Чертов меч (СИ) - Далин Максим Андреевич. Страница 11

Аллочка и сама думала, что вообще.

Но по сердцу что-то царапало. Кажется, ей было жаль гоблина. Иррационально.

Песнь седьмая,

в которой Избранная посещает Обитель Тьмы

Аллочка очень любила магию. А магии в её путешествии пока как-то не оказывалось и не оказывалось. И у неё самой магические способности не проклёвывались и не проклёвывались. Поэтому Никт, Тёмный Властелин, произвёл сильное впечатление, когда вызвал из воздуха чёрную карету, запряжённую бешеной вороной шестернёй с оскаленными клыками, горящими красными глазами и развевающимися в безветрии гривами — на козлах сидел бледный мертвец в цилиндре, а на запятках стояли маленькие рыжие дьяволята. А на самой Аллочке, она даже не заметила, как, оказалось чёрное шёлковое платье, отороченное белыми перьями, и мрачное ожерелье из золотых черепов и бриллиантов, и браслет тяжёлого золота в виде оскаленного дракона обвил её голое запястье.

И туфли на шпильках, сделанные из полированного хрусталя и лепестков чёрных тюльпанов, сменили на её ножках котурны, к которым ей всё это время приходилось как-то подстраиваться.

И Аллочка поняла, что Тёмный — настоящий маг по всем классическим канонам, который всё обеспечит. Ночной горшок под кроватью, ванна в виде громадной кадушки, не такая уж и чистая, чтоб не сказать больше, вонь конюшни и казармы от стражников и пота от всех остальных, вилки размером с вилы, которыми здешние крестьяне сено ворошат — в прошлом, туда и дорога.

Равно как в прошлом и мерзкие аристократы Грегора, которые, непонятно, действительно обожают или придуриваются.

Тем более, что провожать её почти никто не вышел, только какие-то бледные физиономии выглядывали из-за ставен и маячил где-то на периферии зрения гоблин с мечом. Но не совался ближе.

А вот так им всем и надо.

Бесёнок опустил ступеньку, и Аллочка, опираясь на руку Тёмного, села в карету. На мягкие, обтянутые чёрной кожей подушки, как в дорогом автомобиле, а не в поганом дормезе, где начинает мутить уже через полчаса дороги.

Аллочка вдруг почувствовала такое элегантное презрение к жалким людишкам, что даже на душе у неё потеплело. Впервые за всё время пребывания в Иномирье, она наконец-то ощутила себя Избранной.

Тёмной Владычицей, скажем.

Она же ни с кем не договаривалась, что будет играть за Светлые Силы!

И меч помалкивал. Аллочка чувствовала, что он с ней согласен.

Карета рванулась с места, как и полагается магическому транспорту: стремительно, без намёка на тряску. Аллочка улыбнулась и удовлетворённо вздохнула. Никт болтал о том, о сём, глядя на неё нежно и задумчиво — и ей оставалось только слегка жеманиться, просто для того, чтобы он не решил, что она совсем уж разомлела и готова на всё.

Но, в сущности, она была готова.

Ей казалось, что это и есть любовь с первого взгляда.

Аллочка смотрела на Тёмного, а не в окна кареты, задёрнутые чёрной вуалью, поэтому пропустила момент с замком. И увидела Оплот Зла, только когда карета остановилась.

Не то, что она ожидала увидеть, если уж быть до конца честным. Потому что Аллочке представлялась, всё-таки, хорошенькая готическая картинка, со шпилями, башенками и мультяшными летучими мышками — а предстала мрачная крепость. Стены из шершавого тёмного камня уходили в небеса. Их обвивала кроваво-красная лиана, цепкие шипастые плети с листьями, похожими на вырванные языки. Её гнусные побеги продирались сквозь заросли колючих безлистых ветвей какого-то кустарника, мотками колючей проволоки окружавшего замок по периметру. И высоченные ворота распахнулись с лязгом.

Из крепостного двора пахнуло ледяным холодом, мертвечиной и неопрятными хищниками.

Аллочка поёжилась. Казалось бы, лето…

— Вы озябли, моя милая? — улыбнулся Тёмный и укрыл Аллочкины плечи меховым манто, вынутым из воздуха. — Согреетесь в доме, там всегда тепло. Я не люблю холод.

— Не очень уютно, — пролепетала Аллочка.

