Возрождение Дерини - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 7

Сам же Орсаль, контролирующий всю торговлю на большей части побережья Южного моря, очевидно, приехать не удосужился. Его отношения с Р'Касси на юге в последнее время были не очень дружелюбными. Старый морской лев, очевидно, решил, что благоразумнее остаться дома и охранять свое единовластие в портах. Это было в духе старика Орсаля.

Однако младший Орсаль был здесь. Справа развевалось несколько знамен цвета морской волны — его цвета. Слуги в таких же ливреях деловито разгружали его обширный багаж.

Морган подумал, что после завтрашней коронации — если он, конечно, останется в живых — нужно бы повидаться с младшим Орсалем. Его тоже беспокоили Форсинские Княжества. Он надеялся, что может быть достигнуто взаимное согласие. Во всяком случае, он чувствовал — Орсаль наверняка что-то знает. Отношения же между герцогствами Корвин и Хортин всегда были прекрасными.

Морган поклонился, приветствуя проходящего мимо него лорда Верховного канцлера Торента, но мысли его были уже далеко. В конце дня надо бы встретиться с лордами королевскими советниками… А кое-кого из прибывших он попросту должен остерегаться…

Морган заметил мелькнувший край светло-оранжевого бархата и рыжую, ставшую фамильным отличием, макушку лорда Эвана, входящего в этот момент с лестницы в главные двери. Старый граф тащил за собой лорда Брэна Кориса и графа Восточной Марки.

Налево, по направлению к королевской конюшне, шагал паж, ведя под уздцы двух коней, принадлежавших Мак-Лайнам, — с клетчатыми яркими попонами.

Да, теперь он мог рассчитывать на надежную поддержку. Лорд Яред, его названый дядя, правил примерно пятой частью Гвиннеда, учитывая владения его старшего сына, графство Кирни, примыкающее к его собственному Кассану. А граф Кирни и Морган были старыми друзьями; вдобавок, они скоро должны были породниться. И это не считая Дункана, третьего Мак-Лайна, от которого так много будет зависеть сегодня.

Жестом предложив Дерри следовать за собой, Морган непринужденно продолжал путь по заполненному людьми двору, двигаясь влево от лестницы. Дерри тоже повернул налево, и вскоре оба спешились. Быстро ощупав ноги своего коня, Морган бросил поводья спутнику и, сняв шлем, машинально взъерошил спутанные белокурые волосы, высматривая знакомые лица.

— А, Ричард Фитцвильям! — позвал он, помахав рукой в перчатке в знак приветствия.

Высокий темноволосый молодой кавалер в куртке королевского малинового цвета обернулся, услышав свое имя, и улыбнулся, узнав позвавшего.

Улыбка внезапно поблекла и сменилась выражением озабоченности, когда он торопливо подошел к Моргану.

— Лорд Аларик, — пробормотал он, торопливо кланяясь, — в-вам не нужно было п-появляться здесь, в-ваша м-милость. Г-говорят, с-советники п-посягают на вашу душу и тело, это чистая п-правда!

Его взгляд бегал с Моргана на Дерри и обратно. Дерри застыл в той же позе, в которой он пристегивал шлем к передней луке седла, перестав возиться с ним под жестким взглядом Моргана. Морган снова обратился к Ричарду:

— Советники что-то задумали против меня, Ричард? — спросил он с наигранным безразличием. — Почему?

Смущенный Ричард в замешательстве пытался избежать его взгляда. Он учился военному искусству у молодого генерала и трепетно любил его наперекор всему тому, что о нем говорили, но он вовсе не хотел, чтобы Морган узнал все именно от него.

— Я… я точно не знаю, в-ваша м-милость, — проговорил он, заикаясь, — они… да, но хоть какие-нибудь слухи до вас, наверное, дошли?

Во взгляде его читался испуг и одновременно надежда на то, что Морган ничего такого не слышал, однако генерал понимающе приподнял бровь:

— Да, Ричард, слухи до меня дошли, — он помолчал, — но вы им не верите, надеюсь?

Ричард робко кивнул.

В раздражении Морган так хлопнул коня по спине, что животное взбрыкнуло.

— Будь они прокляты! — произнес Морган. — Этого-то я и боялся. Дерри, ты помнишь, что я говорил тебе по поводу Регентского Совета?

Дерри с усмешкой кивнул.

