Дитя падшего бога - Хенди Барб. Страница 75

После того как Хкуандув вернулся и рассказал о случившемся, он отправился отдыхать, а Денварфи несла стражу и ходила на разведку. Подобно Хкуандуву, она не давала волю чувствам, отложив скорбь до того времени, когда они выполнят свою миссию.

И в самом деле, Хкуандуву было необходимо побыть одному, хоть это так и не принесло ему облегчения. Белокожая женщина убила двоих его собратьев по касте, вывела из строя его самого — и все это прежде, чем ей успели нанести хотя бы один удар. Ее внешняя хрупкость оказалась лишь иллюзией, за которой скрывались сила и невероятное проворство.

Хкуандув поднялся, глядя на простершийся перед ним мир камня и ослепительно-белого снега. С рассветом ветер и снегопад унялись. Он провел ладонью по коротким ершистым волосам, закрепил повязку на лице и натянул капюшон. Не обменявшись ни единым словом, Хкуандув и Денварфи бесшумно двинулись вперед по глубокому снегу и скоро уже, затаившись, наблюдали за покинутым лагерем Сгэйльшеллеахэ.

— Когда они ушли? — наконец спросил Хкуандув.

— На рассвете.

Он никак не мог решить, что лучше — дожидаться здесь или двинуться за ними по четкмм следам.

— Они наверняка ищут маленькую женщину и маджай-хи.

— Когда ты убежал, они были живы? — спросила Денварфи.

— Да, но маджай-хи как раз бросился на эту… белокожую. Не думаю, что он после этого выжил, а маленькая женщина едва ли надолго его пережила. Нам остается только дождаться, когда Сгэйльшеллеахэ обнаружит их трупы и вернется в лагерь.

— А также трупы Курхкаге и Ахаркниса, — прибавила Денварфи. — Сгэйльшеллеахэ узнает, что собратья по касте следили за ним.

Она не винила Хкуандува в том, что он бросил своих спутников, но все равно на миг его самообладание пошатнулось под натиском стыда. Ему было муторно оттого, что Курхкаге и Ахаркнис остались лежать там, где были убиты, и никто даже наскоро не воззвал к предкам, моля принять их души.

— Они погибли, — сказала Денварфи, — а ты был жив. Я бы сделала то же самое.

— Твое сочувствие не поможет нашей миссии, — отозвался Хкуандув.

У него были и другие причины для тревоги. Еще двое его собратьев по касте сейчас исследуют местность, где рыщет эта белокожая женщина. Сгэйльшеллеахэ и Оша понятия не имеют, что их там ожидает. Первым порывом Хкуандува было предостеречь их… но, не разоблачив себя, он не может этого сделать.

— Исполнить нашу миссию будет намного труднее, — сказала Денварфи. — Ахаркнис был искусным следопытом… но ведь и ты не хуже. Быть может, нам стоит понаблюдать за поисками?

— Не сейчас, — ответил Хкуандув. — Подождем. Найдут они трупы или нет, но им придется вернуться в лагерь. Нам нет смысла рисковать собой.

Денварфи теснее прижалась к Хкуандуву — так было теплее.

Винн пошевелилась, просыпаясь, и тут же в сознание хлынули картины минувшей ночи: зверски убитый анмаглахк, Малец, рухнувший замертво, белокожая женщина с черными волосами… В панике она резко села и открыла глаза.

Тусклый оранжевый свет ложился на выщербленные каменные стены, но Винн никак не могла вспомнить, где находится.

Я здесь.

Она увидела Мальца — пес сидел у входа в комнату, неотрывно глядя на дверной проем. Одни только обломки петель намекали, что когда-то его прикрывала дверь.

Оранжевый свет исходил из широкой плоской жаровни на трех ножках, которая стояла у стены на каменном полу. Вот только в ней не горел огонь. В неглубокой железной чаше лежали горкой кристаллы размером в кулак — они-то и светились, точно раскаленные угли. И не столько освещали, сколько прогревали небольшую комнату. Раньше, когда Винн обессиленно рухнула на пол комнаты, этой жаровни здесь не было.

— Долго я спала? — спросила Винн.

Малец все так же не сводил взгляда с дверного проема.

Уже утро… Я видел снаружи, в коридоре, пятна солнечного света.

