Ведьма и вампир - Авербух Наталья Владимировна. Страница 25

— Вот именно, в замке.

— Лим! — не выдержала Магда. — Как ты себя ведёшь? Видишь, человеку плохо!

— Вижу. И нисколько ему не сочувствую. Хватит того, что мы с вами его выхаживали!

— Магда?

— Да-да, именно Магда! Если бы не она, тебя давно бы уже хоронили.

— Лим! Замолчи!

— Почему? — удивился парень. — Пусть знает.

— Перестань немедленно! Крам, не слушай его, я вовсе не… то есть я хотела сказать, я всегда… для всех… то есть, мне было совсем не трудно…

— Это заметно, — перебил лепет ведьмы Лим. — Вы на себя бы посмотрели в зеркало! Похудели и осунулись так, будто это не ему, а вам все кости переломали!

— Лим! — вскрикнула девушка и закрыла лицо руками.

Инквизитор медленно соображал. Он был слишком слаб, чтобы толком понимать то, что ему говорят, а уж перебранку ведьмы и смутно знакомого парня и вовсе не в состоянии был осмыслить. Но кое-что он уловил.

— Переломали? Кто? Когда? Я не помню…

— Тебя нашли возле границы владений барона Фирмина, — неохотно объяснил Лим. — Ты был зверски избит, да вдобавок ещё и раздет. Стражники решили, что тебя ограбили и принесли сюда, чтобы помочь и узнать, кто это сделал. Но, пока соображали, у тебя открылось воспаление лёгких. Доволен?

— Неделя…

— Примерно. Девять дней.

— Переломы? Но… где?..

Парень странным образом понял инквизитора с полуслова.

— Переломы Магда излечила своей ворожбой. А теперь хватит вопросов, спи!

Инквизитор хотел запротестовать, но под взглядом Лима закрыл глаза и покорно уснул.

— Зачем ты так, Лим? — тихо спросила ведьма. — Он же еле выкарабкался, только в себя пришёл…

— Зачем надо, — недовольно проворчал практикант. — Я жалею, что сам его не…

— Тш-ш! Замолчи немедленно!

— Ну ладно, ладно. Но любезничать с каждым инквизитором не собираюсь. Довольно того, что я помогал вам его с того света вытащить. И, если хотите знать — там ему самое место. Пополнил бы армию Защитника и не мешал мирным прокл…

— Молчи!

Инквизитор постепенно выздоравливал. Когда ему стало немного получше, он понял, что лежит в небольшой, полутёмной комнате на старенькой кровати. По обе стороны от кровати стоят скамьи, на которых сидят его врачеватели, готовые, чуть что, прийти на помощь. На этих же скамьях они и спали.

Ещё немного оправившись, инквизитор заметил, что Магда и Лим избегают оставаться с ним наедине и почти никогда не покидают комнату. Или делают это, пока он спит. И уж совсем никогда не оставляют его одного.

А ещё никто, кроме них, к нему не заходит. Слуги приносят еду и лекарства к дверям, а там её забирает Лим. Передаёт Магде плошку с бульоном, осторожно приподнимает пока ещё беспомощного инквизитора и помогает кормить.

Потом Лим заносит еду для ведьмы и только потом — для себя.

Возникало предположение — его то боятся, то ли прячут, то и то, и другое.

Отношения между ведьмой и её помощником казались более чем холодными. Магда то и дело шпыняла Лима, а он огрызался, сохраняя только видимость почтительности. На самого Крама парень смотрел зло и враждебно, а вот во взгляде девушки при тусклом свете колдовского огня мелькало неясное чувство вины, забота и нежность.

Оказаться в замке того самого барона, против которого собираешься бороться было бы верхом глупости, решись инквизитор на это сознательно. Но он не выбирал, куда его отнесут. Сознают ли опасность Магда и Лим? Наверное, сознают, раз прячут в этой комнате. Но какая это может быть опасность? Не может же барон, известный деятель Ассамблеи, убить попавшего к нему в руки инспектора инквизиции. Или может?

Но знает ли барон, кто он такой? Если его нашли на земле раздетым…

Крам пробовал расспрашивать Магду в те редкие минуты, когда они оказывались наедине. Бесполезно — девушка только рыдала и просила не говорить с ней на эту ужасную тему. Расспросы Лима дали много больше. Он охотно, хотя и зло, расписал все обстоятельства обнаружения инквизитора стражниками. Если он не солгал… но ведь он и при Магде это говорил… но ведь и Магда может замышлять против него… нет, только не Магда!