— Но, Аллочка, вы ведь знаете, сколько врагов у вашего бедного друга, — печально сказал Тёмный и помог ей выбраться из кареты, которая тут же растворилась в воздухе. — Каждый норовит причинить вред… волей-неволей начнёшь отгораживаться от мира, да…

Какие-то отвратительные твари, похожие на освежёванные туши, с оскаленными пастями и выпученными белёсыми глазами в голом красном мясе, сидящие на толстых цепях, зарычали навстречу.

— Мои собачки, — небрежно сказал Тёмный, проходя мимо и унимая тварей взмахом руки. — Дом охраняют.

— Гадость какая… — сорвалось у Аллочки.

— Если хотите, Аллочка, заведём вам мопсика, — улыбнулся Тёмный.

Багровая лиана обвивала и внутренние постройки. Наверное, из-за неё, свет внутри крепости казался красноватым.

— Мортус, — сказал Тёмный ласково. — Очень полезное растение. Вы не представляете, дорогая моя гостья, как много отличных рецептов включают в себя либо сок, либо порошок корня! Яды — но это самое вульгарное. Сыворотка правды. Забавный напиток, ломающий волю… жаль, только на некоторое время. Ещё кое-что, очень ценное… В общем, мы его культивируем. Хорошо прижился, а ведь завезли совсем недавно…

— Откуда? — спросила Аллочка больше из вежливости.

— Из ада, — Тёмный даже удивился. — А откуда же? Больше нигде не растёт…

— Запах какой-то… — Аллочка не хотела обижать Тёмного, но сорвалось. От него самого пахло замечательно, прохладной свежестью, но от тухлятины в крепостном дворе ей было тошно.

— Удобрения, — извиняющимся тоном сказал Тёмный и показал в сторону.

Аллочка взглянула. В чёрно-багровой куче под корнями особенно разросшегося экземпляра копошились опарыши, над ней жужжали мухи. Аллочка сморщила нос, и, уже отворачиваясь, успела заметить что-то вроде освежёванной человеческой головы с торчащими костями черепа.

— Растения — моя слабость, — сказал Тёмный, подхватывая Аллочку под локоть и поднимаясь с ней по лестнице. — Чудесные творения природы, тихие… люблю тишину, знаете ли. Раздражает, когда суетятся, орут, размахивают руками… У меня в доме большинство прислуги — духи, не видно и не слышно, очень удобно.

Рыцари в латах с опущенными забралами отсалютовали алебардами, сморщенный горбатый карлик на коротеньких кривых ножках распахнул перед Тёмным двери.

В замке вправду было тепло. Даже, пожалуй, жарко. Декорировано алым и оранжевым атласом, золотом и чёрным резным деревом, в общем, богато. Обширный холл украшали кадки с орхидеями, прикрытые хрустальными колпаками, поэтому от кучек гниющего мяса, на которых распускались цветы-мотыльки, не разило тухлятиной. Роскошная лестница с коваными золочёными перилами, явно изображающими заросли мортусов, вела наверх. На лестничной площадке, в призме из очень прозрачного, чистого, как речная вода, стекла, стоял странный человек.

Он был одет в шёлковую белую рубаху, белый камзол из золотой парчи, белые, шитые золотом штаны и высокие белые сапоги из отличной кожи — а обветренное грязное и небритое лицо с кровоточащей царапиной на лбу, к которой прилипли сальные волосы, выглядело, как у бродяги. Он чуть не вцепился в стекло содранными до кровавых мозолей ладонями, и взгляд у него был живой и отчаянный, хотя явное же чучело, подумала Аллочка — и ей вдруг очень захотелось вернуться в замок Грегора прямо сейчас.

— Вам неприятно смотреть? — грустно спросил Тёмный. — Я прикажу убрать к себе в кабинет.

— Зачем это? — спросила Аллочка.

Тёмный виновато улыбнулся и пожал плечами.

— Приятное воспоминание. Так, глупости… Не обращайте внимания. Сегодня уберут.

Аллочка и рада бы была не обращать — но по спине полз мороз. В галерее стало ещё хуже. Галерея была украшена головами, наподобие охотничьих трофеев — но головы принадлежали при жизни не животным, а людям. И гоблинам, как Аллочка заметила, невольно остановив взгляд на зеленоватом остроносом лице. И… эльфам, наверное: точёный бледный лик с синими стеклянными очами, золотистые локоны, свисающие на полметра вниз, острые уши…