Кот, который умел искать мины (Оборотень в погонах) - Уланов Андрей Андреевич. Страница 7

– А еще говорили, что к Желтому в хату упырь залез, – оживился подследственный. – Пробрался, гад, через окно, видит – человек дрыхнет, ну и как кусит, придурок!

– А Желтый что?

– Так ведь Желтый-то почему в отключке лежал! – радостно сообщил подследственный. – Он под кайфом был, у него в венах не кровь, а вся таблица этого... ну, как его...

– Менделеева, – подсказал я от двери.

– Во, во. Вампир как хлебнул такого коктейльчика – и с копыт долой. Желтый утром очухался, смотрит – лежит.

– А сам Желтый?

– А что ему сделается? – искренне удивился подследственный.

Вообще-то он прав, подумал я, прикрывая дверь. Самого Желтого, поскольку обитал он не на моей земле, я видел всего пару раз и знал его больше понаслышке, но если хотя бы треть ходящих о нем баек верна, то вампиру можно было только посочувствовать. Уж лучше колом в спину. Хотя сам дурак, кто его, спрашивается, из могилы тянул? Лежал бы себе в гробу да посасывал плазму. Говорят, им по гуманитарной помощи спецпайки присылают.

Интересно, а что, если Желтый все-таки заразился? Вряд ли, конечно, раз он до сих пор жив, то должен был выработать в себе такой иммунитет, что ему укус вампира, как мне – комара, но все же! Вампир-наркоман? Такого в моей практике еще не было, да и у остальных в участке, по-моему, тоже. Станет он охотиться на своих дружков-наркошей или будет таскать шприц для будущей жертвы?

Глубоко задумавшись над этим вопросом, я механически открыл следующую дверь и только потом сообразил, что делать этого ни в коем случае не следовало – дверь эта располагалась в конце коридора и вела, соответственно, в кабинет нашего дорогого и любимого – шоб он сто лет жил, а двести раком ползал – начальства.

Нет, вы только не подумайте, что я что-то имею против нашего начальника. Он у нас хороший, иногда. А вот у соседей начальник – тролль. Кербаши Хавалов, добрейшей души существо, не то что муху – инфузорию не обидит. Правда, не все об этом осведомлены, а потому, угодив на допрос к оперу, у которого росту пять локтей, а клыки в пасти – чуть не в локоть каждый, сразу начинают просить бумагу и ручку – писать явку с повинной.

Однако господину Половцеву Свет Никитычу до Кербаши далеко. В плане размеров. Поэтому размеры он компенсирует. Вот и сейчас посмотрел он на меня своими зелеными очками, и захотелось мне обратиться в мерзкую пузырящуюся жижу и тихо утечь куда-нибудь в подвал, ибо пребывал старшая сила пресвятого благочиния Половцев Свет Никитыч в раздраженном состоянии. Кто его так сумел разозлить, я не знал и знать не хотел, разве что затем, чтоб помянуть недобрым словом, если жив останусь, но довел он Свет Никитыча примерно до уровня тактического джинна. А я и влез, заместо Хиросимы.

– Явился, Зорин, – проскрипел Никитыч. – Ну, проходи.

Я бочком протиснулся в щель и опустился на стул для посетителей, предварительно удостоверившись, что предыдущий гость не забыл на нем свою ручную гадюку. А что? Был у нас такой случай. Каких только «знакомцев» некоторые чародеи не заводят.

– Явился? – ласково повторило начальство.

– Э-э... так точно, – сознался я.

– Ну и что с тобой прикажешь делать, а, Зорин? – все тем же подозрительно ласковым тоном осведомилось начальство.

– Э-э... а-а... А в чем дело, Свет Никитыч? – пропищал я.

– Не дело, Валя, – укоризненно покачало головой начальство. – Не дело, а дела.

Как ни странно, поняв, за что меня сейчас будут убивать, я успокоился. Приятно знать, за что умрешь, а еще приятнее, если грехи эти и не твои вовсе.

– Три «глухаря»! – возвестил чугунному медвежонку на столе Свет Никитыч. – Три! Чем, интересно, ты думал, а?!

– Так ведь никак не отвертеться было.

– А голова тебе для чего дадена? А? – вопросило начальство. – В ней, знаешь ли, мозги водятся.

Я промолчал.

– Эх, взять бы да и повесить их на тебя, – мстительно предположило начальство.

Я в первый монент не понял, кого повесить. Мозги, что ли?

