Кровавый поход - Макклеллан Брайан. Страница 59

– Тогда зачем мы вообще ведем эту войну? Если кезанцев поддерживает сам Кресимир, мы не сможем их победить. Если только… Ах да. Вы же не верите, что Кресимир вернулся. Вы вообще не верите в сверхъестественные силы.

– Я верю в то, что вижу своими глазами, – отрезала Кеть. – Я вижу две воюющие армии. Если бы противника поддерживал бог, мы все давно были бы мертвы. Что ж. – Она остановилась, подвинула стул ближе к Таниэлю и села, скрестив ноги. – Физическая боль, очевидно, вас не пугает. А смерть? – Кеть бросила на него быстрый взгляд. – Нет, и это тоже. Вот что будет дальше, – продолжила она. – Ваши документы передадут в Третью бригаду. Вы сохраните свое звание, будете командовать ротой отборных стрелков и выполнять мои приказы. Больше никаких глупостей на передовой. Вы не пехотинец.

– Хотите заполучить карманного порохового мага, да?

Кеть словно и не услышала, что он сказал.

– Вы принесете извинения майору Доравир. Публично. После этого вы зачитаете заранее подготовленное заявление – тоже публично, – в котором извинитесь за свое недостойное поведение и поклянетесь на могиле вашего отца, что будете соблюдать устав адроанской армии.

– Я не сделаю этого.

– Дикарка отныне не будет жить в вашей комнате. Я не одобряю незаконных отношений моих офицеров. Особенно с дикарями.

– В них нет ничего незаконного, – усмехнулся Таниэль.

– Я не закончила! Дикарку поселят с прачками Третьей бригады. Вам разрешат говорить с ней по десять минут в день. Не больше.

– Это нелепо! – Таниэль подался вперед. – Она не служит в адроанской армии, она…

Кулак профоса заставил его замолчать. Удар едва не опрокинул Таниэля на пол, но второй профос поддержал стул.

– Не смейте впредь перебивать меня, – ледяным тоном произнесла Кеть. – Я достаточно терпела ваше своеволие. Говорят, эта девушка владеет магией. Я буду наблюдать за ней. Если она попытается покинуть лагерь, то будет наказана. Если она попытается найти вас, тоже будет наказана. Понятно? И прежде чем вы скажете еще что-нибудь – да, я имею право держать ее здесь. Идет война. Воинская повинность – одна для всех.

Таниэль подождал несколько мгновений, а затем предупредил:

– Я убью любого, кто прикоснется к ней.

– Грозитесь сколько угодно, но вы не можете защищать ее все время. Вы сделаете все, что я сказала, или я отошлю вашу девушку к землерылам. Вы ведь слышали о них, не правда ли? Отбросы Третьей бригады. Таких ничтожеств не взяли бы даже в Горный дозор. Я пытаюсь перевоспитывать этих людей и либо добиваюсь успеха, либо приказываю казнить их. – Генерал Кеть встала, подошла вплотную к Таниэлю и прошептала: – Я не одобряю насилия и не поощряю его. Но мне известно, что это мощное психологическое средство. И не думайте, что я не решусь отдать вашу маленькую дикарку на забаву землерылам.

Таниэль прикидывал, сможет ли убить ее прямо сейчас. Для этого пришлось бы воспользоваться зубами. Разорвать ей горло. Профосы могли остановить его, но попытаться все же стоило.

– Я не какой-нибудь монстр, капитан. Я делаю это не по своей прихоти. Это моя обязанность – навести порядок в лагере. И я добьюсь своего, даже если это будет стоить невинности вашей маленькой дикарки. Вы все поняли?

Таниэль почувствовал, что ярость оставила его. Он не допустит – не может допустить, – чтобы с Ка-Поэль случилось подобное.

– Да, – ответил он.

Генерал Кеть направилась к двери.

– Развяжите его и приведите в порядок. Он останется под домашним арестом, пока не принесет извинений майору Доравир.

Тамас смотрел, как колонна медленно выходит из леса в долину реки, которую местные жители называли Большим Пальцем.

Между берегом и лесом тянулась полоса ровной земли шириной примерно в полмили. Каменистую почву толстым слоем покрывал илистый песок. Вероятно, в дождливое лето долина реки стала бы непроходимой для кавалерии. Тогда бы Тамас получил большое преимущество. Но сейчас земля сделалась сухой и твердой.