— Как ты смотришь на то, чтобы попытаться умиротворить лордов-советников, а я пока займусь делом?

— Вы хотите сказать, задержать их, сэр?

Морган рассмеялся и хлопнул Дерри по плечу:

— Дерри, мальчик мой, мне нравится ход твоих мыслей! Напомни мне, чтобы я подумал, как тебя достойно наградить.

— Да, сэр.

Морган обернулся к Ричарду и протянул ему свой шлем и поводья обоих коней.

— Ричард, вы присмотрите за нашими лошадьми и доспехами?

— К вашим услугам, милорд, — ответил кавалер, — но, право, будьте осторожны. Оба.

Морган серьезно кивнул, похлопал Ричарда по плечу и решительно направился к лестнице, за ним последовал и Дерри.

На лестнице и в прихожей толпились нарядные гости, и Морган внезапно осознал, что сейчас он выделяется среди них не только своей грязной дорожной одеждой. Поднимаясь по лестнице, он заметил, что разговоры, особенно между дамами, смолкают при его приближении. Когда он встречал их взгляды своим, вежливым и веселым, они испуганно отступали, а мужчины только что не хватались за оружие.

Вдруг он понял: несмотря на долгое отсутствие, его узнали, и многим, вероятно, припомнились дикие слухи о Дерини. Кое-кто определенно приложил немало усилий, дабы запятнать его имя. Похоже, люди в самом деле поверили, что он — злой чародей Дерини из легенд!

Ладно. Пусть смотрят. Игра продолжается. Если они хотят увидеть учтивого, уверенного в себе, загадочного и угрожающего лорда Дерини в действии, он доставит им это удовольствие.

Непринужденно передвигаясь, Морган остановился на пороге, чтобы стряхнуть пыль с одежды, нарочно выбрав такое положение, что его меч и кольчуга зловеще сверкали, а волосы пылали на солнце, как отшлифованное золото.

Он произвел на зрителей достойное впечатление. Уверившись, что его действия достигли желаемых результатов, Морган еще раз окинул публику пристальным взглядом. Затем он повернулся на каблуках, как дерзкий мальчишка, и ринулся в зал. У него за спиной плавно скользил Дерри, как осторожная голубая тень; его лицо загадочно мерцало из-под пышной гривы вьющихся каштановых волос.

Зал поражал великолепием. Так и должно было быть. Ведь Брион был великим королем, у него было множество вассалов, и ему приходилось содержать двор, преданная служба при котором щедро вознаграждалась.

Высокий зал с дубовыми перекрытиями и десятками расшитых шелком боевых знамен символизировал то новое сообщество, в которое вступили одиннадцать королевств за четверть века правления Бриона. Знамена Катмура и Кассана, Кирни и Келдиш Рейдинга, Вольного порта Конкардина и Протектората Меары, Ховисса и Лланнеда, Коннаита и Орсальского Удела, епископские знамена Духовных Отцов всех одиннадцати королевств — все они висели рядом, высоко, на дубовых балках: шелка, эмблемы и девизы, вышитые на них золотом, поблескивали в полумраке при свете, лившемся от светильника и трех восхитительных каминов, пылающих в зале.

Шпалеры на стенах соперничали в роскоши с геральдическими знаменами. Возвышаясь над главным камином зала, таинственно сиял на фоне темно-алого бархата золотой Гвиннедский лев.

Геральдический сторожевой лев на красном поле, украшавший шпалеры над камином, — знак, которым помечалось халдейнское оружие, но как передать простым языком геральдики всю красоту вышивок и драгоценностей, все непревзойденное мастерство, вложенное в это произведение.

Более полувека прошло с тех пор, как король Малкольм, дед Бриона, заказал эту шпалеру.

Времена были суровые, и целых три года понадобилось проворным пальцам ткачей из Келдиш Рейдинга, чтобы завершить только основу задуманного. Еще пять лет усердной работы понадобилось золотых дел мастерам и ювелирам Конкардина. И, наконец, отец Бриона, Донал, повесил этот шедевр в большом зале.

Морган помнил, как маленьким белокурым мальчиком он увидел Гвиннедского льва в первый раз. Впечатление от этой встречи было неизгладимым, так же как от мимолетного свидания с Брионом, блистательным королем, который стоял рядом и приветствовал застенчивого юного пажа, впервые вышедшего в свет.