Дитя падшего бога - Хенди Барб. Страница 29

В том числе и ремеслу убийцы.

— Я рада за тебя, — вслух сказала Винн и потянулась за своей чашкой, обдумывая, как бы половчее сменить тему. — Расскажи мне о… своей семье. О тех, кто тебя вырастил.

— Вырастил? — Оша растерянно моргнул. — Ты хочешь, чтобы я рассказал о своей прежней жизни?

На этот раз Винн улыбнулась совершенно искренне:

— Неужели тебя об этом раньше никто не просил?

Он покачал головой:

— Нет.

— Ни разу? — Винн была так поражена, что села прямо, — Да. Я хочу, чтобы ты рассказал о своей прежней жизни.

Оша долго молчал, явно собираясь с мыслями.

— Я из клана Алахбен… «Каменистые Холмы», — перевел он на белашкийский, — это место совсем не похоже на Криджеахэ или Гайне Айджайхе. Мои сородичи ведут простую жизнь, растят коз в предгорьях и стригут с них шерсть.

— И из шкур этих коз сшиты наши новые куртки?

— Да, — кивнул Оша и замялся, на мгновение умолк. — Только мой отец был слаб здоровьем… сердце у него было больное. — Оша приложил ладонь к груди, и взгляд его устремился в никуда. — Наши целители ничем не могли ему помочь, и он умер совсем молодым — ему было всего лишь шестьдесят три года. Моя мать слегла от скорби и уже не смогла оправиться.

— Мне так жаль, — пробормотала Винн. — Тебе, должно быть, было одиноко.

Оша поглядел на нее, и его янтарные глаза в неярком свете кристалла прояснились.

— Нет, у меня есть две сестры и брат. Они взяли на себя заботу о наших стадах, но я много лет был самым младшим в семье. Даже Хионнтай, сестра, которая была ненамного старше меня, считала меня всего лишь еще одной из многочисленных забот.

Он опустил глаза, уставясь на стоящий между ними поднос с едой, и на мгновение Винн представилось детство Оши. Одиночество — и это еще в лучшем случае. А еще ясно, что ему не поручали никаких мало-мальски серьезных дел, — отсюда, видимо, и его неуверенность в себе, и недостаток практичности. Винн очень хотелось взять его за руку.

— Моя мать и отец умерли, — сказала она, чтобы отвлечь Ошу. — Я выросла сиротой в Гильдии Хранителей в Малурне.

Оша поднял голову:

— У тебя не было клана?

Винн снова улыбнулась:

— В том смысле, который ты имеешь в виду, — не было, но я не осталась одна. Хранители стали моей семьей, и очень хорошей семьей, поскольку мне выпала честь расти среди них, а не в сиротском приюте. Я училась в одной из общедоступных школ, которые Гильдия открыла в столице, а в стенах самой Гильдии всегда происходило что-нибудь новое и интересное. Или же я просто слушала, как старшие ведут очередную бесконечную дискуссию — из числа тех, которые невозможно завершить. Они учили меня истории и иностранным языкам. Позднее меня взял в ученицы домин Тилсвит из ордена каталогистов. Вместе с ним я прибыла на этот континент. Мне очень, очень повезло.

На мгновение Винн охватила пронзительная тоска по годам, проведенным в Гильдии, по чечевичной и томатной похлебке, по ласковой опеке ученых собратьев.

— Так ты поэтому стала Хранительницей? — спросил Оша. — Потому что тебе по нраву их образ жизни?

Винн не знала, что ему ответить.

— Отчасти — да. Я хотела познавать и исследовать, делиться своими знаниями и учить других. — Она наклонила голову к плечу. — Ну а ты почему стал анмаглахком?

Не ожидавший, что разговор опять вернется к нему, Оша судорожно сглотнул.

— За девять месяцев до того, как я прошел имянаречение, в наше селение пришли с посланием для старейшин клана двое анмаглахков. Такого прежде никогда не случалось. И кто пришел — сразу два греймасги, великая Эйллеан, бабушка Лиишила, и Бротандуиве. Все трепетали перед ними, и я до тех пор не видел, чтобы к кому-то относились с таким почтением. У меня едва хватило духу глянуть на них из-за нашего жилого древа, и всем своим существом я пожелал стать таким, как они.

Оша опустил голову, лишь исподлобья глядя на Винн, и шепотом добавил:

— Не слишком достойная причина.

