Воины света. Меч ненависти - Хеннен Бернхард. Страница 53

Страж вытянулся.

— Ронардин мое имя.

— Очень хорошо, Ронардин. Тогда проводи нас в павильон для гостей и будь, пожалуйста, так любезен не смущать мою спутницу своими взглядами.

Воин вообще не смотрел на Линдвин, но, тем не менее, побледнел. Он поспешил вперед и отвел их в маленький мраморный павильон. Оттуда открывался чудесный вид на Небесный зал и Магдан Фалах. Мост был точной копией Шалин Фалаха. Если смотреть от павильона, его арки казались похожими на окна.

Может, Небесный зал и стал больше, но в самой сути своей общество нормирга не изменилось. И Олловейн был напуган тем, насколько быстро он вспомнил высокомерный тон своего народа. Или он никогда и не забывал его?

На узком столе в серебряной тарелке живописным натюрмортом лежали виноград, груши, яблоки и орехи. Завершали картину хрустальный графин с красным вином и четыре дорогих бокала.

Олловейн оторвал крупную виноградину и съел ее. Ронардин стоял у входа в павильон и старался ни на кого не смотреть. Очевидно, он еще не оправился от несправедливого заявления о том, что строил глазки Линдвин. Теперь воин с болезненной тщательностью следил за тем, чтобы постоянно оставаться к ней спиной. Мастер меча улыбнулся. Должно быть, Ронардин еще очень юн, в противном случае он понял бы, что таким поведением напрашивается на упрек в недостаточном внимании к гостям.

Вид на огромную пещеру с искусственными террасами действовал умиротворяюще. Олловейн наслаждался сладким виноградом и вином, облагороженным медом, корицей и гвоздикой. Чувствовать себя хорошо в Филангане было легко, если повиноваться законам нормирга.

Линдвин опустилась на скамью. Она сидела в совсем не женственной позе, широко расставив ноги и немного откинувшись назад. На лице ее читались скука и усталость. Она тоже отщипнула виноградину. Задумавшись, девушка катала ягоду между пальцами.

Павильон был прекрасным местом для ожидания. Взгляд Олловейна скользил по лесистым террасам. Он мог сидеть здесь часами, не уставая смотреть. «Природа может лечить душу», — говорила ему мать много столетий назад. Тогда он был слишком нетерпелив, чтобы открыться этой истине. И он был еще слишком молод, чтобы страдать от душевных ран. Лишь время убедило его в мудрости слов матери.

— Мой мальчик! Как я рад тебя видеть! — Ландоран бесшумно вошел в павильон.

Он и раньше любил появляться неожиданно. И с первых же слов дал Олловейну понять, что в их отношениях не изменилось ничего. Для князя он по-прежнему был мальчиком. Вся слава не могла смыть его недостатка. Законы нормирга были четкими и безжалостными. Тот, кто был не способен своими силами и без усилий защититься от холода, считался ребенком. И не важно, сколько ему лет и чего он достиг. Ему было запрещено покидать скальные замки без сопровождения, поскольку ледяной холод этой земли мог убить любое существо за несколько часов. Однако такое на первый взгляд невинное предписание было создано для того, чтобы усилить владычество плетущих магию. Ни один другой эльфийский народ не гордился настолько своими магическими способностями, как нормирга. И поскольку те, у кого не было этого дара, почти не покидали скальных замков, остальные дети альвов знакомились по большей части с великими волшебниками из этого народа. И самая главная из волшебниц, Эмерелль, тоже была из нормирга. То, что Олловейну удалось вырваться из плена тирании, не нравилось большинству представителей его народа. Олловейн помнил, что когда-то он тоже обладал магическим даром, однако в день смерти матери его колдовская сила угасла. Иногда мастер меча думал, что, возможно, в нем умерло только желание пользоваться этой силой. Он смотрел на своего отца, который как никто другой воплощал в себе идеал нормирга среди других детей альвов. Он источал холодность и силу, было тяжело выдерживать его взгляд.

— Ты тоже не изменился, — ответил Олловейн.

