В собачьей шкуре - Джонс Диана Уинн. Страница 23

В воздухе было что-то мощное. Сильнее любого запаха. Что бы это ни было, оно щекотало еще сильнее, чем Зоаи, и влекло его за собой. Сириус не мог ему сопротивляться. Оно протащило его по улице мимо Пирата и Рыжеухого. Они разделяли это ощущение. Никто из них не сказал «Привет». Брюс яростно трудился над своей защелкой. Он даже не заметил Сириуса.

— Зоаи! — сказал Солнце, но Сириус, не услышав его, бросился дальше галопом.

Это ощущение исходило от Пятнашки. Она, как обычно, сидела у себя во дворе и выглядела совершенно очаровательно. У ее калитки сидели все соседские псы, которых выпустили на улицу. Сириус хотел войти во двор. Он не мог думать ни о чем, кроме того, как приблизиться к Пятнашке. Но путь ему преградила проволочная ограда. Наполовину лабрадор по крови, Сириус был плохим, неуклюжим прыгуном и знал, что никогда не перепрыгнет через ограду. Так что он уселся среди других псов, как можно ближе к калитке, и забыл обо всем на свете.

— Ну что ж, — сказал Солнце. — Пес есть пес, я полагаю.

Глава 9

Следующая неделя была самым странным и тревожным временем в жизни Сириуса. Он не понимал, что с ним происходит. Собака задавила его зеленую сущность, затопила ее. Он это знал, но ничего не мог поделать. Он не знал, что в Пятнашке делает его таким. Не то чтобы он любил ее, как он любил Кэтлин или свою потерянную Спутницу. Сама по себе Пятнашка ему была совершенно безразлична. Но он вынужден был каждый день приходить и беспомощно сидеть около ее калитки и испытывал ужасную боль, когда обнаруживал, что пора уходить.

Он похудел, его шкура стала меньше лосниться. Он торопливо подошел к своим кормильцам, поел и ушел. Мистер Гамбл не понял. Он обиделся.

Мисс Смит все отлично поняла.

— Бедный Сириус, — сказала она. — И, как я понимаю, она заперта. Понимаешь, их, как правило, запирают.

Если бы Сириус мог у нее спросить, что с ним происходит, он бы спросил. Странное чувство доводило его почти до исступления. Оно было так непохоже на все, что Сириус знал раньше, что он понятия не имел, как с ним справиться. Он знал, что ему надо искать Зоаи, но не мог уйти от Пятнашкиной калитки. В конце концов он спросил у других терпеливо ждавших псов, что с ними со всеми происходит. Большинство понятия не имело. Они только знали, что готовы сидеть тут день и ночь, пока Пятнашка к ним не выйдет. А она никогда не выходила. Но один жуткий метис с головой, похожей на голову серого медведя, угрюмо объяснил:

— Она в течке. У нее могут быть щенки. Вот почему мы здесь.

— Ах, так вот в чем дело? — весело спросила Пятнашка из-за калитки. — А я-то не могла понять, почему у меня вдруг появилось столько друзей. Привет-привет. Я люблю вас всех! — Она была в очень веселом и кокетливом настроени. — Почему бы некоторым из вас не зайти ко мне?

Никто из псов не мог перепрыгнуть через высокую проволочную ограду. Все глубоко вздохнули. Для них всех, включая Сириуса, знание о том, почему они здесь, ничего не изменило. Они были слишком захвачены ощущением, исходившим от Пятнашки, чтобы хотя бы поссориться из-за нее. Они просто сидели на тротуаре, задыхаясь от волнения, так что с недалекого расстояния вся собачья компания, казалось, вибрировала, как кузов старой машины.

На той неделе хозяева Пятнашки и Брюса разрушали дома всего через две улицы от дома Пятнашки. Они зашли домой на чашку чая. Хозяин Брюса остановился и посмотрел на дрожащих псов, на высунутые языки, на быстро вздымающиеся бока и терпеливые морды.

— Я вижу, она заполучила обычную команду воздыхателей.

— Да. Я буду рад, когда это кончится, — сказал хозяин Пятнашки. Он прошел среди ждущих псов, расталкивая их и вяло советуя им убираться домой, и остановился, дойдя до Сириуса. — Эй! Твой Брюс опять выбрался со двора!

— Нет, — сказал хозяин Брюса. — И это не Пират и не Рыжеухий. Должно быть, еще один из них.