Большой Палец был первой из целой череды горных рек, известных под общим названием Пальцы Кресимира. Через этот глубокий поток с быстрым течением невозможно было переправиться без крепких плотов, которые пристали бы к другому берегу лишь намного ниже по течению. Или по мосту.

Но моста нигде не было видно.

Послышались встревоженные крики, новость быстро передали по колонне. Тамас почувствовал острый приступ жалости к своим людям. Измученные голодом, жарой и усталостью, они хранили единственную надежду на спасение, и теперь она пропала.

Никому в голову не пришло бы, что это Тамас приказал разрушить мост.

Вдалеке, возле реки, тлели костры. На них жарились туши последних лошадей, захваченных у кезанцев неделю назад. Достаточно, чтобы накормить десять тысяч солдат.

Гэврил сберег своего жеребца и сейчас скакал навстречу Тамасу. Он отдал салют и громко отрапортовал:

– Мост смыло наводнением.

– Кровавая бездна! – Тамас ударил кулаком в ладонь другой руки.

– Мы прирезали оставшихся лошадей и нашли деревья для плотов, – продолжал Гэврил. – Мне нужны люди, чтобы построить их.

– Хорошо. У нас есть в запасе полдня, прежде чем кезанцы догонят нас. Олем!

Едва не вылетев из седла, телохранитель остановил свою лошадь рядом с Тамасом. После происшествия с Влорой он старался держаться в тени.

– Сэр?

– Проследи, чтобы все получили пищу. Собери офицеров, я хочу отдать им распоряжения.

– Да, сэр.

Олем хлестнул лошадь поводьями и поскакал вдоль колонны, ссутулившись в седле, словно мальчишка, у которого только что умерла собака.

Гэврил подъехал ближе к Тамасу:

– Что за бездну ты ему наговорил? Последний раз я видел такой виноватый взгляд у леди Фемор, когда муж застал ее в постели со мной и его сестрой.

– Я сказал: не допущу, чтобы его отношения с Влорой продолжались.

Тамас видел, как Олем подзывает солдат, чтобы те помогли ему распределить еду. Нужно сохранять порядок. Десять тысяч голодных солдат могли взбунтоваться в любую минуту.

– Влоре я приказал то же самое. Она… возмутилась и… отказалась подчиниться.

Тамас не мог допустить такое неповиновение, во всяком случае во время войны. Но он не знал, как поступить. Вот уже два дня он старался не думать об этом.

Гэврил захохотал и хлопнул себя по колену. Тамас хотел было наклониться и стукнуть кулаком его жеребца, но побоялся сломать себе шею и не стал рисковать даже ради доброго дела.

– Все прошло гладко? – спросил фельдмаршал глухим голосом, отвернувшись к реке.

– Само собой. Мы разобрали мост еще вчера, хотя моим парням и не понравилась эта затея. Не могу ручаться за их молчание.

– Не хотелось бы, чтобы пошли слухи, будто это я отдал такой приказ.

– Я сделаю все возможное, чтобы они держали рот на замке, – пообещал Гэврил. – Но если мы окажемся в западне, я прокляну тебя перед смертью.

По тону, каким это было сказано, Тамас понял, что он шутил лишь отчасти.

– Это справедливо. Как далеко от нас кирасиры?

– Мои разведчики говорят, что в дне пути. – Гэврил почесал бороду. – Надеюсь, ты уверен в том, что делаешь. Мы могли переправиться через реку и еще две недели оставаться в безопасности, пополняя припасы и отдыхая. И встретились бы с врагом у северного края Пальцев в гораздо лучшем состоянии.

– Да, я уверен.

Тамас посмотрел на запад. Изгибы Большого Пальца скрывались за лесом Хун-Дора приблизительно в миле ниже по течению. Завтра здесь появится целая бригада тяжелой кавалерии, идущая вверх по долине. Солдаты Тамаса будут окружены врагами, превосходящими числом.

– Я не хочу сражаться с тремя бригадами кавалерии под командой Беона-же-Ипилла на открытой Северной равнине. Это было бы самоубийством даже для меня. Ты придешь на совет?

Гэврил посмотрел на костры:

– Я лучше помогу Олему.

– Хорошо. Людям нужно подкрепить силы. Потом я заставлю их потрудиться. Это будет долгая ночь.