В поисках Белого города (СИ) - Лирмант Елена. Страница 18

— То есть как? — заорал я, — но мне директор Лаборатории сказал, что он подал рапорт, чтобы перевели меня в Лабораторию!

— Рапорт? — комендант захохотал, — Чтобы вы знали, Романов, рапорт сначала подается на рассмотрение мне, а я уже принимаю решение…

— Вы обманули меня, — с негодованием обратился к директору.

— Нет! — стал оправдываться Вороир, — чтобы поднять вам настроение, я обнадежил вас. Я и в самом деле, собирался сегодня подать рапорт на имя коменданта…

— Смею заверить вас, я его не подпишу. Романов в строй.

Но тут спокойный холодный как сталь голос доктора заставил всех замолчать.

— Простите, комендант! Но вы, кажется, забыли о правах человека. Больному с таким диагнозом, что у Романова нельзя делать резких движений, поднимать тяжести, находиться в дымном помещении, слушать громкую музыку, подниматься на высоту более трех метров… Продолжить? И я как врач, категорически заявляю, что юноша ближайшие две недели будет под моим личным присмотром. Но как только ему будет лучше, я сообщу вам. Вороир, будьте любезны отведите Романова в его комнату.

— Но я хотел полить цветы, — заупрямился я.

— Завтра с утра польете. Вы бледны, возбуждены, у вас глаза красные. И я боюсь, что вам опять станет плохо, — настаивал доктор. А Вороир вывернул мне руку за спину, так, что я взвизгнул от боли, и повел к зданию Лаборатории.

И уходя, слышал вкрадчивый голос доктора, убеждающий коменданта:

— Вы не должны сердиться на Романова. Он получил сильное сотрясение мозга. Отсюда его и агрессия. Сам не знаю, как он умудрился выйти из больничного корпуса. Не доглядел. Нет мне прощения. Но как только…

Дальше уже ничего не услышал. Вороир ввел меня в здание Лаборатории, отпустил мою руку и заорал:

— Ты, что, сукин сын, себе позволяешь. На кой… ты поперся на улицу. Мы с доктором его прикрываем, а он… Подставить нас хочешь?

Осознав, что мое сотрясение мозга позволяет мне быть злым и распущенным, я не остался в долгу:

— Да, плевал я на вас и вашего доктора. Вы с ним брешете, как псы бездомные, сами обещали мне Лабораторию, а как чуть комендант бровки нахмурил, тут же и сдали меня. И нечего было вести меня сюда. Лучше в карцере два дня посидеть, и быть там, где мне положено быть. Комендант зверь, но намного порядочнее вас…

И повернувшись спиной к обалдевшему Вороиру направился… к гырхам.

Влетев в подвал, я застал жуткую картину: Ван метлой, просунутой между прутьями, пытался ударить Дана по морде. Тот только отступал назад и угрожающе скалился.

— Мать твою… — закричал я и оттолкнул Вана от клетки, вырвал из его рук метлу, схватил его за шиворот, потащил к двери, вышвырнул в коридор и закрыл дверь, навалившись на нее плечом. Лаборант стал рваться назад, стучал кулаками и что-то кричал. Послышались голоса. Я отошёл от двери, она туже распахнулась, и влетели доктор и Вороир. Я, набычившись, зло уставился на них.

— Константин, — доктор пытался меня успокоить, — вы возбуждены, и не можете мыслить адекватно. Вас никто не хотел обидеть! Давайте поговорим спокойно!

— А не пошли бы вы…А я вам почти поверил, доктор, а вы такой же, как они! Мне ничего не надо от вас. Оставьте меня в покое!

— Он ударил меня — скулил Ван.

— С ним надо быть осторожным, он неуправляем, — суетился Вороир.

— Выйдете отсюда вы — оба, — тихо прошипел доктор, и те скрылись за дверью. Эскулап повернул ко мне свое лицо, по которому уже ручьем тек пот.

— Константин, если бы вы знали, как с вами трудно! Ваши поступки непредсказуемы! А реакция настолько импульсивна, что понять ее просто невозможно.

— А я вам не подопытный кролик, за мной не надо вести наблюдения. Я только обыкновенный уголовник, а таких, как я, полно на базе. Для своего надзора выберете кого-нибудь другого. А меня оставьте.