— Должно быть, кто-то попытался утопить целый мешок щенков, — сказал хозяин Пятнашки. — Хотел бы я спросить у этого пса, не вытащили ли из реки и его. Ну вот, калитка открыта. Скорее заходи.

Так Сириус узнал, что собаки «с приветом» действительно были его братьями и сестрой. Но он был псом, и для него это не означало того, что означало бы для человека. Он был слишком увлечен Пятнашкой. Он попытался ловко проскользнуть в калитку вслед за людьми. Хозяин Брюса поймал его за шиворот и вытащил наружу. Так что Сириус опять вернулся к безнадежному ожиданию.

— Лео нехорошо выглядит, — встревоженно сказала Кэтлин. — Может, мне стоит сводить его к ветеринару?

— С ним все в порядке. Возможно, он опять растет, — сказал мистер Даффильд.

Сириус чувствовал себя нехорошо. Его тошнило от тоски. К середине второй недели сидения на тротуаре он был почти в лихорадке. Но в тот день там появился новый пес.

Этот пес прибежал около полудня и улегся, тяжело дыша, рядом с остальным. От него исходил легкий холодок. Хотя Пятнашка была занята тем, что крайне обаятельно почесывала одно из своих рыжих ушей, Сириус не мог не посмотреть на пришельца.

Он был крупным, крупнее Сириуса, и старше. Вообще он был великолепным псом в расцвете сил. Белая шерсть на его теле сияла, как снег в лунном свете. Висячие уши были краснее рыжины, краснее каштана, кровавого оттенка, они просто пылали на фоне мерцающего снежно-белого тела. Глаза у него были ярко-желтые, как у кошки, а зрачки щелевидные, как у кошки на солнце.

Сириус уставился на новоприбывшего. Он почувствовал, как у него на спине поднимается шерсть, и как его охватывает нечто вроде возбуждения. Но это возбуждение не имело ничего общего с тем, которое исходило от Пятнашки. В нем был страх. Наверное, из-за холода, исходившего от незнакомца. Сириус заметил, что остальные псы немного отодвигаются от пришельца. Но вместе со страхом и холодом Сириус почувствовал слабое морозное покалывание, крохотный укол жизни более сильной и серьезной, чем все, что было связано с Пятнашкой. Сириус сел на задние лапы. Он знал это покалывание. Оно исходило от существ, находившихся рядом с Зоаи.

— Кто ты? — спросил он.

Незнакомый пес секунду смотрел на него своими кошачье-желтыми глазами, потом отвернулся. Он не ответил. Вместо этого он улегся, как лев на гербе, наблюдая за Пятнашкой. Он смотрел снисходительно, как будто знал, что Пятнашка очень молода и глупа, и это его забавляло. Он и с ней не говорил, хотя она, конечно, сказала «Привет».

Прошло полчаса, и странный пес, похоже, решил, что уже достаточно тут пролежал. Он встал и не торопясь прошел несколько шагов вбок и в сторону от ограды. Потом остановился. Его голова размеренно повернулась. Его кошачьи глаза посмотрели на землю, потом на ограду, потом опять на землю. Он явно намеревался перепрыгнуть через ограду. Сириус посмотрел на длинные сильные лапы незнакомца — мерцавшие пушистой шерстью, совсем как у него самого — и не усомнился, что тот может это сделать.

Остальные псы тоже не усомнились. Они протестующе зашевелились. Медведеподобный пес сказал:

— Послушайте! Это несправедливо!

Неизвестный пес не обратил на них внимания. Он напрягся. Его желтые глаза неотрывно смотрели на верх ограды, а лапы напряглись для прыжка.

И тут пришел шум. Пронзительный и приятный, он, казалось, доносился издалека. Но Сириусу показалось, что шум раздается прямо у него между ушами. Этот звук был настолько навязчивым и властным, что Сириус поднял нос и навострил уши. Звук как будто звал его. Неизвестный пес тряхнул головой и раздраженно оглянулся. Пятнашка тоже услышала этот звук. Она сидела, подняв уши и склонив голову набок, и выглядела очаровательно. Больше никто из собак никак не отреагировал. Казалось, что только они трое — Пятнашка, Сириус и незнакомец — слышат таинственный зов.

Звук прекратился. Неизвестный пес заколебался. Он посмотрел на Пятнашку, по-прежнему выглядевшую очаровательно. И это, казалось, решило вопрос. Его взгляд вернулся к вершине ограды. Его лапы пружинисто согнулись перед прыжком.