Волчья жена. Глава 10 (СИ) - Виноградова Ольга. Страница 4

- Не подробности, - качнула головой. - Причины.

- Что ж... - Вацлав устроился поудобнее. - Ярмина всегда вокруг меня крутилась. Ее ничто не останавливало. ни ты, ни прямой запрет Играша, ни попытки объяснить что-либо. Жалко было девку. Я не раз и не два говорил с ней, но толку... - мужчина раздраженно поморщился. - Одно время она успокоилась, я уж было думал, все, угомонилась, но тут ты уехала и... - снова взмах рукой. - Она какое-то время не показывалась мне на глаза, но потом пришла ночью. Я не спал. После твоего отъезда мне вообще трудно спалось. Хотел бросить все, вызнать где ты и за тобой махнуть, - я улыбнулась кончиками губ в ответ на это откровение. Сдержался. Молодец. - Ярмина косы обрезала. Похудела сильно. Волосы черным выкрасила. Пахла тобой. Я потом понял, что где-то твою одежду раздобыла, а тогда в полутьме чуть с ума не сошел. Думал, вернулась, сама ко мне пришла. Когда опомнился, поздно было.

- Почему? - Спросила я, упрямо выискивая вину оборотня. Хотя чего тут искать... виноват по самую маковку, не отрицает, но и пятки лизать мне не будет.

- Есть грань, перейдя которую мужчина не захочет остановиться. Волк тем более. Инстинкты наше слабое место. Если их умело использовать, то оборотень будет есть с рук своей женщины.

Слова прозвучали унизительно. Это что - искупление? Он сам дает мне в руки оружие против себя. А опущусь ли я до того, чтобы использовать явно нарочно подброшенное мне знание?

Нет.

Категорично.

- Ты намерен продолжать... это? - Голос прозвучал хрипло. Я опустила глаза. Стыдно спрашивать такое, но не спросить я не могла. Его верность, его обещание внезапно стали очень важными для меня. Я хотела услышать нет.

- Это невозможно, - заявил Вацлав. - Ты моя жена.

- Тогда тоже была! - И всё же сорвалась на сарказм.

- Не в полном смысле этого слова. Вот и сорвался. И то из-за подделки.

- Хорошо, - кивнула. - Хорошо, - и задалась вопросом: а что дальше? Первым дедом поплакать. Задушенные слезы огнем жгли глаза.

- Что скажешь? - Голос выдал Князя. Его напряжение, ожидание.

- Я уже все сказала! - Отрубила. На воздух хотелось все сильнее. Я встала и подошла к двери покоев.

- А что решила? - Не отступился Вацлав.

Я уже за ручку взялась, но остановилась.

- Тут и решать нечего. Мы с тобой крепко связаны и прошлое ничего не изменит. Переживу, - бросила отрывисто.

- Ты уедешь? - Муж все никак не мог меня отпустить.

- Нет. Не для того ночь в седле тряслась. Но тебя пока видеть не хочу.

- Понимаю, - кивнул Князь. - Обед в полдень.

А я уже дверь за собой закрыла. К ней прислонилась, руки сцепила и глаза закрыла. Вот и поговорили...

Рядом топтался Ясень. Мекал, хмыкал, явно хотел сказать что-то, но трогать меня не решался. Я избавила его от волнения - попросила проводить на улицу. Подручный привел меня в сад, пообещал принести воды и перекусить чего-нибудь, и ретировался почти бегом. Эх, мужики... Неприученные они баб успокаивать. Ну да я сама справлюсь.

Слезы текли медленно. Крупные, горько-соленые. Я по-привычке слизывала языком те, что скатывались в уголок рта.

Легче не становилось. Разбирала злость. И даже не на то, что на Минку позарился, а на то, что не сказал. Подумал, не узнаю, а сам и проговорился. Чего еще я такого о своем Князе не знаю?

Ясень сдержал обещание. Прислал бабку с кувшином. Другая ее рука была занята вощеным кулем, откуда тянуло свежим хлебом и копченым мясом. Воду я выпила, а вот есть не стала. Кусок в горло не лез.

Чуть позже вернулся подручный. Помявшись, он позвал меня в баню. Мол, обед скоро. Не буду же я с дороги за стол садится. И то правда - не буду.

Я хвостиком пошагала за Ясенем, думая, как в глаза Ярмине смотреть. Ну, как это еще полбеды, а вот что я на ее лице прочту... Если хоть один намек будет... Даже мысль приводила меня в бешенство!