– Так ведь один из них уже мой, – напомнил я. – «Заказуха» на Новоапостольской. «Глухарь» капитальный.

– И поделом! – пробурчало начальство. – Две недели до конца квартала, а у тебя сколько дел незакрытых? То-то. Ты фокусников своих когда брать собираешься? А?

Я вздохнул.

– Не знаю, Свет Никитыч. Я и так уж всех стукачей на уши поставил. Они ведь не только на моей земле пасутся, они по всему участку ползают и у соседей отметились, а валят все ко мне.

«Фокусниками» именовалась группа мошенников – по неуточненным данным, трое-четверо, – которые вот уже второй месяц не давали мне спокойно жить. Начали они с неразменных червонцев, потом, очевидно, подкопив денег на оборудование, перешли на липовые четвертаки, а последним их достижением была пачка баксов, которая спустя пару часов обернулась тремястами граммами капустных листьев.

– Ты, это, давай заканчивай с ними, – посоветовало начальство. – Конец квартала на носу, и потом – кто его знает, чего они в следующий раз выкинут.

– Постараюсь, Свет Никитыч.

Половцев одобрительно кивнул, сунул руку в стол, извлек из-под него чайную кружку и с удивлением уставился на нее.

Во мне зашевелилась надежда:

– Я могу идти, Свет Никитыч?

Половцев оторвался от изучения кружки и так же озадаченно посмотрел на меня:

– Что? Ах да, иди, Валя.

Я начал приподниматься со стула.

– Хотя нет, погоди.

Я замер и плюхнулся обратно на сиденье.

– Тут еще вот какое дело, – пробормотал Свет Никитыч. – С послезавтра Корюшкин в отпуск уходит.

Не-ет! Только не это!

– Придется, Валь, тебе его территорию на себя взять, – безжалостно забил гвозь в крышку моего гроба Половцев. – Инда как больше некому.

– Да за что ж это мне, Свет Никитыч! – взвыл я. – Я ж две земли в жизни не потяну. Давайте уж нарезать, раз такое.

– Но твою-то территорию Смазлик в одиночку тянул, – напомнило начальство.

– Так ведь моя-то земля спокойная, тихая, – возразил я. – Не то что у Корюшкина. Он же у себя черт знает что развел, не земля, а рассадник нечисти. Глухариный питомник. Да и висит на нем...

– Висюки мы по другим разбросаем, – пообещал Свет Никитыч. – Да и по ходу... если очень уж большой завал будет... тоже подразгрести поможем. Но территорию закрепим за тобой, Валь. Больше не за кем.

Я уж было начал открывать рот, чтобы предложить целый список возможных кандидатур, и первым в этом списке стоял лично господин майор Половцев, но натолкнулся на фасетчатый отблеск зеленых очков – и спросил:

– Можно идти?

– Иди, Валентин, – благодушно – ну, еще бы, после такого! – позволило начальство.

Вернувшись в свой кабинет, я некоторое время просто тупо сидел, уставясь в пустоту, после чего с размаху грохнул кулаком об стол и полез в сейф.

За моей спиной раздался... нет, даже не звук, а скорее я просто ощутил загривком некое похолодание... и резко обернулся, судорожно сжимая служебный амулет.

– Здравствуй, Валентин.

– И вам добрый день, дядя Коля, – сказал я, пряча амулет обратно в карман.

Дядя Коля – участковый призрак. Он живет в участке так давно, что из нынешних работников уже никто не помнит обстоятельств его гибели – героических или не очень. Более-менее достоверно известно только то, что, скончавшись – и обнаружив свое новое состояние, – дядя Коля сначала попробовал поселиться в своей прежней квартире, но ее отдали одной многодетной семье, а выжить в таких условиях трудновато даже для призрака. Вот дяде Коле и пришлось переселяться на прежнюю работу.

– Слышал, что тебе корюшкинскую землю хотят впихнуть, – начал дядя Коля.

Я издал тяжкий вздох, который призрак, без сомнения, мог оценить по достоинству.

– Уже впихнули.

Дядя Коля подплыл поближе к столу.

– Не повезло тебе, – сочувственно заметил он.

– Да уж.

– А я как раз хотел тебя предупредить, чтобы ни в коем случае не брал, – продолжил призрак.

– А в чем дело-то?

– Пока ни в чем. Но чего-то там вот-вот приключится. – Призрак пошел волнами, что, насколько я помнил, соответствовало пожатию плечами. – Точно ничего сказать не могу, но в воздухе носится.