Меч эльфов - Хеннен Бернхард. Страница 28

Когда он пришел к Мишель со свернутым одеялом и узелком через плечо, та быстро оглядела его и кивнула. Довольна ли она им?

— Умеешь ездить на лошади?

— Да, госпожа.

Это было не совсем правдой. Далеко он еще никогда не ездил. Кто же даст недорослю лошадь? Но он надеялся, что выдержит в седле и целый день. Отец ведь был хорошим наездником, и у него это наверняка в крови.

Кроме брата Бартоломе, у конюшен никого из спутников Мишель не оказалось. Рыцарь держал в поводу гнедую кобылу — великолепное животное с красным седлом из тисненой кожи.

Мастерица фехтования казалась очень измученной. Привычным жестом она набросила на себя накидку из вороньих перьев и оседлала лошадь. Ей принадлежал вороной жеребец, нетерпеливо приплясывавший на месте.

Люк потрепал свою лошадь по холке. Кобыла опустила голову. Ноздри ее раздулись — она обнюхивала мальчика.

— Я буду добр к тебе, — прошептал он ей на ухо.

Ему доводилось слышать о коварных лошадях, не упускавших ни малейшей возможности усложнить жизнь своему наезднику. Поэтому Люк с самого начала хотел наладить с кобылой хорошие отношения.

Мастерица фехтования вывела своего вороного со двора.

— Увидимся у башен Валлонкура, — крикнул ей вслед Бартоломе.

Мишель обернулась.

— У башен, — с печальной улыбкой подтвердила она.

Что это могло означать? Люк не решился расспрашивать.

Он сел в седло и последовал за мастерицей фехтования. Мальчик смотрел ей в спину до тех пор, пока они не оставили деревню позади. И даже тогда не обернулся.

Отец тоже никогда не делал этого, когда уезжал вместе с графом. Это только усложняло дело. Кроме того, в Ланцаке не осталось никого, к кому можно было бы вернуться. Уйти было единственно правильным решением. И все же грудь теснила печаль.

Они ехали по большой дороге на Анисканс. На языке у Люка вертелись сотни вопросов, но он держал себя в руках. Когда всадница захочет разговаривать с ним, то даст ему знать. За последние недели он выучился жить в тишине, прислушиваясь к знакомым звукам: шепоту ветра в тополях у реки, крику сойки, описывавшей круги высоко в небе.

Люк удивился тому, насколько некрасиво выглядела Мишель в седле. Она сидела, склонившись вперед, и слегка покачивалась. От этого ему почему-то стало легче. Даже у нее есть свои слабости. С тех пор как он увидел, что она застрелила своего собрата по ордену, она вселяла в него страх. Он понимал, что это было сделано ради него… Но почему? Ее поступок был совершенно нерыцарским. Что же заставило ее сделать это?

Мишель завалилась вперед. Люку показалось, что она едва не выпала из седла. Он собрался с духом и подъехал к ней.

— Госпожа?

Женщина-рыцарь не отвечала. Люк нерешительно подъехал еще ближе. Лицо Мишель было смертельно бледным. Она смотрела прямо перед собой. Этот взгляд был ему знаком. Так смотрела мама, когда все началось. Его охватил ледяной страх. Только не это! Неужели в его жизни не будет ничего, кроме этой проклятой чумы? А он только-только начал надеяться.

Люк поднял глаза к небу.

— Милосердный Боже, умоляю, пощади ее!

Мишель резко выпрямилась.

— Что ты сказал?

— Госпожа, может, нам лучше вернуться? У вас… — Люк закусил губу. Нет, не нужно называть это по имени. — Вы выглядите очень усталой.

Женщина-рыцарь слабо улыбнулась.

— Видишь огонь на краю твоей деревни? Это погребальные костры. Очень много погребальных костров. Я уже не могу выносить запах горелой плоти. А мои собратья не обрадуются, увидев меня. Поэтому я не могу вернуться… — Она махнула рукой в сторону холма с руинами, далеко на равнине. — Мы разобьем лагерь там. Нужно немного поспать, и мне станет лучше.

На лице у нее выступил холодный пот. Люк кивнул, понимая, что все это означает. Чума захватила Мишель. Еще два дня… может быть, три, а затем она, окутанная в платье из дыма, поднимется с погребального костра на небеса.

