Мельница желаний - Гурова Анна Евгеньевна. Страница 7
– А куда они теперь подевались?
– Вяйно сказал, поубивали друг друга в колдовских поединках. А иные считают, что их погубили туны, похъёльские оборотни. Хотя я что-то сомневаюсь. Откуда бы им взяться здесь, за Бороздой Укко?
– Вот только похъёльских оборотней в придачу к хийси нам тут и не хватало, – проворчал Калли.
Ильмо пожал плечами и принялся обдирать золотисто-коричневую чешую с поспевшего окуня.
Некоторое время они сидели молча, глядя, как мерцает и переливается в лунном свете озеро Олений Мох. Вдруг обе лайки подняли головы и негромко зарычали.
– Ого! Что это там? – воскликнул Ильмо. Далеко-далеко, на не видимом в темноте противоположном берегу, зажегся маленький холодный огонек.
– Это не там ли, где заброшенная деревня?
– Там, – подтвердил Калли, успокаивая собак.
Холодный огонек пополз направо, остановился и двинулся в обратную сторону.
– Как будто кто-то с огнем ходит…
– Мертвецы рыбаков приманивают. Мало ли какой дурак заблудится и поплывет на огонек.
Ильмо хмыкнул, отцепил с пояса ложку и снял с огня котелок.
– Не веришь? – ухмыльнулся Калли. – А то давай туда сплаваем. Лодка есть.
Охотник молча отмахнулся от него, обсасывая выловленный из котелка щучий плавник.
– А как бы на твоем месте поступил райден? – коварно спросил Калли.
– Настоящий райден, – выплюнув кость, сказал Ильмо, – разнес бы это проклятое селище по бревнышку, бродячих мертвецов спалил и на костях сплясал, а всех хийси загнал в большой берестяной короб и заставил служить своему роду до скончания века… – Ильмо вздохнул и добавил: – Но я так не могу, и поэтому мы никуда не поплывем.
– Ну и ладно. Все равно я там уже был, – как бы невзначай сказал Калли.
– Врешь! Ильмо невольно покосился на раба так, будто тот признался, что у него опасная заразная болезнь. Калли заметил этот взгляд и ехидно ухмыльнулся:
– Прошлым летом разобрало меня любопытство. А то ходят, понимаешь, какие-то темные слухи, а что там в самом деле случилось, никто не знает. Ну, взял я челнок да и поплыл…
– Ну и что там?
– Да ничего особенного, – дернул плечом Калли, поворачивая золотистого окуня на прутике. – Пустое селение, половина домов сгорела, другая половина сгнила. Повсюду коровьи и человечьи кости, все в золе – я, пока там гулял, так вымазался, что сам стал как хийси, меня еще тетка твоя потом за это вздула…
– Мертвецов-то видел?
– Мертвецов – нет.
– А кого видел?
– Калму-Смерть, – сказал Калли, и вдруг помрачнел, словно вспомнил что-то неприятное. Ильмо поднял голову, с удивлением поглядел ему в лицо – и прекратил расспросы.
Костер почти догорел. Некоторое время охотники молча сидели и смотрели, как среди пылающих углей вьются, скачут и гоняются друг за другом крошечные огненные духи. Калли зачерпнул ложку ухи и плеснул им, на угли.
– Лучше бы собак накормил, – сказал Ильмо. Калли ответил зевком:
– Они не голодные. Спать пора. Что-то ветер подул с озера. Как бы не надул чего-нибудь с того берега.
– Спать? – повторил Ильмо. – Я тебе еще не рассказывал, какой мне недавно приснился сон? Как будто я лежу на дне болотной чарусы, не то мертвый, не то зачарованный, ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу. А сверху в воду смотрит девица, да так пристально, будто что-то высматривает…
– Что за девица – знакомая?
– Нет. По правде, и на человека-то не очень похожа. Черноглазая, но не саами, кожа не то смуглая, не то синеватая, косы тоже черные, и по ним вроде как радуга пробегает. Красивая, но что-то в ней есть страшное – не могу понять что. Несколько раз мне снился этот сон – и все чернявая девка меня высматривала в воде…
– И как, высмотрела? – серьезно спросил Калли.
– Да, как раз вчера ночью.
– И после этого тебе еще что-то непонятно?
– Еще бы не понять. Я уж думал… Но почему? Ты верно сказал – кому я нужен?