— Как скажете, — охотно согласился эскулап. — Только разрешите мне сказать вот что: вы не простой уголовник, вы в отличие от них свободный и разумный человек, и этим мне приглянулись. Во-вторых, не смотря на то, что вы действительно еще не оправились, я могу дать разрешение на ваше возвращение, но тогда не обессудьте, вы должны будете забыть об этих прекрасных собачках. А вы, как я вижу, уже успели к ним привязаться. Ну, как? Только ваше слово! И я тут же отправлю вас назад или дам возможность еще некоторое время побыть здесь. А, если мне удастся, все-таки переломить сопротивление коменданта и оставить вас при Лаборатории. Учтите, я подчиняюсь коменданту. Поэтому действовать как вы, наскоком — считаю глупостью.

— Врёте, вы все врёте!

— Дорогой мой, мы все врём, в той или иной степени… Общаясь с людьми, мы надеваем ту маску, которая по-нашему мнению наиболее уместна в данном случае. Я могу тоже сказать, что вы сейчас играете какую-то непонятную для меня роль. Скажите мне, только искреннее, что вам больше всего хочется в данную минуту?

— Задушить вас, Вороира, коменданта и сбежать домой!

— Верю, верю, — доктор довольно заулыбался, вынул белоснежный платок, и стал вытирать лицо. Потом подошёл ко мне и протянул руку, чтобы погладить по спине. Но Дон вдруг зарычал и бросился на прутья грудью. С несвойственной ему прытью эскулап отскочил от меня и с отвращением поглядел на гырха:

— Прекрасный образец! А какая стать! Красивые собаки… Это и есть гырхи? Что вы можете сказать о них?

— Ничего, — буркнул я, — свободолюбивы, как и всякие дикие животные. А что с ними хочет сделать Вороир?

— Понятия не имею! Но думаю, что он может хотеть с ними делать? Понаблюдает и отпустит! Хотите провести с ними ночь?

— Хочу! А Вороир не будет против? — насторожился я

— Я попытаюсь его убедить, скажу, что вам будет полезно провести ночь в обществе собак. Вы же знаете, собаки помогают избежать стрессовых мыслей. Оставайтесь здесь, сейчас распоряжусь, и вам принесут сюда раскладушку.

— Гырхи давно ничего не ели, попросите Вороира, пусть он отпустит меня, я пойду, наберу воды и поищу для них какую-нибудь еду. Нашего они ничего не едят, — смелее попросил я.

— Конечно, конечно! Это вы хорошо придумали. Только будьте осторожны! Не попадайтесь никому на глаза, — и с этими словами он вышел. Дверь на ключ не закрыл.

Я подошёл к клетке и посмотрел в глаза Дону. Мысленно поблагодарил его, за помощь. Потом представил те плоды, которые увидел в сознании, когда общался с Диной, и спросил, где мне их взять. Дон как-то быстро понял меня. У меня возникло ощущение, что я вспомнил, в сознании появился ручей, где брал воду, а на другом берегу темно-фиолетовый куст, на котором гроздьями висят сморщенные синие плоды. Я кивнул головой.

По тому, как наморщились носы гырхов, и появились клыки, я понял, что, кто-то вошёл, но сделал вид, что не замечаю этого. Сзади кто-то кашлянул. Я обернулся. В подвале были Вороир и Ван, который держал в руках, раскладушку, подушку и одеяло.

— Романов, — директор Лаборатории еще раз кашлянул, прочистил горло и продолжил, — доктор попросил разрешить вам провести ночь здесь. Я согласен. Прошу вас отметить мое расположение к вам… Надеюсь, то маленькое недоразумение, которое случилось сегодня, не помешает нам остаться друзьями…

Но я не дослушал его, схватил вёдра, обошёл его как столб, и вышел из подвала. На улице еще было светло. Но оранжевое солнце катилось уже к горизонту. Из кофе раздавался смех. Наступил долгожданный для всех обитателей базы вечер, когда после переклички можно было расслабиться в кафе. Поэтому я спокойно дошел до лаза, не встретив никого. Быстро набрал воды. Потом по камням перескочил на другой берег речушки и как-то совсем быстро, будто знал заранее, куда надо идти, нашёл и куст. Плоды были мягкие, рвать их приходилось осторожно — одно резкое движение и в ладони расползалась каша. Я набрал только полведра, а вокруг меня стал меняться цвет. Золотистый воздух как-то сгустился и потемнел, сиреневые листья начали приобретать серебристый оттенок. Боясь, что включат охранную систему, и по проводам пустят ток. Я бегом припустился обратно. И вовремя. Не успел я перелезть через лаз и отойти на несколько шагов, как услышал характерный звук, и проволока приобрела синеватый оттенок — новое изобретение нашей цивилизации. Теперь, если подойти к ограде на расстояние метра, тебя ударит разряд электрического тока такой силы что слабые здоровьем тут же идут в гости к Богу, а сильные долго валяются в больнице.