Ритуал (СИ) - Янгель Владилен. Страница 40

Зал оказался на удивление пустым, лишь один из облаченных в белоснежную рясу клириков готовил алтарь, к предстоящему богослужению, которые совершались трижды в сутки.

Готовивший алтарь клирик поднял взгляд на закованного в броню воеводу, и молча указал на неприметную дверь в конце зала. Всхрапнув от нахлынувшей злости, воевода пинком открыл дверь и вломился в освещенный тусклым пробивающимся сквозь узкое окошко светом. Лязгая железом доспеха, Болеслав тяжелым шагом двинулся к концу коридора. Призывно открытая дверь одной из келий манила к себе. Прогрохотав металлом по полу, воевода оказался у распахнутой двери.

— Изыди демон бездны, ты более не причинишь вреда никому в этом городе! — Внезапно раздался звучный мужской голос, ответом ему был продирающий до костей хохот, настолько низкий, что от него по коридору прокатилась дрожь.

Застилавшая глаза ярость потухла, будто пламя свечи под ураганным ветром, сменившись сковывающим тело ужасом. Преодолевая страх, Болеслав рывком метнулся к двери, одним прыжком, несмотря на тяжесть доспеха, преодолел оставшееся расстояние. Ворвался в комнату и замер, парализованный открывшимся зрелищем. В небольшой комнатушке лицом к рылу стояли одетый в белоснежную мантию инквизитор, и жуткий источающий мрак и скверну крылатый демон, прижавший инквизитора к стене. Жуткая, усеянная шипами морда демона, с огромной, почти во всю ширь пастью, усеянной острейшими игольчатыми зубами, с которых стекала подозрительная зеленоватая жидкость. Могучие лапы заканчивались внушительными когтями, металлический отлив которых красноречиво говорил о том, что они вскроют любой доспех как бумагу. Черные кожистые крылья, сложенные за спиной довершали картину. Прижатый к стене инквизитор на фоне могучего демона казался беззащитным.

— Именем всевышнего изгоняю тебя! — Звучным голосом, дрожащим от напряжения, проговорил инквизитор. Демон взревел от боли, похоже, эти слова причиняли ему жуткую боль. В следующий миг инквизитор едва успел проскользнуть под выброшенной вперед рукой демона, жуткие когти оставили на каменной стене, глубокие борозды. Вышедший из оцепенения Болеслав с криком ужаса бросился на демона, ухватив клевец висевший на поясе рядом с мечем. Руки заученно взмахнули тяжелым оружием, и острый клюв обрушился на кроваво-красную башку демона. Таким ударом можно было проломить любую броню, не говоря уже о хрупких костях, однако от головы демона, клевец отскочил, не причинив вреда. Рука занемела от удара. Демон оглушительно взревел, разворачиваясь в сторону нового противника, хотя на ум воеводы пришло совсем другое слово.

— Ты же на нашей стороне? — Недоуменно прорычал демон. Короткий взмах лапищей буквально вышвырнул воеводу в коридор, крепко приложив об стену. Мир поплыл стремительно меняясь. До оглушенного воеводы доносился злобный рык демона и речитатив читающего молитву инквизитора. Яркая вспышка света озарила комнату вместе с последними словами молитвы. Демон, ревя от боли и царапая жуткими лапищами пол, провалился в разверзшуюся под ним землю, огненная воронка неумолимо втягивала его мощную тушу, невзирая на отчаянные попытки демона удержаться в этом мире. Едва царапающая пол лапа с глубоко процарапавшими камень когтями скрылась в жерле портала, Болеслав потерял сознание от боли.

В себя приходил очень медленно, боль, казалось, терзала каждую частичку тела, каждую косточку и хрящик, вгрызалась стальными зубами в позвоночник и сердце. Медленно продираясь сквозь боль, пришло понимание, что он лежит на спине. Открыл глаза, неожиданно яркий свет резанул по глазам вышибая слезу. Болеслав зажмурился, на секунду, затем медленно и осторожно начал поднимать веки, давая глазам привыкнуть. На покрытый испариной лоб, приятно холодя кожу, лег компресс. Из груди невольно вырвался вздох облегчения, жар, выжигающий голову изнутри, начал спадать. В мутных пятнах цвета, наконец, проявилось озабоченное лицо склонившегося над ним монаха.