Калли подумал и предложил:
– Иди-ка ты в самом деле к Вяйнемейнену и всё ему расскажи. Он глянет вещим взором, скажем, на ту же воду, или на небо, или в миску с кашей – и увидит, что за ведьма тебя хочет погубить и зачем…
– Если бы все было так легко! Я ведь не корову ищу, а колдунью. А если сильная колдунья не хочет, чтобы ее нашли, так ее и не найдешь.
– Ты знаешь в наших краях хоть одного колдуна сильнее Вяйно? Просто ты на него обижен. Он тебя в ученики не взял, а ты к нему за помощью побежишь, да?
– Хоть бы и так.
– А если боги скажут идти за помощью к Вяйно – пойдешь? Давай-ка их спросим!
Ильмо молча отвязал от пояса и протянул холопу мешочек с костяными гадательными рунами.
Обычай рунного гадания пришел с юга вместе с торговцами из Саксы и стремительно завоевал северные земли, где разнообразных богов обитало немногим меньше, чем людей. И вскоре уже суеверные карьяла, особенно промысловики и купцы, ни одного нового дела не начинали, не посоветовавшись с высшими силами.
– Не хочешь слушать людей – послушай богов, – сказал Калли, встряхивая кости. – Доставай!
Ильмо закрыл глаза и засунул руку в мешочек.
– Смотри, – сказал он, разжимая кулак.
На ладони у него лежала «Чаша» – руна Унтамо, перевернутая вверх ногами.
– Что-то я не пойму, – сказал Ильмо после долгого молчания. – Руна Унтамо означает «священное тайное знание». Как это связано с колдуньей, желающей моей гибели? Да еще и перевернутая…
– А если взглянуть на нее проще? – предложил Калли. – Унтамо – Спящий Бог, значит, перевернутая руна означает «не спать».
Ильмо принужденно усмехнулся.
– Как это – «не спать»? Совсем не спать? Никогда?
– Вытяни-ка вторую руну. Если предсказание туманно, это допускается.
Ильмо снова запустил руку в мешочек и вытянул еще одну костяшку.
– Вот теперь всё ясно, – мрачно сказал он, разжимая кулак. – Яснее некуда.
На ладони у него лежала крючковатая «Мана» – руна смерти.
– Видишь, как всё сразу стало понятно? «Не спать – иначе умрешь».
Оба они надолго умолкли.
– Ложись-ка сегодня в каменном круге, – сказал Калли. – Пусть будет и от него польза – хотя бы чародейка не приснится. Я уж ночью постерегу.
– И на том спасибо. А дальше что?
Глава 3
ЛЕТИ НА ЮГ
Зимнее родовое гнездо Лоухи издревле занимало лучший утес на солнечной стороне главной похъёльской гавани. Внизу шумело море, волны грохотали, разбиваясь о прибрежные скалы, белые от птичьего помета. Вдоль побережья на узкой полоске ровной земли теснились длинные приземистые дома под земляными крышами. Луотола, единственный порт в Похъёле, где разрешалось временно жить людям. По большей части здесь селились варги-мореплаватели, купцы и воины, наемники тунов.
А над крышами, в зеленых и бурых пятнах лишайников темной громадой нависал отвесный утес, испятнанный черными точками пещер. Настоящий скальный дворец, уходящий под облака, продуваемый всеми ветрами. Он не был рукотворным – туны никогда не занимались строительством, только кое-где пробили ходы из зала в зал. В нем не было ни дверей, ни лестниц. Пещеры, лазы, трещины и отнорки, и в каждом – гнезда рода Ловьятар. Десятки, сотни гнезд. Род Ловьятар – самый многочисленный в Похъёле. А последние двадцать лет – с тех пор как Лоухи добыла сампо, – и самый сильный. И с каждым годом его сила возрастала.
Кто такая была эта Ловьятар, в Похъёле уже никто толком не помнил. Легенды говорили, что она была человеческой женщиной, забеременевшей от северного ветра. Ловьятар пришла в Похъёлу с юга, из карьяльских земель, откуда ее изгнали местные боги. Она не могла разрешиться от бремени и мучилась, пока Калма-Смерть, Алчущая Хорна, не согласилась стать ее повитухой. Она и нарекла ее Ловьятар – «Дева боли». Ловьятар родила пятнадцать крылатых дочерей, от которых и пошли все остальные кланы Похъёлы.
«А в землях карьяла наших матерей-прародительниц считают демонами болезней», – злобно подумала Лоухи.
О чем бы она в последнее время ни думала, ее мысли все время возвращались к племени карьяла.