Путь тени - Уикс Брент. Страница 24

— Немедленно порви с ней, Дарзо Блинт, — спокойным тоном сказала ему Гвинвера. — Она тебя погубит. Я люблю сестру, но чувствую, с ней тебе не избежать беды.

То были просто слова. Слова, которыми Гвинвера пыталась сделать так, чтобы все шло по ее сценарию. Она негодовала, что при всей своей власти не в состоянии подчинять себе тех, кем хотела управлять больше всего.

Она, конечно, была права. Хоть и, не исключено, видела все по-своему. Гвинвера всегда понимала Дарзо лучшего всех на свете, а он прекрасно понимал ее. Друг для друга они служили своего рода зеркалами. Быть может, Гвинвера Кирена была бы ему идеальной парой, если бы только он мог полюбить то, что видел в зеркале.

«Почему я раздумываю обо всем этом? Все в прошлом и не имеет никакого смысла». Следовало принять решение: воспитывать мальчика и на что-то надеяться или теперь же его убить.

«Надежда! Да, конечно! Надежда — ложь, которой мы тешим себя, размышляя о будущем». Он всегда на что-то надеялся. Смел мечтать об иной жизни, но когда настало время…

— Выглядишь печально, Гэлан Звездный Огонь, — сказал ладешский бард, без приглашения усаживаясь напротив Дарзо.

— Раздумываю, кого бы убить. Еще раз назовешь меня этим именем и попадешь в первую строчку моего списка, Аристархос.

Бард улыбнулся с уверенностью человека, знающего, сколь великолепны его зубы и как эффектно они подчеркивают красоту лица. Вы только взгляните на него, подумал Дарзо.

— Всем ужасно интересно, что происходит в последние месяцы, — сказал Аристархос.

— Иди ты со всеми остальными куда подальше, — проворчал Дарзо.

— По-моему, ты просто любишь быть центром внимания, Дарзо Блинт. Если бы ты хотел нас убить, то давно бы это сделал. Или, может, ты и впрямь подчиняешься только закону возмездия? Об этом болтают на каждом углу.

— До сих пор ломаете голову все над теми же вопросами? Вам что, больше нечем заняться? Треплетесь, треплетесь, треплетесь! Лучше бы делали что-нибудь полезное.

— Мы и стараемся делать полезное, Дарзо. Собственно говоря, поэтому-то я и пришел сюда. Я готов тебе помочь.

— Как великодушно!

— Ты утратил его? — спросил Аристархос. — Утратил, или же он сам тебя покинул? Говорят, будто камни сами выбирают хозяев. Так ли это?

Дарзо поймал себя на том, что крутит в руках нож. Нет, он делал это вовсе не из желания запугать ладешца, который, надо отдать ему должное, даже не смотрел на оружие. Дарзо просто нужно было чем-то себя занимать. Впрочем, глупая игра не имела смысла. Он отложил нож.

— Знаешь, почему я держусь подальше от тебя, Аристархос, и от всех твоих приятелей? Невозможно определить, я ли вам интересен или мои секреты. Как-то раз я чуть было не поделился одним из них с вашим братом, но вовремя сообразил, что об этом тут же узнаете вы все, и решил не открывать карты врагам.

— Ах, вот как! — воскликнул Аристархос. — Стало быть, мы — твои враги? Тогда почему же ты не уничтожишь нас? Тебе ведь это раз плюнуть.

— Без повода я не убиваю. А страх для меня — недостаточно веская причина. Не знаю, поймешь ли ты, но я умею сдерживаться и не пускать свои возможности в ход почем зря.

Аристархос потер подбородок.

— Значит, ты более достойный человек, чем многие считают. Теперь я понимаю, почему тебя выбрали на эту роль. — Он поднялся на ноги. — Запомни, Дарзо Блинт: хоть я и далеко от дома, а мои здешние возможности ограниченны, если ты обратишься ко мне, я с готовностью окажу тебе посильную помощь. Объяснений не потребую: мне будет достаточно знать, что ты действуешь не без причины. Удачного дня!

Он направился к выходу, улыбаясь и подмигивая девицам. Те провожали ускользающий источник заработка недовольными взглядами. Дарзо отметил, что веселость Аристархоса ненатуральная — он будто носил маску.

«Маски меняются, а их обладатели остаются прежними», — подумал Дарзо.