В сомнениях

Быстрый удар! Левую руку Сильвина еще мгновение держала на губах аркебузира. Больше он не сопротивлялся, пытаясь вырваться из железной хватки. Его светлый кожаный камзол был насквозь пропитан кровью. Эльфийка осторожно положила умирающего на землю и оттащила в ближайшие кусты. На нее глядели большие зеленые глаза. Ей было жаль его. Обычно она не волновалась, когда убивала врага. Но с этим все было иначе. Он умер потому, что был хорош. Слишком хорош! Может быть, когда-то, прежде чем стать аркебузиром, он был лесным сторожем.

Сильвина устало вытерла свой кинжал о штанину воина и вложила оружие в ножны. Вообще-то она, передвигаясь по лесу, оставалась для людей почти невидимкой. Но она очень утомилась… и стала неаккуратной. Может быть, мертвец и видел-то всего лишь тень. Он ведь не поднял тревогу. Что бы там ни было, этого хватило, чтобы разбудить его чувство долга или любопытство, и он пошел прямо на нее.

Труп Сильвина уложила под кустом лещины. Поспешно насыпала на него немного пожухлой листвы и стерла след, ведущий к месту его последнего упокоения. Затем взобралась на одну из лип, стоявших почти на краю широкой поляны. Она перемещалась с ветки на ветку, и ни один листок при этом не дрогнул. Здешний лес был стар, кроны деревьев тесно сплетались друг с другом.

Эльфийка с тревогой глядела на воинов, готовившихся к битве у нее под ногами. Рыцари под знаменами Древа крови были лучшими из всех, кого когда-либо посылали против них проклятые служители Тьюреда. Им было ясно, что эльфы их догонят, хотя у них и было многочасовое преимущество. Ни одна из их лошадей не могла тягаться с эльфийским скакуном. В целом же они ушли дальше, чем ожидала Сильвина. И, поскольку им было ясно, что их догонят, они решили по крайней мере диктовать условия, на которых будет происходить битва. Они сделали хороший выбор!

Их аркебузиры спрятались в зарослях на краю широкой поляны. Легкий ветерок дул стрелкам в лицо, так что их присутствие не выдаст запах раскаленных фитилей. Немного глубже в лесу скрывались тяжело бронированные рыцари, готовые выступить, едва только салют аркебузиров вызовет суматоху. На севере поляны в лесу прятался еще один отряд рыцарей, которые поспешат на помощь, когда атака нападавших ослабнет.

Сильвина была на перепутье. Она прочла следы: только семеро рыцарей бежали отсюда на запад, к берегам озерного плато. Эльфийка была уверена в том, что сумеет одна справиться с этим маленьким отрядом, по крайней мере, если ей удастся догнать их, пока они будут продвигаться по лесу. Пользуясь прикрытием деревьев, она перебьет их одного за другим. Эти семеро беглецов несли принцессу Гисхильду. Сказать, жива ли еще девочка, было невозможно. Может быть, они несут с собой даже ее труп, чтобы потом убеждать родителей, что есть надежда увидеть ее живой.

Сильвину захлестнула холодная ярость. Она попыталась совладать с этим чувством. Принимающий решения в ярости ошибается. Уже достаточно той ошибки, что Фенрил снарядил конный отряд преследования. Было бы лучше, если бы она пошла одна. Сколько они уже бьются с вооруженными священниками, а все никак не могут проникнуть в их извращенные мысли.

Сильвина выглянула из густой листвы. Повсюду были воины. Они рассчитывали на погоню и были к ней готовы. На поляне произойдет самая настоящая бойня. Этого нельзя допустить. Священники никогда бы не подумали, что дети альвов пошлют одного-единственного преследователя. Одиночка обошел бы эту западню. Большой конный отряд — нет.

К югу от поляны было большое болото. К северу простиралась изрытая местность. Если бы Фенрил захотел обойти эту поляну, ему пришлось бы делать огромный крюк.

Сильвина закрыла глаза и прислушалась к голосам леса. Даже его молчание говорило с ней. Она слышала ветер в ветвях. Тихо поскрипывали доспехи. Где-то фыркала лошадь. А больше — ничего. Она не могла не восхищаться дисциплиной рыцарей. Никто не болтал, хотя благодаря их следам она знала, что они ждут здесь преследователей уже несколько часов.