Знак Гильдии - Голотвина Ольга. Страница 3
А цепочку куда?..
На задворках памяти прошелестели даже не слова, а эхо от слов учителя. Что-то о неосторожном обращении с магическими предметами... какие-то страшные случаи рассказывал... Но измученный мозг решительно отказался что-то вспоминать. Левая рука неловко распутала цепочку, набросила на шею, под рубаху – так надежнее.
И сразу мир вокруг дивно, прекрасно, великолепно изменился!
И не в том дело, что разом исчезли усталость и боль, это как раз осталось почти незамеченным, не до того было.
Трудно описать словами... Вокруг вроде все то же: обрыв, река, берег напротив. Но перед глазами словно карту развернули. И это уже не безымянный поток, а Литизарна, Звонкая Река. А Врата, оставленные за спиной... да вот же они, дальше на север! Даже видно, что за ними то же самое болото: не сдвинулась пока складочка! Ниже по реке – рыбачья деревенька, так, четыре хибарки, даже названия нет. Южнее в лесу – замок, еще южнее – дорога и город Издагмир.
А Совиного капища не видно. Берег, кусты, поляна, а серого алтаря нет! Зато есть уверенность, что жертвенник исчез... нет, не исчез, переместился куда-то, пряча свою черную тайну.
Ай да находка! Ай да добыча! Лучше мешка золота! Никому не отдам! И Гильдия ее не увидит, тем более что это не против правил. Гильдия получает десятую часть от проданного тобой, а если хочешь что-то не продавать, оставить себе – да ради всех богов! Не запрещено!
Ха, продать! Во всем Гурлиане столько денег не начеканено, чтобы... Да такое не то что продать – показать-то можно не всякому! Разве что учителю да Ульните.
Ульнита! Как можно было забыть?! Что с ней, где она?
А рядом! Захотел – и узнал. Идет берегом поверху, отсюда не видно, а талисман показал!
– Ульнита-а! Эге-гей! Я зде-есь!
Над краем обрыва возникает голова. Растрепанная и с зареванной физиономией.
– Живой! Ну, хвала Безликим! Ты их от меня уводил, да? Я поняла, я вернулась, а там никого, ничего... даже камня нет...
– Лить слезы и трясти своим пшеничным снопом будешь после. Помоги выбраться, я руку зашиб... да не за правую, медведица ты силуранская! Больно же!.. Ладно, все в порядке. Сядь рядышком. Такое покажу – сроду не видала! Знаешь, я...
Договорить не удается – Ульнита издает пронзительный крик, округлившимися глазами глядит на мою правую руку.
О боги, да что же это?!
Ногти осыпались на землю, пальцы на глазах чернеют, ссыхаются, покрываются жесткой кожицей, похожей на чешую. На кончиках пробиваются когти, все длиннее, острее... суставы пальцев становятся узловатыми, чернота ползет дальше, к запястью.
Сам не заметил, как упал на колени, левой рукой поддерживаю правую, раскачиваюсь от боли, ужаса, смертной тоски.
– Ульнита... мечом, не то поздно будет! Что стоишь, колода дубовая?! Вот здесь, пониже локтя... Во имя богов, Ульнита, руби!!!
Часть первая
(293 год Железных Времен)
На охоте оружие совы не клюв, а лапа. Лапой сова ловит дичь, лапой ее и умерщвляет, закалывая когтями. Убитую добычу сова прикладывает к основанию клюва. Со стороны это похоже на поцелуй, но зачем птица так делает, ведомо лишь богам.
– Сами понимаете, выбора не было, какой тут выбор! На Клыкастую Жабу один на один не очень-то пойдешь, а уж если их четыре... принесла Многоликая на мою голову! Помянул я богов и шагнул на карниз. Иду спиной к скале. Карниз все уже и уже становится. Пропасть внизу – что твоя Бездна! Камни из-под ног летят – стука не слышно! Но хуже всего, что со стороны пропасти надвигается соседняя складка: шелест слышу, словно кусок шелка в руке шуршит. Я сначала обрадовался, думал, спасение идет: прыгну из складки в складку – и лови меня! Но гляжу, издали, словно в тумане, морские волны возникают. Появятся, плеснут, и вновь исчезнут. Ну, думаю, только моря не хватает! Сделал по карнизу шаг... и еще... и рука нащупала пустоту!
