещё бы. Потом расскажу, но — только не здесь, — повторил он слова Палли. Оглянувшись, он обнаружил, что ни лорда Дондо, ни его старшего брата не видно, но донести братьям об этой встрече и разговоре могли с полдюжины их прихлебателей. Всюду глаза и уши. — Давай-ка поищем местечко попрохладнее.

Они вышли в соседнюю комнату, и Кэсерил подвёл Палли к окну, выходившему на залитый лунным светом внутренний двор. У дальней стены двора сидела парочка, которая, как посчитал Кэсерил, была слишком занята своими делами и не могла расслышать то, о чём они говорят.

— Ну, так что заставило старого ди Джеррина прибыть в Кардегосс? — поинтересовался Кэсерил. Провинкар Джеррина был самым высокородным лордом Шалиона из тех, кто состоял на службе у священного ордена Дочери. Большинство молодых людей с военными наклонностями посвящали себя служению более могущественному ордену Сына, с его славными традициями борьбы с рокнарцами. Даже Кэсерил в юности хотел посвятить себя Сыну, но передумал… после некоторых событий. Более скромный и малочисленный орден Дочери занимался в основном поддержанием внутреннего порядка: охраной храмов, патрулированием дорог, чтобы обезопасить паломников; борьбой с разбоем, конокрадством, а также содействием в поимке преступников.

— Весеннее очищение. — На мгновение на лице Палли появилось такое же выражение, как у песчаных лис Умегата. — Дурно пахнущая кучка в стенах храма будет наконец убрана оттуда. Ди Джеррин некоторое время подозревал, что вследствие длительной болезни и бессилия старого генерала казна ордена здесь, в Кардегоссе, утекала у казначея сквозь пальцы. И, что примечательно, текла она в его личный кошелёк.

Кэсерил хмыкнул.

— Несчастный.

Палли вскинул бровь.

— Ты не удивлён?

Кэсерил пожал плечами.

— В принципе нет. Подобное происходит сплошь и рядом, когда недостаточно нравственный человек попадает под развращающее влияние власти. Я не слышал ничего конкретного о казначее ордена Дочери, но в Кардегоссе такое не редкость.

Палли кивнул.

— Ди Джеррин больше года собирал свидетельства и доказательства. Мы арестовали казначея и все его бумаги два часа назад и под охраной препроводили в камеру. Ди Джеррин завтра утром представит дело на заседании совета ордена. Казначей будет освобождён с его поста и лишён всех привилегий. А затем, не позднее вечера, предстанет перед канцелярией Кардегосса, которая и определит наказание. Вот так! — Палли ударил ладонью по подоконнику в предвкушении триумфального завершения длительного дела.

— Отлично! Ты останешься здесь после процесса?

— Надеюсь задержаться на пару недель, поохотиться.

— О, превосходно!

Будет время поговорить, да ещё с умным и достойным собеседником — двойная роскошь.

— Я остановился в городе во дворце Джеррина и не задержусь долго на этом балу. В Зангр я пришёл только в качестве сопровождения ди Джеррина, пока он отвешивает поклоны и докладывает обстановку рею Орико и генералу лорду Дондо ди Джироналу. — Палли сделал небольшую паузу. — Судя по тому, что ты пребываешь в добром здравии, твои опасения по поводу Джироналов оказались беспочвенными?