Кровавый поход - Макклеллан Брайан. Страница 22

– Если мы сумеем до него добраться, – проворчал Тамас, ухватившись за возможность оставить разговор о той одинокой могиле. – Даже если так, кавалерия может обойти нас с запада и ждать, когда мы спустимся на равнину.

– Ты что-нибудь придумаешь.

Тамас заскрипел зубами. У него было одиннадцать тысяч пехотинцев плюс двести всадников и всего четыре дня преимущества перед кезанской кавалерией, не уступавшей числом. Но драгуны и кирасиры в открытом бою имели огромное преимущество перед пехотой.

– Нам нужна еда, – сказал Тамас.

Гэврил посмотрел на запад, на дразнящие поля Янтарной равнины.

– Если мы задержимся, чтобы добыть продовольствие, кавалерия настигнет нас еще до леса Хун-Дора. А когда дойдем до леса, там уже не будет полей. Фуражиры могут настрелять оленей и кроликов, но этого не хватит на всех.

– А в самом городе?

Тамас помнил небольшое поселение к югу от леса, то ли получившее от него свое имя, то ли наоборот.

– Город – это сильно сказано. У него крепкие стены, но жителей лишь несколько сотен. Мы могли бы купить там еды или забрать силой. Но этого хватит на день-другой, не больше. – Гэврил помолчал. – Надеюсь, ты не собираешься отнимать у горожан все запасы. Им и так нелегко живется. Ипилл держит их за рабов. Даже Манхоуч лучше обращался со своим народом.

– Моей армии нужна еда, Жак… Гэврил.

Тамас взглянул на горы с едва различимыми белыми вершинами. Он должен обеспечить солдат всем необходимым. Им нужна еда и защита. Если они доберутся до леса Хун-Дора без запасов пищи, то люди начнут слабеть и отставать. Если они задержатся, добывая продовольствие, кавалерия настигнет их еще до леса и расправится со всей колонной.

Олем вернулся, выполнив поручение, и не спеша поехал рядом с Тамасом и Гэврилом.

– Олем, распорядись, чтобы сделали привал.

Тамас осмотрелся. Слева от дороги растянулось на полмили заросшее сорняками поле, спускавшееся к оврагу.

– Вот здесь, самое подходящее место.

– Зачем, сэр?

Тамас собрался с духом:

– Мне нужно поговорить с людьми. Собери всех.

Потребовался почти час, чтобы подтянулся хвост колонны. Было потеряно бесценное время, но зато у офицеров появилась возможность позаботиться о нуждах солдат. Если Тамас собирался и дальше командовать этими людьми, если хотел сохранить дисциплину и порядок на ближайшие несколько недель, он должен был поговорить с ними сам.

Он встал на краю дороги и посмотрел вниз. Все поле было вытоптано, зелень закрыли синие мундиры адроанских солдат, выстроившихся ровными рядами, словно стебельки травы.

Тамас понимал, что многие из них умрут, не добравшись до дома.

– Смирно! – проревел Олем.

Одиннадцать тысяч солдат отчетливо стукнули каблуками и вытянулись в струнку.

Внезапно стало тихо. С гор налетел легкий ветерок, обдувая спину Тамаса. К чести солдат, ни один не поднял руку, чтобы придержать шляпу.

– Солдаты Седьмой и Девятой бригад! – прокричал Тамас во все горло, чтобы услышали все. – Вы знаете, что произошло. Вы знаете, что Будвил пал и нашей армии будет трудно сдерживать врага, рвущегося в Адро.

Я скорблю о потере Будвила. И знаю, что вы скорбите вместе со мной. Многие из вас не понимают, почему мы не остались и не приняли бой.

Тамас помолчал и продолжил:

– Враги сильнее нас, их намного больше, чем нас. С падением Будвила наш план потерял всякий смысл, и мы, скорее всего, были бы разбиты. Как всем вам известно, я не вступаю в сражение, если не вижу шансов победить.

Ряды солдат одобрительно зашумели. Недовольство потерей Будвила за эти шесть дней притупилось. Люди все поняли. Им не нужны были долгие объяснения.

– Будвил пал, но Адро еще не сдалось. Я обещаю вам, я клянусь вам, что мы отомстим за Будвил. Мы вернемся в Адро, присоединимся к нашим братьям и защитим нашу страну!

Поднялись приветственные крики. Откровенно говоря, довольно вялые, но хотя бы так. Он поднял руки, требуя тишины.

