Шаги сквозь Тьму - Радов Анатолий Анатольевич. Страница 14

И меня словно вырвало из транса, звон в ушах резко усилился, прямо за спиной кто-то оглушил криком. Я оглянулся резко, стал пятиться назад.

Этот азем был сбит со своего ездового животного, а еще с сотню таких же тварей, уверенно держась в седлах, давили наш гурт. Остатки гурта. Жалкие остатки.

Я снова огляделся. Редкие плащи храмовников, но сотни серых мундиров, сотни мундиров потемнее, сотни рубящих сверху аземов на своих волосатых крысоподобных зверюгах. И нет даже третьей линии. Нет ее. Когда они успели ввязаться в бой? Когда они успели в этом бою полечь?!

«Вот и все», – пришла вдруг на удивление спокойная мысль, и, перекрестив лицо, я уверенно двинулся вперед.

– За Номана, – прошептал как-то машинально, но тут же с досадой сплюнул. Да какой, на хрен, Номан? За себя. За Землю. За свою маму, которая где-то там, на другой планете, в другом мире. За отца, который, увидь меня сейчас, наверное, гордился бы своим сыном. За маленькую сестричку Иришку. За Литку.

«Прости, Лита, я не женюсь на тебе. Хоть и покля…»

Я остановился и ошеломленно посмотрел на толпы тварей.

Они отступали.

Что за…

И вдруг за спиной мощными рывками – «Гра! Гра! Гра!» – вместе с ударами мечей о щиты.

Обернулся.

С холма спускался двенадцатый легион. Штандарты высоко подняты, флаги развеваются на ветру, шлемы блестят. Или мне это все только кажется?

Вроде нет. Четко шагающие бойцы, стена синеватых скутов, ощеренные остриями копий. Я тяжело огляделся. Один легионер, второй, третий… Около двух десятков.

Вашу мать, около двух десятков всего. Всего! Вы понимаете, мать вашу?!

И вдруг меня снова перемкнуло. Сорвав с головы шлем, я бросился навстречу двенадцатому, остановился метров через тридцать, положил шлем на землю. Отсюда я не сойду. Не сойду. Я не дам им топтать своих.

– Эй, Ант, ты чего? – знакомый голос за спиной, но я не обернулся. Мои легкие уже были наполнены под завязку, и я заорал изо всех оставшихся у меня сил, поднимая над собой меч:

– Сто-о-о-я-а-а-ать!

Легион шел на меня стеной, чеканя шаг, ощерившись остриями… И вдруг всадник, несущийся ко мне галопом. Я упер взгляд в него и больше не сводил.

– Легионеры, уходите! – бросил подскочивший ко мне лег-аржант, натянув поводья. – Уходите к лагерю!

– Вы не пройдете здесь, – холодно сказал я, не сводя с него глаз.

– Что за чушь, легионер? Уходите к лагерю! – Голос лег-аржанта сорвался на крик.

– Здесь лежит пять тысяч мертвых. – Я указал мечом за спину. – Можешь слезть со своего долбаного лога и посчитать, ублюдок. Пять тысяч. И я не дам вам топтать их. Не дам.

– Ты… – Лицо аржанта побагровело. Он присмотрелся к моему плащу и тут же заорал: – Не нихти мне мозг, жант, у нас приказ! Мы должны сегодня взять этот плацдарм. Сегодня! Понимаешь?!

Моя рука взметнулась вверх, мне было плевать, я отчетливо видел перед собой наш гурт на построении, видел как наяву, и готов был рубить на куски ту тварь, что пойдет по их трупам. Но в запястье мне кто-то вцепился, отдернул назад.

– Ант, остынь! – голос Линка.

Я дернулся, попытался освободить руку, не смог. Линк потащил меня назад, а я смотрел на круп галопом удаляющегося лога, слышал где-то далеко приказ: «Гурты, полубего-ом, раз!» И совсем близко: «Ант, не повторяй мою ошибку, слышишь? Не повторяй мою ошибку!»

А потом я бесконечно долго сидел на холодной земле и смотрел, как двенадцатый идет по моим братьям.

Глава 8

– Ант, ты в порядке? – Здоровяк положил огромную ладонь мне на плечо, заглянул в лицо.

– Да все нормально, дружище. – Вытащив воткнутый в землю меч, я чуть подался вперед и стал елозить им по снегу, стирая с острия землю.

Уже больше часа мы молча сидели перед своей стоянкой, глядя, как вернувшийся с поля двенадцатый расквартировывается по палаткам нашего легиона. Вроде как твари драпанули, и «славный» двенадцатый легко выполнил боевую задачу…

Впрочем, они не виноваты.

