Крест Морриган - Робертс Нора. Страница 17

Возбуждающий. Крепкий и насыщенный, мгновенно придающий силы. Мощный, подобно тому напитку – мартини, – который он пробовал накануне вечером. Но совсем другой.

– Очень хорошо, – произнес Хойт и сделал глоток побольше.

В ответ Гленна обогнула его, пересекла комнату и скрылась за дверью гостевой спальни.

Хойт поднял глаза к потолку, обращаясь к богам. Неужели ему придется терпеть капризы и дурное настроение и этой женщины, и брата?

– Разве, – произнес он, – я смогу исполнить свой долг, если мы уже ссоримся друг с другом?

– Раз уж ты завел об этом речь, поинтересуйся у богини, что она думает о том, как ты со мной поступил. – Гленна вернулась; она была уже в туфлях, а в руке держала сумку.

– Зато ты прекратила спорить.

– А мне нравится спорить. И только попробуй еще раз применить силу, если тебе придутся не по нраву мои слова. Получишь сдачи. Вообще-то я поклялась не использовать магию как оружие. Но в твоем случае придется нарушить обещание.

Она права, и это тем более обидно.

– Что это за напиток?

Гленна вздохнула.

– Кофе. Думаю, ты его уже пил. Египтяне знали о кофе. Кажется.

– Такого я не пробовал, – пробормотал Хойт.

Гленна улыбнулась, и он решил, что худшее уже позади.

– Я готова идти – как только ты извинишься.

Чего и следовало ожидать. Таковы женщины.

– Прости, что пришлось применить силу, а иначе спор растянулся бы на все утро.

– Ага, ты умеешь дерзить. На этот раз извинения приняты. Пошли. – Она подошла к лифту и нажала на кнопку.

– В ваше время все женщины агрессивны и остры на язык или только ты такая?

Гленна оглянулась.

– В данный момент тебя должна интересовать только я. – Она шагнула в кабину и придержала дверь. – Идешь?

Гленна разработала план действий. Первым делом нужно поймать такси. Конечно, разговор или поведение Хойта могли показаться странными, но нью-йоркского таксиста ничем не удивишь.

Кроме того, она еще не пришла в себя, и у нее не хватит смелости снова спуститься в метро.

Как Гленна и предполагала, лишь только они вышли на улицу, Хойт остановился. Он жадно все разглядывал: вверху и внизу, справа и слева. Изучал транспорт, пешеходов и здания.

Никто не обращал на него внимания, а если кто и обращал, то, наверное, принимал за туриста.

Заметив, что он открыл рот и собирается заговорить, Гленна прижала палец к губам.

– Понимаю: у тебя миллион вопросов. Лучше всего их сформулировать и запомнить. Со временем мы во всем разберемся. А теперь я собираюсь остановить такси. Когда сядем внутрь, постарайся не ляпнуть что-нибудь неподходящее.

Наверное, вопросы копошились у него в мозгу, словно муравьи, но держался он вполне достойно.

– Я не глупец. И прекрасно понимаю, что это не мой мир.

Нет, не глупец, подумала Гленна и, сойдя на обочину, подняла руку. И не трус. Она не сомневалась, что Хойт будет смотреть на все разинув рот, но суета, шум и толпы людей, которые обрушил на него город, должны были вызвать страх. Но страха в его глазах она не увидела. Только любопытство, смешанное с восхищением, и совсем немного неодобрения.

– Мне не нравится, как пахнет воздух.

Гленна оттолкнула Хойта, когда он вслед за ней ступил на дорогу.

– Привыкнешь. – У тротуара остановилось такси, и девушка, открыв дверцу, шепнула Хойту: – Лезь за мной, а потом просто сиди и наслаждайся поездкой.

Усевшись, она наклонилась над Хойтом, чтобы закрыть дверцу, и назвала таксисту адрес. Когда машина тронулась и снова влилась в поток транспорта, глаза Хойта широко раскрылись.

– Я мало что в этом понимаю. – Голос Гленны пробивался сквозь индийскую музыку, которая транслировалась по радио. – Это такси, такой автомобиль. У него двигатель внутреннего сгорания, работающий на бензине и масле.