– Во-первых, – объявил он, когда шум утих, – нам предстоит трудный поход. Не стану лгать. У нас мало еды и никакой возможности пополнить запасы. Никаких надежд на подкрепление. Наши боеприпасы быстро закончатся, нас ждут холодные ночи. Мы совершенно одни в чужой стране. Уже сейчас враг пустил собак по нашему следу. Кезанская кавалерия идет за нами по пятам, друзья мои. Кирасиры и драгуны – по крайней мере, такой же численности, как наш отряд, если не больше. Готов поспорить на свою шляпу, что их ведет Беон-же-Ипилл, любимый сын короля. Беон – храбрый человек, и его будет нелегко победить.

Тамас заметил страх в глазах у солдат и позволил ему немного разгореться, молча наблюдая за растущей паникой. Затем протянул руку, указывая на своих людей:

– Вы служите в Седьмой и Девятой бригадах. Вы самые лучшие солдаты в Адро, а значит, самые сильные бойцы, которых когда-либо видел мир. Это большое счастье и большая честь для меня – командовать вами на поле боя. И если придется, умереть вместе с вами. Но я повторяю: мы умрем не здесь, не на земле Кеза.

– Пусть кезанцы приходят! – проревел Тамас. – Пусть посылают против нас своих лучших генералов. Пусть у них будет преимущество перед нами. Пусть они атакуют со всей яростью. Скоро эти собаки, бегущие за нами по пятам, узнают, что мы настоящие львы!

Заканчивая речь, Тамас вскинул кулак над головой. Его горло саднило от крика.

Солдаты смотрели на него. Никто не издал ни звука. Тамас слышал, как кровь стучит у него в ушах. Затем кто-то в дальних рядах крикнул: «Ура!»

Крик подхватил второй голос. За ним третий. Постепенно голоса слились в одобрительный гул, а затем – в слаженный хор. Одиннадцать тысяч солдат подняли ружья над головами и проревели вызов врагу. Шпаги грохотали по пряжкам на ремнях так, что заглушили бы даже пушечный выстрел.

Это были его солдаты. Его дети. Ради Тамаса они готовы были заглянуть в глаза самой бездне. Он отошел в сторону, чтобы никто не увидел его слез.

– Хорошая речь, сэр, – сказал Олем.

Он прикрыл спичку от ветра и прикурил сигарету, зажатую между зубами.

Тамас откашлялся:

– Спрячь свою усмешку, солдат.

– Будет сделано, сэр.

– Как только они успокоятся, отправляй колонну вперед. Нам нужно еще много пройти до наступления ночи.

Олем отправился выполнять поручение, а Тамас решил постоять еще немного, чтобы собраться с мыслями. Он посмотрел на юго-восток. То ли ему почудилось, то ли он действительно видел какое-то движение в предгорьях. Нет, кезанцы не могли быть так близко. Пока не могли.

10

Всю ночь Адамат просидел привязанным к стулу. В какой-то момент он не смог больше терпеть и обмочился. В воздухе пахло мочой, плесенью и грязью. Это был подвал довольно большого здания, и время от времени Адамат слышал скрип половиц наверху.

Очнувшись в первый раз в полной темноте, он закричал. Кто-то подошел к нему и велел заткнуться. Он узнал раздраженный голос грабителя и назвал его мерзкой собакой.

Грабитель рассмеялся и ушел.

Уже несколько часов, как рассвело. Солнечные лучи пробивались сквозь трещины в дощатом потолке. В животе у Адамата урчало от голода. В горле пересохло, язык распух. Спина, шея и ноги затекли от четырнадцати – если не больше – часов неподвижного сидения.

Китовая мазь, которой он замазал морщины, чтобы скрыть возраст, начинала жечь кожу. Адамат рассчитывал стереть ее не позже чем через двенадцать часов.

Он почувствовал, что засыпает, и замотал головой, разгоняя сон. Отключаться в подобной ситуации смертельно опасно. Он должен оставаться в сознании, сохранять бдительность. Голове Адамата сильно досталось, но чтобы определить, все ли в порядке со зрением, нужно было больше света.

Он не знал, где находится. Голоса наверху звучали приглушенно, и он не ощущал никаких особых запахов – кроме собственной мочи и холодной сырости подвала.

Скрипнула дверь, и Адамат краем глаза уловил отблеск огня. Осторожно повернул голову – малейшее движение причиняло острую боль – и увидел, как на лестничном пролете качнулась лампа. Затем услышал два голоса. Ни один не принадлежал грабителю.