Скандал в вампирском семействе - Набокова Юлия. Страница 3

Также за столом присутствовали Тамара с мужем Рафаэлем, модным художником, их дочь Вера с мужем Виктором, владельцы известного ночного клуба «Полнолуние», их сын Никита Брусникин, кинорежиссер, с супругой-актрисой Камиллой Корниловой, их дочь Инна – ныне телеведущая ночного канала для молодежи. Мужа у Инны не было – легкомысленный рок-музыкант бросил ее, тогда студентку журфака, узнав, что она забеременела. Это было роковое решение в его судьбе. Гибель музыканта потрясла тусовку, но виновника так и не нашли. Был бы умнее, ценил бы красавицу Инну – жил бы себе припеваючи еще не одну сотню лет, написал бы еще тысячу песен, увидел бы, каким видным вырос его сын Макс.

С Максом мы лучшие друзья, и он единственный живой человек в этой комнате. Маша, молодая жена Макса, пока только на шестом месяце, поэтому превращение у него еще впереди. Как все современные парни, Макс жениться не торопился, под венец пошел уже в возрасте двадцати семи лет. Так что я выгляжу его младшей сестренкой, хоть и старше почти на век, а Макс, как это ни смешно, смотрится куда взрослее своего прапрапрапрадеда – моего отца. Макс после своего деда Никиты – единственный мужчина из всего поколения моих племянников, поэтому и не торопится с превращением. Тамара и Вера не стали тянуть, выскочили замуж в восемнадцать, родили в девятнадцать и сразу же стали вампирами. Очень их напугал тот факт, что у меня, превращенной в двадцать один год, вокруг глаз пара мелких морщинок. Кому ж охота целую вечность с такими недостатками мириться! Вот и поспешили законсервироваться раньше. Ха-ха, неизвестно еще, что лучше – едва заметные морщинки или юношеские прыщи! Тамара в свои сто лет вовсю «Клерасилом» пользуется – анекдот! Только Инна замуж не торопилась, но так уж вышло – тоже в девятнадцать родила, а потом поддалась на уговоры матери и тоже не стала тянуть с превращением. Зато теперь публичная профессия вынуждает Инну регулярно менять имидж: ей приходится то выбирать более агрессивный макияж, который ее старит, то делать более взрослую стрижку.

Несмотря на свое положение человека, Макс как будущий полнокровный участник вампирского клана на равных присутствует на семейных совещаниях. А вот Маша, разумеется, пока и знать не знает о том, кем ей самой и ее мужу вскоре предстоит стать. Волноваться в ее положении вредно. А потом уже некогда станет. Опомниться не успеет, как на шее появятся две подживающие ранки, в руке – хрустальный бокал с кровью, а семейство уже на стол накрывает – отмечать пополнение в вампирских рядах.

– Вот что я узнал сегодня днем, – взял слово Макс. – Герасим поселился в Кротово полгода тому назад, жил нелюдимо, соседей сторонился. Но в то, что он был вампиром, никто не верит. Кстати, Кротово находится неподалеку от кладбища, и соседи заметили, что Герасим частенько туда наведывался. Само собой, ночью.

– Это-то ему зачем? – вздернула брови бабушка Софья. – Неужто все-таки умом тронулся?

– Тут другое. Местное кладбище пользуется популярностью у готов. Они считают его сакральным местом, часто собираются там, чтобы…

– То есть Герасим нашел себе ресторан под звездным небом? – тонко усмехнулась Лидия. – Оригинально. Еда под боком, и никто этим безумным декадентам не поверит, если они начнут рассказывать про нападение вампира.

На лицо Макса набежала тень, и он бросил короткий, неприязненный взгляд на наполовину опустевший бокал перед Лидией, и я мысленно обругала мать за несдержанность в словах. Когда Макс станет одним из нас, питаться кровью для него станет так же естественно, как сейчас – дышать, но сейчас в нем слишком много человеческого и любое упоминание о нашем рационе кажется племяннику отвратительным. А уж тем более – открытая демонстрация, такая, как хрустальный бокал с кровью.

– А соседи-то что на этот счет думают? – с беспокойством уточнила Камилла.

Как персона публичная, она была больше всех заинтересована в сохранении нашей тайны.