Он протянул Ландорану руку, чтобы удержать его на расстоянии и помешать обнять себя. Рукопожатие Ландорана было крепким. У князя были серебристо-седые волосы. Одет он был в длинные свободные одежды из темно-зеленого шелка. Лицо эльфа казалось изможденным. Тонкий серебряный обруч обхватывал волосы. Отец заметно постарел с тех пор, как они виделись в последний раз. И только в серых глазах горела былая сила. От него исходил аромат свежей зелени, словно он только что обрезал ветки розового куста.

— Рад видеть, что ты не входишь в число мертвых, мальчик. — Князь улыбался. — Я был бы очень разочарован, если бы сплетни оказались правдой.

— Вижу, ты в курсе, князь.

— Дурные вести быстро расходятся… — Ландоран отщипнул несколько виноградин. — Говорят, королева мертва. Тролли выставили ее тело на площади и заставили всех выживших пройти мимо него.

— Я полагаю, тело было в довольно неприглядном виде.

Князь положил виноградину в рот.

— На ней была Лебединая корона.

— Все настолько просто? Довольно одной короны, чтобы превратить любую умершую в королеву?

— Ты же знаешь, как обстоят дела с Эмерелль, мальчик. У нее есть не только друзья. — Он бросил мимолетный взгляд на Линдвин. — Для некоторых княжеских родов все действительно настолько просто.

— Истинно ли то же самое для ее собственного рода?

Ландоран поднял бровь.

— Чего именно ты хочешь? Зачем ты пришел, Олловейн? Путь наверняка дался тебе нелегко.

— Я хотел предупредить тебя насчет троллей. Ты же знаешь, что они придут сюда. Их будет наверняка не меньше пары тысяч.

— Прибавь мысленно еще пару тысяч, а затем удвой это число. — Ландоран вложил в рот еще одну виноградину. — Говорят, их двадцать тысяч.

Олловейн озадаченно смотрел на него.

— Этого не может быть! Так много…

— Можешь мне поверить. Мне рассказал беженец. По его словам, в гавани Вахан Калида стоит почти сотня тролльских кораблей. И на каждом более двух сотен этих кровопийц. Похоже, время в мире людей было для них плодотворным. Они размножились, словно кобольды.

— Двадцать тысяч? — недоверчиво переспросил мастер меча. Он попытался представить себе такое огромное количество тролльских воинов. Это уже не войско! Это стихия. — Они придут сюда, — с нажимом повторил Олловейн. — Как ты остановишь их, Ландоран?

— Никто никогда не преодолевал валы Филангана! Их войска разобьются о наши крепостные стены, как самая сильная волна разбивается о скалистый берег. Каменный сад никогда не будет завоеван!

— Не будет, нет? Никто и никогда не слышал о том, чтобы тролли плавали на кораблях! А еще никогда не слышали о таком большом войске троллей. Слово «никогда», похоже, потеряло свое значение по отношению к троллям.

— А не впадаешь ли ты сейчас в панику, мальчик?

— Я тоже никогда не мог себе представить, что увижу горящий Вахан Калид! — резко ответил мастер меча. — И тем не менее это произошло. Не совершай ошибку и не закрывай глаза в слепой уверенности насчет того, что будет, а что нет.

— Я действительно был серьезно обеспокоен, пока вы не пришли, — признал Ландоран. — Но ведь вы были настолько любезны, что принесли решение всех проблем. — Он с улыбкой обернулся к Линдвин. — Для нас неоценимой поддержкой станет эта молодая и несколько неподходящим образом одетая дама, очевидно, не получившая придворного воспитания. А особенно то, что она — хорошо скрывая от любопытных взглядов — носит на шее. Когда Ронардин спрашивал у тебя доказательство того, что вы действительно являетесь посланниками королевы, вы могли спокойно признаться ему, что Эмерелль прислала вас вместе с камнем альвов. Неужели ты думал, что я не почувствую ауру его силы? С его помощью нам удастся справиться с любой угрозой.

Олловейн готов был ударить Линдвин. Она украла у потерявшей сознание королевы самый драгоценный артефакт эльфийского народа! Тот камень, который когда-то был подарен им альвами, прежде чем загадочные древние исчезли навсегда. Говорят, такой камень получил каждый из народов. В нем живут невероятные силы. Тот, кто мудро применит его, сумеет с его помощью изменить мир.