Она старалась рассказать ему обо всем, что встречалось им по пути: светофорах, пешеходных переходах, небоскребах, универмагах и всем остальном. Словно сама впервые знакомилась с городом. И ей это нравилось.

Хойт слушал. Она видела, как маг впитывает информацию, словно сохраняя все образы, звуки, запахи во внутреннем банке памяти.

– Так много, – тихо произнес Хойт, и тревога в его голосе заставила ее внимательно посмотреть на него. – Так много людей, – повторил он, глядя в окно. – И не знают о грозящей беде. Разве мы сможем спасти столько людей?

Гленна вздрогнула, как от удара – будто острый нож вонзился ей в живот. Да, столько людей. И это лишь часть города всего в одном штате.

– Не сможем. Нет. Всех не спасешь, – она потянулась к его руке и крепко сжала. – Если думать обо всех, сойдешь с ума. Мы просто должны думать о каждом человеке в отдельности.

Такси съехало на обочину и остановилось. Гленна расплатилась и невольно задумалась о деньгах: нужно как-то решить эту небольшую проблему на ближайшие несколько месяцев. На тротуаре она снова взяла Хойта за руку.

– Я живу в этом доме. Если мы кого-нибудь встретим внутри, просто улыбайся и старайся выглядеть милым. Они подумают, что я привела к себе любовника.

Изумление отразилось на его лице.

– А ты их приводишь?

– Время от времени.

Гленна отперла дверь, и они втиснулись в крошечную прихожую, вызвали лифт. В кабине было еще теснее.

– У всех домов есть эти…

– Лифты. Нет, не у всех, но у многих.

Они доехали до нужного этажа, и девушка открыла железную дверь.

Квартира оказалась маленькой, но с превосходным освещением. Увешанные рисунками и фотографиями стены светло-зеленых тонов отражали свет. Коврики на полу, вытканные самой хозяйкой, привлекают внимание яркой расцветкой и замысловатыми узорами.

Чисто. Похоже, любовь к порядку у нее в крови. Складная кровать, на день превращенная в диван, утопала в подушках. Кухонная ниша сверкала после недавней уборки.

– Ты живешь одна. Тебе никто не помогает?

– Я не могу позволить себе помощника, и мне нравится жить одной. Прислуга обходится дорого, а у меня не так много денег.

– Разве в твоей семье нет мужчин и тебе не выплачивают регулярное содержание или пособие?

– Никаких пособий – с тех пор, как мне исполнилось десять лет, – сухо пояснила она. – Я работаю. Теперь женщины работают наравне с мужчинами. В идеале мы не зависим от мужчин – ни материально, ни в чем-то другом.

Она отбросила сумку.

– Я зарабатываю на жизнь продажей рисунков и фотографий. Рисую в основном для поздравительных открыток – это такие письма или сообщения, которые люди посылают друг другу.

– Понятно, ты художник.

– Совершенно верно, – согласилась она, удивленная, что ее профессия вызывает у него одобрение. – Поздравительные открытки позволяют оплачивать квартиру. Вдобавок время от времени продаю другие свои произведения. Мне нравится работать для себя. Я сама планирую свою жизнь – в этом смысле тебе повезло. Я ни перед кем не отчитываюсь и располагаю временем, чтобы… исполнить свой долг.

– Моя мать тоже в каком-то смысле художник. Она делает красивые гобелены. – Хойт подошел к изображению русалки, поднимающейся из бурных морских вод. На лице ее читались сила и мудрость, присущая – он в этом не сомневался – всем женщинам. – Это твоя работа?

– Да.

– В ней чувствуется мастерство и та магия, что выражается в красках и формах.

Больше чем одобрение, подумала она. В его тоне сквозило восхищение, заставившее Гленну смягчиться.

– Спасибо. Такая похвала поднимает настроение на весь день. А день обещает быть очень странным. Мне нужно переодеться.

Рассеянно кивнув, Хойт передвинулся к другому рисунку.

За его спиной Гленна удивленно вскинула голову и пожала плечами. Потом подошла к старому шкафу, в котором хранила одежду, выбрала нужные вещи и отнесла в ванную.

Стягивая платье, она поняла, что привыкла к большему вниманию со стороны мужчин. К тому, как она выглядит, как двигается. Этого унижения она ему не простит – даже с учетом того, что в данный момент Хойта занимали более важные вещи.