При упоминании коридора Винн слегка замутило. В правой лодыжке до сих пор пульсировала боль, но теперь, по крайней мере, к пальцам вернулась чувствительность. Винн подползла к сидевшему на страже Мальцу, и ей вспомнились прозрачные волки, вороны и неясные, извивающиеся в темноте тени.

— Они еще там?

Они то появляются, то исчезают… но всегда там.

— Кто они такие? — прошептала Винн.

Малец долго молчал.

Вампиры… хотя я никогда прежде не слышал о животных-вампирах… тем более таких, что похожи на тени, но не тени.

Винн поднялась на колени и поверх холки Мальца глянула в коридор. Ничего толком ей увидеть не удалось, но в темноте у дальней стены коридора, казалось, шевелятся хлопья черной сажи.

— Мы здесь пленники, — прошептала девушка. — Но почему она до сих пор нас не убила?

Малец не ответил, и Винн задумалась над тем, где сейчас может быть белокожая вампирша. Она достала кристалл холодной лампы и быстро потерла его в ладонях.

Комната и впрямь оказалась невелика — примерно двенадцать на четырнадцать шагов, — и другого выхода в ней не было. Древние каменные стены были кое-где изрыты причудливо спутанными бороздами. Письменный стол у дальней стены давным-давно рухнул набок, и все, что было на нем, сползло с покосившейся столешницы на пол. В правую стену были вделаны железные скобы, служившие опорами для книжных полок, но самая нижняя полка развалилась на куски, и обломки дерева валялись на полу вперемешку с разбросанными бумагами и книгами, которые пожелтели и иссохли от старости.

— Где мы?

Малец заворчал, глядя на дверной проем, но не ответил.

— Прошлой ночью, — сказала Винн, — ты искал меня… и не успокоился, пока не нашел.

Пес повернул голову и проворно лизнул ее ладонь.

Винн хотелось пить, но ни питья, ни еды нигде видно не было. Затем она заметила, что у рухнувшего стола во всеобщем беспорядке валяются две склянки. Девушка отползла туда и взяла в руки одну склянку. Она не была закупорена, и горлышко покрывали черные, давно пересохшие пятна. Винн поняла, что когда-то в ней были чернила. От писчих перьев, которые тоже валялись на полу, остались только стерженьки — оперение совершенно истлело.

— Мы в заброшенном кабинете, — заключила Винн и отправилась исследовать книжные полки.

Немногочисленные книги были такого почтенного возраста, что их переплеты покрылись плесенью. С виду они казались настолько хрупки и ветхи, что Винн побоялась к ним прикасаться.

На другой полке лежали свитки из грубой волокнистой бумаги и пергамента. Винн слишком долго работала в архивах и знала, что не стоит трогать эти свитки, — в ее руках они попросту рассыпятся. На следующей полке она обнаружила стопки древней бересты, покрытой какими-то значками.

Были тут и труды, переплетенные в выделанную кожу или зажатые между грубо обработанных дощечек. Одна книга и вовсе была заключена между квадратными железными листами размером с шахматную доску.

— Малец… поди сюда, глянь на все это.

Глянь сначала на стены.

Винн оглянулась на пса, но он даже и не думал повернуться. С какой стати ей рассматривать эти одряхлевшие стены? Она подняла кристалл холодной лампы и шагнула ближе.

Отметины на стенах вовсе не были разрушительными следами времени.

Свет кристалла выхватил из темноты мешанину поблекших, некогда черных надписей. Цепочки слов, предложений и непонятных символов покрывали всю стену. Они причудливым образом разбегались во все стороны, порой перепутывались и накладывались друг на друга. Винн попыталась проследить в этой сумятице одно вразумительное словосочетание.

Вполне возможно, что это было целостное предложение, если бы только Винн смогла его прочитать, — вот только оно, похоже, обрывалось, не дойдя до конца. И слова в нем к тому же были из разных языков. Различались даже сочетания знаков, а иные так выцвели, что их и разобрать было невозможно.

Одно слово написано буквами хелитак — наречия, которое было предшественником родного для Винн нуманского языка, — но само слово принадлежало к совсем другому языку, и его Винн не смогла распознать. За обрывком на древнесуманском языке следовал совершенно незнакомый иероглиф, а за ним вовсе ряд косых длинных и коротких черточек. Один раз Винн показалось, что она отыскала гномью руну, но этот значок так сильно выцвел, что нельзя было с уверенностью утверждать.