Баня была пропитана травами. Поначалу я смутилась здоровенного детину - банщика, только он хмыкнул, сказал что ничем-то я от сотни другой баб не отличаюсь, которых он перевидал, так нечего смущаться. Приказал одежду скидывать, в простыню завернуться и мыльную идти.

Я подивилась - мужика к девкам допускают, но пошла... И не пожалела что не стала упрямиться. Мужик свое дело знал: размял так, что косточки захрустели; отпарил до розовой поросячьей кожи; травами натер, что тело в порядок приводят. И напоил напоследок семейным отваром. Даже я по вкусу не все составляющие определить смогла. Выпытывать секрет не стала - не сдают семейные тайны те, у кого сердце к делу лежит.

А в предбаннике меня ждала обновка: сапоги мягкой кожи на каблуке низком, рубаха цвета снега белого вьюжного из тонкой так и льнущей к телу ткани, сарафан покроя странного, мехом и бархатом расшитый и лента на голову с камнями драгоценными.

- Ну, чего стоишь, красавица, примеряй одежку-то, - улыбнулся банщик.

- Одежку? - удивилась я. - Да разве это одежка?!

- А что?

- Срамота это! - я схватила тряпки и потрясла ими перед носом банщика. - Ты посмотри, рубаха эта - она же просвечивает! И к коже липнет!

- И что? - мужик вырвал у меня из рук рубаху и поднес ее к окну, посмотрел на просвет. Тряпка немедленно обвилась вокруг его руки, ластясь будто белка ручная.

- Так чесаться будет вот что! А сарафан? Я же подолом сзади всю грязь соберу!

- Поди какие привередливые Княжны пошли! - мужик ухмыльнулся. - Им тут вон какую красоту рукодельную принесли, а они нос воротят! Тебе чего - рубище подать? Так иди с Князем договаривайся, он велел тебя по всей строгости и порядку обрядить. Так что руки в стороны и не лаять. Я, знаешь ли, не такими как ты пуганный. А не станешь, так голышом из бани выпихну! - зашугал меня оборотень.

Пришлось язык прикусить и нацепить на себя одежонку. Признаться, села она хорошо и к лицу пришлась, только все равно неудобно! Я еще недавно по оврагам за травами лазила, потом в огороде яблоки собирала. Где надо подол подоткнула, если жарко - рубаху распустила, а тут... Медведем ряженым себя чувствую!

К неудовольствию от одежды прибавилось раздражение от тугой прически, что банщик на моей голове соорудил. Так стянул волосы, что глаза у меня разрезу стали не человеческого. Ох, долго я это издевательство над собой не вытерплю...

Нарядив, приукрасив, оборотень выпроводил меня со своей вотчины и сдал на руки Ясеню. Подручный проводил меня на обед, попутно рассказывая, какие тут приняты порядки. И в третий раз я пожалела, что поддалась порыву. Ну, куда я - дура деревенская сунулась?! Мне бы в избе сидеть, да с другими бабами о нелегкой замужней доле рассуждать, ан нет, приспичило мне вокруг Князя заборчик построить и табличек навешать: осторожно, злая жена!

А меж тем, дошли мы до общего зала. И вошли последние. За огромным каменным столом уже сидели приглашенные. Идти к своему месту рядом с Князем под полусотней любопытных взглядов было совсем неуютно. А уж когда я Ярмину увидела - ноги вообще назад повернули: бывшая подруженька только похорошела. Талия раздалась. Грудь как опара из кастрюли, поднималась из выреза вверх. Коса даже вокруг головы, уложенная, все равно до пола спускалась и все волоски в ней один к одному лежали.

А я...

Хорошо тут зеркал нет, точно бы пару разбила, чтобы тощую стерлядь вместо себя не видеть. И ведь сколько ни ем - ничего ко мне не липнет!

Князь представил меня гостям и сделал знак начинать обед. Закружились слуги, обхаживая благородное собрание. Заклацали вилки и ложки о посуду тонкого литья. Захрустела зелень и косточки дичи на зубах. Народ ел с аппетитом, я же вяло ковырялась в тарелке и исподволь разглядывала гостей Князя и чем больше смотрела, тем страшнее становилось. Все странные, не нашенские, говорят - слова коверкают, а уж наряды чудные какие...

Ярмина сидела довольно далеко, но до меня то и дело долетали ее обеспокоенные взгляды. Я ожидала зависти, злобы, но никак не была готова к открытому проявлению беспокойства. Дружеского беспокойства... Девушка кусала губы, беспорядочно хваталась за еду, а вскоре и вовсе встала, извинилась перед ближайшими сотрапезниками и покинула нас, сославшись на головную боль...