— Он пришел в себя. — Раздался над ухом воеводы голос сидящего рядом служителя церкви.

— Отлично. — Отозвался знакомый голос, с небольшим запозданием Болеслав понял, что это голос того самого инквизитора, что сражался с жуткой демонической тварью.

— Как ты себя чувствуешь герой? — Спросил инквизитор участливо.

— Хреново святой отец. — Честно ответил воевода, после битвы с демоном ненависть к церковникам утихла, а возможно, что виноват в этом удар головой о каменную стену.

— Скажи мне доблестный воин, зачем ты хотел нас убить? — Спросил инквизитор спокойно, Болеслав вздрогнул в груди похолодело, некстати вспомнилось сколь жестокая казнь полагается за убийство инквизитора.

— Месть. — Ответил Воевода, пересилив себя, понимая, что оправдываться уже поздно. — Вы пресекли мой род. — Слабым голосом добавил он.

— А он не запирается. — Одобрительно прокомментировал слова воеводы третий голос. Лица говорившего Болеслав не видел.

— Он искупил свою вину. — Провозгласил инквизитор.

— Но остался грех его сыновей, что призвали в этот город целый сонм чудовищ. — Возразил невидимый собеседник инквизитора.

— Я искуплю, все что хотите сделаю. — Взмолился Болеслав чувствуя могильный холод. Инквизитор с новым интересом глянул на сжавшегося, на кровати воеводу.

— Будет достаточно если ты выполнишь наказ князя. — Сухо сказал инквизитор.

— Клянусь всеми богами, не будет более верного помощника чем я. — Горячо проговорил Болеслав.

— Хорошо, я дам тебе шанс. — Бросил инквизитор коротко, и вышел из кельи, оставив воеводу наедине со своими мыслями. Поддавшемуся панике Болеславу предстояло многое обдумать, в том числе и смерть своих детей.

Торкус стоял перед дверью одного из самых известных зданий города: лечебницей святого Романа. Именно сюда, как правило, обращались за помощью в излечении практически любого недуга, за разумную плату, разумеется. Семья Будимира не была исключением. Лекаря звали Антон. Несмотря на то, что особого сопротивления не предвиделось, Торкус предусмотрительно облачился в наборный доспех, и вооружился своим любимым молотом, на начищенной до блеска стальной пластине прикрывающей грудь, висела инквизиторская инсигния, поблескивая тремя крупными изумрудами. Двери распахнулись перед могучей фигурой инквизитора, побледневший привратник поспешил убраться с глаз закованного в броню гостя.

— Стой! — Властно пробасил Торкус попытавшемуся улизнуть привратнику, привратник вздрогнул всем телом, будто его не окликнули, а стегнули бичом.

— Чего угодно высокому господину? — Полебезил привратник, согнувшись в поклоне. Торкус поморщился от такого приветствия, будучи человеком идеи, он не нуждался в демонстрации своих полномочий, и за пять лет на посту инквизитора подобные приемы надоели настолько, что вызывали глухое раздражение.

— Проведи меня к главе. — Хмуро пророкотал Торкус. Спустя несколько минут блуждания по коридорам лечебницы, инквизитор стоял перед искусно украшенной дверью, целиком вырезанной из баснословно дорогого сандалового дерева.

— Недурно живут лекари. — Хмыкнул Торкус укоризненно, и без того запуганный привратник и вовсе сжался притворяясь мошкой. Дверь отворилась без стука, явив взору инквизитора богато обставленную комнату, полы, устланные дорогими коврами, великолепно сработанная мебель и изумительные по красоте картины на стенах дополняли картину со вкусом обставленного убежища главы лечебницы. Сам хозяин комнаты, развалившись в кресле, неторопливо потягивал вино из серебряного кубка. Приторный запах болезни и лечебных трав, наполнявший коридоры лечебницы, был приглушен изысканными благовониями и запахом, идущим от двери.

— Кто посмел! — Вскинулся было он, но тускло блеснувшая в свете свечей инсигния оборвала его на полуслове. Кровь разом отхлынула от лица главы лечебницы, превратив его в восковую маску.

— Чем обязан визиту столь высокопоставленных лиц? — Спросил, совладав с собой, лекарь.

— Мне нужен лекарь по имени Антон. — Сразу перешел к делу Торкус.