Обнаженная натура - Гамильтон Лорел Кей. Страница 36

— Это почему еще? — спросила я все еще сердитым голосом, хотя, в общем, успокоилась. Вот не помню, чтобы он хоть раз сказал, что его чувства задеты.

— Это потому, ma petite,что я думал, будто мы в наших отношениях достигли некоторого прогресса, и вдруг завоеванная нами территория оказывается совсем не так надежно защищена, как я думал.

Я снова ответила правду.

— Ни хрена не поняла, что ты сейчас сказал. То есть я все слышала, и все слова английские, но я не могу понять, о чем ты говоришь. — Я прислонилась лбом к рулю, закрыла глаза и попыталась вдохнуть прохладу кондиционера. — Но у меня смутное чувство, что все равно я должна принести извинения.

Он рассмеялся своим чудесным смехом. Тем, на который когда-то мое тело реагировало так, будто он трогает меня за очень интимные места и одновременно кладет мне в рот конфету. Смех его не только сексуальный; он так приятен, что должен вызывать ожирение.

Я вздохнула — но всего лишь вздохнула. Его голосовые номера я повторять не умею.

— Пожалуйста, Жан-Клод, не надо. Я же не могу так работать.

Он засмеялся более ординарно.

— Кажется, мне нужно было услышать, что ты по мне скучаешь.

— Откуда у тебя такая неуверенность? Это же моя роль.

— Только от тебя у меня бывает неуверенность, ma petite.Только от тебя.

На это я не знала, что сказать, но попыталась:

— Мне очень жаль.

— Я знаю, что это правда. И от этого легче.

Как же мне закончить разговор, не ранив снова его чувства? Понятия не имею, блин. И это совсем на него не похоже — звонить, когда я работаю с полицией. Оставалось только надеяться, что это не станет привычкой.

Я заметила, что сгорбилась над рулем и заставила себя сесть прямо. В сторону Эдуарда я старалась не смотреть.

Когда снова зазвучал голос Жан-Клода, интонация была почти нейтральной.

— Проснувшись и узнав, что ты уехала, я не бездельничал. В Лас-Вегасе есть лебедь-оборотень, и лебединый король Донован Рис уже предложил ему быть в твоем распоряжении, если возникнет нужда в питании.

— Спасибо Доновану от моего имени, и я очень ценю твою готовность разделить меня с еще одним мужчиной. Я помню, мы говорили о недобавлении новых.

— Дело тут не в питании, ma petite,а в том, что ты неспособна к сексу без эмоций. Если бы ты могла трахаться и насыщаться, у меня бы не было проблем, будь их хоть сто. Поесть и больше никогда их не видеть — другое дело, но ты мужчин коллекционируешь, ma petite.Трахаться можно с дюжиной, но романтические отношения с ними со всеми не получится иметь.

— Я как-то вроде об этом догадываюсь.

— Правда?

И снова в его голосе был оттенок злости.

— Ну, не получается у меня случайный секс, прости.

— Да, не получается.

И злость стала чуть слышнее.

Я не знала, что мне с этим делать — с этой злостью или с этой перебранкой, и решила игнорировать. Иногда мужчины позволяют партнеру по отношениям это делать — в отличие от женщин.

— Мне может понадобиться что-то не из семейства кошачьих, которых я в себе ношу. Лебедя во мне нет.

— Я тебе говорю, что устал делить тебя с другими мужчинами, что ты их собираешь, а ты мне отвечаешь, что хочешь еще других?

Он все-таки ведет себя как женщина, блин. Только этого не хватало.

— Я тебе обещаю, что когда вернусь в Сент-Луис, мы на эту тему доругаемся. Клянусь. Но сейчас помоги мне выйти из этого дела живой.

— Что я могу для этого сделать?

— Иногда тигров бывает слишком много — из-за того, что во мне есть разные их породы. — Напал на меня один тигр, но внутри меня их пять метафизических видов. Как это получилось — никто не берется объяснить. — Ты не нашел каких-нибудь волков, которых я могла бы одолжить, пока я здесь?

— Волков нет. Местная стая боится твоего разрушающего влияния, ma petite.

— Что имеется в виду?

— Дошли известия, что секс с тобой может быть как укус вампира. Один раз попробовал — и он уже твой.

— Это неправда! — возмутилась я, но пульс у меня зачастил.

— Ты обманываешь сама себя, ma petite.

— Перестань меня так называть.