Винн отогнала сомнения и коснулась его руки:

— Стремиться к совершенству… особенно в служении не себе, а другим… — это всегда достойная причина. Твои родные должны бы гордиться тобой.

В неярком сиянии кристалла Оша впился в нее взглядом. Пальцы его задрожали, и он медленно отнял у Винн свою руку. Мускулы его предплечья отвердели. Винн вдруг осознала, что никогда прежде не видела Ошу с обнаженными плечами.

— Но разве… — начала она, — разве ты не мог бы другим способом завоевать почтение, которого так жаждешь… иным путем послужить своему… — И осеклась, увидев, что на длинном лице Оши отразилось безмерное изумление. — Не обращай внимания, — поспешно добавила Винн.

— Ты еще хочешь есть? — спросил он.

— Нет. Думаю, что нет.

Оша кивнул и поднялся.

— Тогда тебе следует отдохнуть. Я буду нести стражу.

Неужели он не собирается спать? Впрочем, Винн знала, что спорить бессмысленно.

Она развернула на своем лежаке тюфяк, расправила одеяло и лишь тогда почувствовала, что совершенно выбилась из сил. Когда она улеглась, Оша, скрестив ноги, снова сел посреди каюты.

Винн предполагала, что он устроится в коридоре либо в одной из соседних кают, оставив дверь открытой настежь, чтобы наблюдать за происходящим… но уж никак не в ее собственной каюте. Вдруг засмущавшись, она завернулась в одеяло и повернулась лицом к стене.

Каких-то пару месяцев назад Винн испытала бы потрясение при мысли, что ей предстоит спать во чреве живого корабля, да еще чуть ли не под боком у анмаглахка. Теперь же она просто закрыла глаза, чувствуя себя в полной безопасности, и быстро заснула.

Сгэйль проснулся на рассвете следующего дня, страшась каждого шага, который ему предстоит сделать. Он дышал свежим утренним воздухом, стараясь сосредоточиться, но в мыслях неизменно всплывало имя, которое предки дали Лиишилу.

Лиишиарэлаохк — Защитник Печали-Слезы.

Полукровка был признан подлинным Ан'Кроан. И все-таки даже подобная честь со стороны предков не оправдывала того, что попросил — нет, потребовал сделать Бротан.

Только анмаглахки и старейшины кланов имели доступ в потаенную обитель хейнасов — «Пылающих».

Правда, Глеаннеохкантва, дедушка Сгэйля, однажды там побывал, но только в сопровождении Бротандуиве.

Лиишил шевельнулся на тюфяке, который делил с Магьер, и во сне ласково сжал ее плечо. Малец, свернувшись калачиком, спал у них в ногах.

Сгэйль поднялся и, отойдя на несколько шагов от лагеря, огляделся по сторонам. Немало лет прошло с тех пор, как он в последний раз приходил сюда по южному побережью эльфийских земель. Эта местность была более дика и необжита, чем Край Эльфов, и все же по-своему прекрасна.

Сразу за прибрежной линией леса начинались гранитные подножия, гигантскими ступенями поднимавшиеся к горам. Их тяжелые голубовато-серые очертания были испещрены хвойными рощами и полосами темного мха. Тут и там виднелись одинокие ели либо осины, изогнувшиеся под мягким напором вечно дующих с моря ветров. Здешние леса не так густы и разнообразны, как в сердце родины Сгэйля. Под высоким бескрайним небом все было видно как на ладони на много миль, до тех пор пока Сгэйль не поглядел вверх, туда, куда устремлялись гранитные предгория. Хорошо, что им нужно будет дойти только до предгорий. Стоя спиной к лагерю, Сгэйль запустил руку за вырез туники и выудил наружу то, что заставил взять Бротандуиве.

Большой, гладкий, обкатанный в речной воде обломок базальта.

Сгэйль перевернул его на ладони, всматриваясь в вырезанные неведомой рукой завитки и узоры — ни один рисунок не повторялся дважды. В путанице линий проглядывали точки и отдельные черточки, но Сгэйль понятия не имел, что означают эти пометки, а наставления греймасги о том, что надлежит сделать с этим камнем, пока что не внесли в его размышления никакой ясности.

— Будем завтракать? — окликнул от погасшего костра Лиишил. — Или сперва пройдем еще немного?

Магьер уже тянулась за своим доспехом и саблей. Малец поднялся, зевнул во всю пасть и потянулся, вытягивая поочередно все четыре лапы.