Он насмотрелся в жизни столько мерзостей, что видел грязь в каждом сердце, знал, что непорочных не бывает, и был уверен в своей правоте. Даже в Римболде Дрейке жили грязь и мрак. Однако руководили им не они.

Дарзо заявил, что страх для него — недостаточно веская причина, а сам в это время продумывал, как убьет ребенка.

«Кто я такой? — спросил он у самого себя. — Что за чудовище?»

Его будто поймали в ловушку. Выхода из нее не было. Дарзо только что убил Корбина Фишилла. Покончить с ним велел шинга с согласия остальных Девятерых. Корбин управлял цехами, как в Халидоре: настраивал один против другого, одобрял насилие и не предпринимал ничего для прекращения межцеховых войн. Халидорцы поступали так же, надеясь, что в итоге выживут сильнейшие. Однако в Са'каге не терпели кровожадных чудовищ.

Хуже того, теперь выяснилось, что Корбин работал на Халидор. Подобного не прощали. Он не только получал от халидорцев задания, а еще и утаивал это от остальных. Предательство считалось в Са'каге одним из тягчайших грехов.

Словом, Корбина по справедливости решили убить. Но это не означало, что его смерти желали все, особенно друзья. Дарзо и раньше доводилось уничтожать столь важных птиц, однако он всякий раз действовал предельно осторожно и не оставлял ни единого следа. Теперь же по месту убийства битый час прогуливался Азот — до того, как дело было сделано, и после. Слух о том, что Дарзо взял ученика, успел распространиться по городу. Всякий мог увязать гибель Корбина с Азотовой «прогулкой». Наверняка последнюю работу Дарзо теперь называли неряшливой, а его самого считали отслужившим свой срок.

Он был лучшим из лучших, поэтому и судили его со всей строгостью. А его ошибки, даже намек на них, давали надежду второсортным мокрушникам, мечтавшим взлететь повыше. Азот обо всем об этом, конечно, даже не догадывался. Он о многом еще не имел понятия. Тем не менее во вспышке синего пламени на клинке Возмездия Дарзо увидел собственную погибель. Если оставить мальчика в живых, Дарзо рано или поздно не станет.

Так все и складывается, по закону небесной бережливости: одному — жизнь, другому — смерть.

Дарзо Блинт наконец принял решение и начал пить.

— Мастер Блинт все не появляется.

— Что верно, то верно, — ответила Мамочка К.

— Прошло целых четыре дня. Вы сказали, что он больше не сердится, — пробормотал Азот, сжимая пальцы в кулаки.

Ему казалось, что на костяшках ссадины, но его руки были невредимы. Болели и многие другие места, стало быть, он не придумал, что его избили. Однако его пальцы почему-то совершенно не пострадали.

— Не четыре, а три. И он в самом деле больше не сердится. На вот, выпей.

— Нет, я больше не хочу. От этого мне делается хуже.

Азот тут же пожалел о сказанном. Мамочка К. вскинула брови, ее взгляд стал холодным. Азот лежал в ее доме, в гостевой спальне, и, несмотря на гору одеял, увидев льдинки в глазах Мамочки К., почувствовал озноб.

— Я кое о чем расскажу тебе, мальчик. Ты когда-нибудь слышал о Змее из Гарана?

— Нет, — ответил Азот.

— У него семь голов, но если отрубаешь одну из них, на ее месте вырастает две.

— Правда? Неужели такое бывает?

— Нет. В Гаране его называют Змеем из Ладеша. Конечно, это выдумка.

— Тогда зачем вы мне ее рассказали? — спросил Азот.

— Ты притворяешься бестолковым или в самом деле такой? — Не дождавшись ответа, Мамочка К. продолжила: — Если позволишь мне договорить до конца, то сам найдешь аналогию. Аналогия — это у взрослых ложь.

— А зачем она им?

Азот несколько дней не вставал с постели, поэтому становился немного дерзким.

— Зачем взрослым ложь? Она нередко выручает. Давай-ка выпей лекарство и поменьше болтай, — велела Мамочка К.

Азот сознавал, что и так позволил себе лишнее, поэтому не стал приставать с дальнейшими расспросами и выпил густое варево, пахшее мятой и анисом.

— В Са'каге объявился свой собственный Змей Гарана, Азот… Вернее, Кайлар. Знаешь Корбина Фишилла?

Азот кивнул. Корбин Фишилл, молодой броский красавец, порой приезжал, чтобы побеседовать с Джа'лалиэлем.