– Ты понял, Линк? – уже в третий я завел все ту же пластинку, пряча меч в ножны. – Они отвели наших штурмовиков, чтобы укрепить ими вот этих, – кивок в сторону суетящихся легионеров. – А мы?

– Забудь, Ант, – миролюбивый голос здоровяка. – Это война.

– Это неправильная война, Линк, – выдохнул я и уставился на несущегося к нам паренька. Молодой совсем, лет пятнадцати на вид.

– Первый гурт тринадцатого? – Окинув взором девятерых легионеров, он смущенно покраснел, запнулся, но вдруг вытянулся в струнку и ударил кулаком в левое плечо. – Вас вызывают в штаб… Срочно, – добавил, снова смутившись.

– Скажи, скоро будем, – ответил ему здоровяк, и паренек, помявшись, рванул обратно.

– Штабные крысы, – сквозь зубы процедил сидевший чуть поодаль Надоро. Он стоял в восьмой шеренге нашего гурта.

Теперь я знал весь свой гурт поименно. После сегодняшнего боя это было совсем нетрудно. Ралько – двенадцатая шеренга, Самоло – эгидник из авангарда, единственный оставшийся в живых из последней шеренги, Вистос, почти тезка карлика, – четвертая шеренга, Альгорд – пятьдесят восемь лет, шеренга номер восемнадцать, Лирмо – шеренга восьмая, Краст – шестнадцатая шеренга. Ну и мы с Линком.

Вроде было еще около сотни раненых со всего легиона, узнав об этом, мы рванули к госпиталю, но нас не пустили. Сказали – пока никаких посещений.

– Что, парни, поплелись? – выдохнул Линк, медленно поднявшись. Лицо его было теперь чистым, а когда мы спустились сюда с холма, у каждого из нас вместо лиц были засохшие кровавые маски, и нам пришлось здорово постараться, чтобы смыть эту мерзость.

Я встал на ноги, подергал рукой. Вроде рана не открылась. Линк убеждал обратиться к целителям, а я, помню, зло накричал на него, вот только не помню – что. Раны неглубокие, на ноге так и вообще как будто перочинным ножичком ковырнули, – стыдно, в общем, обращаться, когда там сотня изувеченных парней. У кого-то распорот живот, кого-то обожгло плетениями Тьмы, кому-то оторвало ногу или руку. Я сам видел на поле боя одного из таких. У него не было обеих ног, но он полз вперед, стискивая рукоять боевого ножа. Эта картинка всплыла уже там, возле госпиталя, и мне на секунду стало до безумия страшно: а сколько еще таких картинок всплывет в моем мозгу, от скольких подобных эпизодов я еще проснусь в холодном поту посреди спокойной мирной ночи?

Мы нестройной группкой двинулись к штабной стоянке. Шесть огромных палаток, цвет обычный, как и у гуртовых. Это там, в Шане, их палатки пестрели яркими цветами, а здесь эти штабные боялись, чтобы тавманты или керы не определили, куда им правильнее кидать «взрывы». Я хохотнул.

– Ты чего? – спросил Линк, и мне снова пришлось ответить, что все нормально. Там на поле, когда двенадцатый шел по мертвым, я вроде бы хохотал как обезумевший. И он теперь волнуется за мою психику.

– Да все нормально, – повторил я еще раз. – Не переживай, Линк, так просто с ума я не сойду.

Улыбнувшись, подмигнул ему и ускорил шаг.

Возле стоянки нас уже ждали двое адъютов, они очень учтиво поприветствовали каждого и повели к высокой палатке, стоящей в самом центре. Линк принялся хмуро разглядывать свой плащ. Морды мы, конечно, отдраили, а вот шмотки… если судить по ним, то по каждому из нас проехал как минимум легкий танк.

В палатке находились четыре храмовника – трое военные, один вроде викариус. Военные – штабные архлеги, викариус тоже не из простых, по одеянию – не ниже предарха.

– Приветствую вас, легионеры, – пафосно начал один из военных, по-идиотски изобразив на лице скорбь. Знал бы он, как нам наплевать на все его эти изображения. – Вы сражались доблестно, проявив небывалую отвагу, поэтому для вас… – Он сделал паузу, кивнул одобрительно и продолжил: – Эта война окончена. Поздравляю.

Легкий взмах рукой, и один из приведших нас сюда адъютов подошел к нему, держа в руках серебряный поднос, на котором лежало девять бумажных свитков. Семь перевязаны простенькими серыми тесемками, пара красными.