– Немота Герасиму только на пользу была, – пояснил Макс. – Местные кумушки сочинили версию, что он – безутешный вдовец, а на кладбище похоронена его жена. Мол, из-за того, чтобы быть ближе к ней, и в Кротово переехал. В пользу своей версии кумушки не поленились обойти кладбище и нашли как минимум три могилы гражданок Ивановых, годившихся Герасиму в жены и по возрасту, и по дате смерти.

– Хорошо, что наш Герасим не Гниломедов или Жабоедов, – хмыкнул Никита. – А что насчет готов?

– В поселке считают, что готы его и убили, – поведал Макс, всем своим видом выражая недоверие к этой версии. – Якобы он им помешал, а они его выследили и убили.

– А милиция что? – нахмурил брови отец.

– А ничего. – Макс безнадежно пожал плечами. – Как обычно. Дело – очередной висяк. Ни улик, ни свидетелей, ни подозреваемых.

– А готы? – напомнила Тамара.

– Ага, – хмыкнул Макс, – предложи им тысяч десять человек по всей Москве арестовать и допросить. Погляжу я, что они тебе на это ответят.

Родственники загалдели, высказывая свои версии об убийце. А я бросила взгляд на часы – совсем скоро начнется латиноамериканская вечеринка, которую я ждала почти месяц. У латиноамериканских танцоров такая горячая кровь! Всегда сдержанная, воспитанная Лидия, превыше всего ценившая хорошие манеры, – и та однажды захмелела так, что едва не станцевала сальсу на стойке бара. Снять ее оттуда удалось только совместными усилиями меня и охранников. Добрые молодцы, правда, не особо спешили приступить к своим обязанностям – видимо, надеялись на стриптиз. Пришлось припугнуть их, солгав, что Лидия несовершеннолетняя. Угроза возымела действие, и Лидия оказалась на полу раньше, чем дошла до последней пуговички на блузке.

– Лида! – отчитывала я ее тогда на глазах у не торопившейся расходиться публики. – Как ты себя ведешь? Что скажет мама?

– Мама перевернется в гробу! – радостно воскликнула Лидия, имея в виду бабушку, которая по старой привычке спала в домовине. Однако, следуя новым тенденциям, приобрела себе комфортабельную лежанку из массива дуба со встроенным кондиционером, телефоном, музыкальным центром и ароматерапией.

Лица охранников и стоящих рядом с нами посетителей ошеломленно вытянулись, а я поспешила увести разошедшуюся родительницу прежде, чем она выложит публике все подробности о нашем вампирском семействе. На следующую ночь Лидия страшно раскаивалась в своем поведении, а мне за мое молчание о постыдном эпизоде ее без малого полуторавековой биографии был дарован вожделенный «верту».

– Бетти! – донесся до меня голос отца. – А ты что скажешь?

Я вынула изо рта второй палец – еще один ноготь пал жертвой вредной привычки – и в недоумении подняла глаза на отца.

– Лизавета! – сердито загудел он. Зовет меня полным именем – верный знак того, что гневается. – Нельзя же быть такой беззаботной! Ты опять прослушала все, что мы здесь говорили?!

– Отчего же, – обиженно возразила я, убирая руку под стол, – я все прекрасно слышала.

Отец строго поджал губы и покачал головой. Видел бы он себя со стороны: типично стариканская мимика на юном безусом лице – что может быть более нелепым?

Посмотреть на нашу семейку, так сразу вспоминается сцена из детского фильма «Сказка о потерянном времени». Однажды, мучаясь дневной бессонницей, я включила телевизор и наткнулась на эту картину. Там, собравшись за столом, о чем-то спорили дети со старческими голосами и старческими ужимками. Я поразилась, как это похоже на нашу семью. Хотя герои фильма были совсем не вампирами, а старыми волшебниками, которые украли молодость у легкомысленных школьников.

Тем временем отец обвел всех серьезным взглядом и внушительно произнес:

– Вот что, оставлять это просто так нельзя. Сегодня убит Герасим – завтра охотник может добраться и до нас. Мы с Лидией объедем другие семейства и узнаем, не было ли в последнее время чего странного. Вдруг кто-то встречал охотника или, – отец кашлянул, смущенный присутствием Макса, – кто-то из родичей виноват в гибели человека. Охотники ни с того ни с сего не заводятся, на то должна быть причина.