Если парень не врал, барон не знает, кто он такой. Это и хорошо, и плохо. Пока он неузнан, он в безопасности под покровительством крупного феодала. Но когда он выздоровеет и должен будет приступить к своим обязанностям… чем он докажет своё право?

— Ты нескоро встанешь на ноги, — в ставшей уже привычной манере отвечать мыслям инквизитора до того, как тот произнесёт их вслух, сказал Лим. — С воспалением лёгких месяц до полного выздоровления проваляешься. А уж переломы вообще за год радуйся, если срастутся.

Крам застонал. Тело едва повиновалось ему. Ворожба ведьмы избавила его от боли и, как утверждал Лим, закрепила сломанные кости в одном положении. Но каждое движение ему давалось с огромным трудом и не только из-за слабости. Суставы просто отказывались сгибаться. На то, чтобы оторвать голову от подушки, уходило столько сил, что инквизитор предпочитал просить об этом или ждать, когда врачеватели догадаются сами о его желаниях. Что удивительно — они догадывались. Магда не сводила с него глаз, угадывая его потребности по едва намеченным движениям. А Лим вообще понимал инквизитора, даже не глядя на него. Просто подходил и помогал изменить положение, поправлял одеяло, подушку и тому подобное. И даже выдворял ведьму из комнаты в те минуты, когда Крам предпочёл бы, чтобы девушка его не видела. За это инспектор инквизиции был готов простить парню вечно недовольный вид и презрительный тон. Крам мучительно стеснялся своей беспомощности и необходимости принимать помощь ведьмы, которую так недавно собирался отправить на суд и костёр.

Мало-помалу отступала жестокая слабость. По мнению Магды, от воспаления лёгких её пациент скоро вылечится, а вот подвижность к нему вернётся нескоро. Лим осмелился с ней не согласиться и высказал предположение, что при абсолютной фиксации костей в нужном положении, инспектор должен хоть как-то, но двигаться. А если у него не получается — то исключительно потому, что отвык за долгое время безделья… простите, болезни.

Магда вышла из себя и, не будь они в комнате больного, наговорила бы парню кучу гадостей. А так она очень злорадно предложила Лиму заняться возвращением инквизитору подвижности.

— Магда! — тут же сдал позиции парень. — Опять?! Я вам, кто, лошадь?

— Лошадь-лошадь, — проворчала девушка. — Не отлынивай, а то Вейме пожалуюсь.

Кто такая Вейма, которую уже несколько раз вспоминали врачеватели — и всегда грозили ею друг другу — Крам не успел спросить, потому что парень наклонился над ним, откинул одеяло и как-то очень легко поднял с кровати.

— Осторожней, ты, медведь! — закричала ведьма.

— Вот уж в чём никогда не был замечен, — хмыкнул Лим. — Не оборотень, чай.

— Лим!

— Да перестаньте вы волноваться. Когда это я бывал неосторожен? Можешь на меня опереться, — обратился он уже к Краму.

Инквизитор не то, что опёрся, он буквально повис, поддерживаемый невероятно сильными руками парня. Откуда у щуплого парнишки такая силища? Или это инквизитору кажется, потому что он ослабел за время болезни?

— А теперь попытайся сделать шаг, — потребовал Лим. — Давай, пробуй, я тебя держу, не упадёшь. Просто шевельни ногой. Вот, видишь, получилось. А теперь — ещё шаг. И ещё. А вы сомневались!

Когда комната была исхожена вдоль и поперёк, Крам обнаружил, что его раздражают плотные занавески на окнах и что он соскучился по солнечному свету. Врачевателей его просьба удивила, но занавески были раздёрнуты. Полумрак комнаты особенно светлее не стал.

— Вечер сейчас, — сообразил Лим. — Да и днём в комнаты на этой стороне немного солнца попадает. Придётся тебе потерпеть.

Но инквизитор внезапно закапризничал. Лежание в темноте его основательно утомило. Ему хотелось на воздух, на солнце. Комната напоминала ему склеп, а стоило представить себе год в этих стенах…

— Я вполне в состоянии выйти на двор.