— Уже много лет ты не просила меня оставить это твое ласкательное прозвище.

— Дело в том, как ты его произносишь. Так, будто на меня сердишься и не хочешь этого показать.

— Сержусь, потому что боюсь за тебя. Витторио свирепствовал в Сент-Луисе — и по всем новостным программам прошло, что погибло трое человек из СВАТ. А их нелегко убить.

Что я могла на это сказать? Он был прав.

— Я прошу прощения, что мне пришлось уехать, не поговорив с тобой.

— В этой фразе я слышу искреннее сожаление. Что бы ты ответила мне, если бы я сказал, что ехать слишком опасно? Что бы ты сделала, если бы я сказал: не езжай?

Я подумала и ответила:

— Я бы все равно поехала.

— Видишь? Ты не слуга мне. Ты вообще слугой быть не можешь.

— Я думала, что наша цель — заставить сообщество вампиров думать, будто я — хороший и послушный человек-слуга. Я не знала, что ты все еще думал, будто я буду для тебя брать под козырек.

Снова в моих словах появился некоторый жар, струйка гнева согревала меня. Хотя здесь и без того было настолько жарко, что согревающий гнев был лишним.

— Я хотел сказать не это.

— Ты сказал именно это.

Он издал тихий безнадежный звук:

— Наверное, я все еще такой дурак, что верю, что ты станешь моей по-настоящему.

— А это что еще значит?

Он так долго молчал, что я занервничала. Вампирам в телефон дышать не надо, и только годы опыта мне подсказывали, что он еще здесь. Я ждала, и наконец он заговорил:

— Нужно, чтобы там с тобой был кто-нибудь из наших. Твой леопард, твой волк или твой лев.

— Льва у меня своего пока нет.

— Наш местный Рекс станет им, как только ты позволишь.

— Ага, и его Регина откроет на меня охоту, чтобы убить. Я ее видела. Она злится, что я с ним сплю. Если я сделаю его львом своего зова, она в этом увидит вызов. Я умею драться, Жан-Клод, но не настолько, чтобы выиграть честный бой у львицы-оборотня ее силы.

— Тогда не следует биться честно.

— Если я смошенничаю, то по закону львов остальные могут напасть на меня всей бандой и убить. Я это узнала после того, как познакомилась с новой Региной клана Сент-Луиса. Поверь мне, Жан-Клод, я об этом думала.

— Ты вправду думаешь, что она убила бы тебя, если бы ты заявила более сильные претензии на ее короля?

— Ага. Потому что она мне сказала, что не будет его делить. Что я могу быть его госпожой, но не женой — это место занято ею.

— Ты мне об этом не говорила.

— Это львы, не волки. Мой зверь, а не твой.

Он вздохнул, и не дразнящим своим вздохом, а просто усталым.

—  Ma petite, ma petite!Когда же ты наконец поймешь, что все твое — мое. И о любой опасности, грозящей тебе, я должен знать.

— Я тебе расскажу все свои секреты, как только ты расскажешь свои.

— Туше, ma petite.Глубокий и тонкий порез.

Он снова начинал злиться.

— Отчего ты на меня сердишься? — спросила я.

— Ты права, ma petite,это ребячество, но я не знаю, как мне тебе помочь. Не знаю, как тебя защитить в Вегасе. Понимаешь, ma petite?Я не знаю, как тебя защитить от Макса и Вивианы. За несколько сот миль я не в состоянии тебе помочь. Послать нашу охрану я не могу, потому что на тебе значок, а полиция не пустит наших тебя охранять. Что же мне сделать, ma petite?Какого дьявола я могу сделать?

Он перешел на крик. А Жан-Клод практически никогда не срывается на крик. И то, что он сорвался, помогло мне взять себя в руки. Никогда раньше не слышала, чтобы он чертыхался. То, что он потерял самообладание, показало, как он за меня боится. И это меня испугало.

— Ничего, Жан-Клод, я что-нибудь придумаю. Мне очень жаль.

— Чего именно жаль, Анита?

Он назвал меня по имени. Это очень плохой признак.

— Того, что заставила тебя за меня бояться. Что вызвала у тебя чувство беспомощности. Что я оказалась здесь. И ты прав, я не могу быть и маршалом, и твоим слугой одновременно. Мне приходится выбирать, и раз здесь полиция, значит, я выбираю значок. Что как раз, быть может, полностью соответствует планам Витторио. Мне жаль, что Эдуард может быть прав, и это — капкан, на меня расставленный.