Рассказчик глотнул вина. Слушатели не сводили восхищенных взглядов с этого крепкого, статного мужчины лет тридцати пяти. Он небрежно тянул паузу, прекрасно зная себе цену. Все в нем не просто говорило, а кричало о самоуверенности и успехе: и выражение длинного загорелого лица с дерзкими глазами и насмешливой улыбкой чуть выпяченных губ, и прекрасно сшитый желтый атласный камзол, заляпанный винными пятнами, и сапоги с вырезными отворотами и золотыми подколенными пряжками, в таких сапогах по улице-то ходить жалко, разве что на балах танцевать.
– Извернулся кое-как, – соизволил продолжить рассказчик, – и вижу в скале расселину. Струится оттуда неяркий сиреневый свет. И звуки такие, словно часто и размеренно дышит кто-то очень большой...
Тут рассказчик вновь оборвал повествование, недовольно потянул носом, пригладил пальцами светлые усы:
– Эй, хозяин, душно у тебя! Открой-ка все окна и двери! Нараспашку! А то как бы нам не захотелось перебраться в «Фонарь на крюке»!
Долговязый хозяин сорвался с места:
– И впрямь душновато! Сейчас открою, сейчас!
Он поспешно распахнул ставни, отворил дверь в сени, вышел на крыльцо – и забыл о капризном госте, увидев над невысоким забором патлатую голову сына. Шляется с утра Многоликая знает где... нет чтоб на кухне помочь! Немедленно изловить бездельника и надрать уши!
Но тут хозяин разобрал, что орет на всю улицу его отпрыск:
– Пап, со мной гость! Пап, я ему дорогу показываю! Пап, я ему все рассказал: и про баню, и про комнаты хорошие, и про мамин ягодный соус!
Гнев хозяина сменился умилением. Ай да сынок подрастает! Мало того что постояльца привел, так еще на всю округу шумит – пусть соседи знают, как в «Счастливом путнике» хорошо дела идут.
Но когда приезжий шагнул во двор, радость хозяина потускнела. Уж очень невзрачно выглядел этот круглолицый, простоватого вида человек лет сорока. Запыленная одежда, сбитые сапоги – это бы ничего, в дорогу люди редко наряжаются во все лучшее. А вот то, что при нем одна-единственная холщовая котомка, небрежно затянутая веревкой, – это хуже! Из-под плаща виден кончик ножен (не забыть сказать, чтоб снял меч). Пожалуй, наемник. Фигура крепко сбитая – силен, видать, хоть ростом похвалиться не может...
Эти наблюдения заняли у хозяина несколько мгновений, а потом он просиял радушной улыбкой:
– Добро пожаловать! Я Даупар Глубокий Овраг, хозяин «Счастливого путника». Лучшего постоялого двора не найти во всем Гурлиане!
– Уже знаю, – усмехнулся гость. – Твой сын твердил об этом от самых Западных ворот!
За спиной у приезжего мальчишка подмигнул отцу и показал открытую ладонь. Хозяин кивнул: мол, понимаю, усердие надо поощрять, за мной не пропадет.
Еще бы! Времена тяжелые, конкурентов много, любой постоялец – подарок богов. Главное – не дать ему удрать не расплатившись.
– Что угодно дорогому гостю? – осведомился Даупар, делая легкое ударение на словах «дорогому гостю». Ведь путник так и не представился. Не то чтоб это было обязательно, но...
– Баню, – с чувством сказал путник. – Первым делом баню, остальное потом!
Судя по чистому выговору, гость – гурлианец... а одежда грайанского покроя. Видно, странствовал вдали от Озерного королевства.
Даупар обернулся, чтобы отдать сынишке распоряжение, и увидел, что тот уже несется к кухне. Смышленый мальчуган. И шустрый.
– Мой сын сейчас принесет горячую воду. Вот она, наша баня, взгляни, почтенный!
Даупар распахнул дверь тесной дощатой будочки. Внутри были крошечная скамья и полочка, на которой аккуратно расставлены ковш, миска с мягким мылом и глиняный горшочек с ароматным настоем трав. На полу – маленькая лоханка.
Любой грайанец или силуранец немедленно обозвал бы баню собачьей конурой, где человеку и не повернуться. Но гость глядел на это игрушечное хозяйство во все глаза, и по лицу медленно расплывалась счастливая улыбка.