Слуги зла - Далин Максим Андреевич. Страница 13

Те наемники, которые поднялись наверх вместе с Молнией, не пожалели – прекрасное выдалось зрелище.

Дождь давно кончился; мягкий вечерний свет пучками золотых нитей пробивался сквозь просветы в облаках, горный склон блестел влажной листвой, а дальние вершины казались острыми кусками сахара, завернутыми в мокрую серую вату туч. В глубоком ущелье клубился холодный туман – а над туманом висел мост. Его выгнутое тело из тесаных каменных плит вырастало из розово-серого массива горы, будто он возник так же, как гора, сам по себе, без участия чьих-то рук. Дорога, ведущая через ущелье, виднелась далеко в обе стороны и вниз.

А «парадного входа» в поселок аршей люди вполне могли бы и не заметить. Тяжелые створы каменных ворот, поросшие мхом, выглядели так же естественно и природно, как мост – люди бы так не сделали.

– Видал? – вопросил Молния самодовольно.

– Видал, – Паук вздохнул. – Замечательный мост. Жалко.

– Может, обойдемся как-нибудь без взрывов? – спросила Шпилька с надеждой. – Очень здорово…

Паук промолчал, ответил Пырей:

– По этому мосту могут проехать три всадника в ряд. Запросто. Кому это надо?

– А вот, кстати, и они, – подал голос второй лучник, который сопровождал наемников в разведку, – Ястреб, светловолосый молодой арш с безразлично-мрачным лицом. Верхние фаланги обоих мизинцев на его руках были откушены в знак нестерпимой скорби, и до сих пор он не произнес ни слова. – Легки на помине…

– Ничего себе! – фыркнула Шпилька. – Словно у себя дома разъезжают!

Скулу Ястреба свела судорога – Паук хотел толкнуть его плечом, но воздержался. Отряд людей верхом на конях, под золоченым штандартом короля Теодора, того самого, которого мечтал сбросить с трона Карадрас, сиял надраенными панцирями и яркими бляхами на лошадиной сбруе в трех-четырех полетах стрелы внизу и слева. Кони шли неторопливой рысью. Люди держались непринужденно и спокойно, как полагается победителям, – они не могли видеть аршей, занявших позицию довольно высоко над дорогой. Разведчики укрылись с той тщательностью, которая поражает людей, заставляя их сочинять сказки об орочьем колдовстве. Горы всегда берегли аршей по-матерински нежно; любой куст, любой камень, любой скальный выступ становились для них куском крепостной стены с удобной бойницей, любая трещина и щель прятала, позволяла подобраться к врагу бесшумно и неожиданно и следить за ним со всем возможным комфортом.

– Смотрите, – сказал Паук, – рыцарь королевы Маб.

Рыцарь на тонконогом белоснежном коне ехал рядом с командиром отряда и знаменосцем. Его зеленый плащ тек по ветру струей дыма.

– Он что, шест проглотил? – хихикнула Шпилька.

– У людей это называется благородной осанкой, – пояснил Паук. – Спесь эльфийская…

– Обалдеть, – пробормотал Молния. – Совсем страх потеряли. Это им лес, что ли?

Тем временем всадники подъезжали все ближе. Зоркие глаза аршей уже различали черты обветренных физиономий королевских солдат и точеного лица эльфийского рыцаря, бледного и неподвижного, будто у статуи. Оружие горело в вечернем свете белым холодным огнем.

– Глупо делать мечи блестящими, да? – начал Пырей, и тут рядом тренькнула тетива. Надменный рыцарь тяжело рухнул с коня с черной стрелой, торчащей между бровями. Белый конь шарахнулся и заржал.

– Ястреб, ты – дурак! – прошипел было Молния, но накололся на взгляд Ястреба, как на отравленный шип. – Все равно не стоило, – снизив тон, закончил он с досадой.

– Теперь поздно препираться. – Паук выдернул стрелу из колчана. – Вали их, пока не смылись!

Строй людей смешался. Ближайшие к убитому всадники соскочили с коней, кинулись осмотреть труп, будто могли ему чем-то помочь. Командир озирался, подбирая поводья, и лошадь под ним танцевала, нервно перебирая ногами. Ехавшие в арьергарде схватились за мечи, совершенно бесполезные в данной ситуации.

Арши, вооруженные на сей случай не арбалетами, а большими луками, весьма наглядно показали королевским солдатам, что в качестве лучников на белом свете хороши не только эльфы. Паук и Пырей очень быстро поняли, что эти люди, эти пижоны в блестящей одежде на холеных лошадях, не столько телохранители рыцаря, сколько его почетный эскорт. Те, другие, с которыми наемники встречались в свите Карадраса, не стали бы так глупо суетиться, стоять в полный рост без малейшего прикрытия, изображая собой дивные мишени, браниться, стрелять наугад по кустам, размахивать руками и призывать на помощь валаров. Им не надо было разоряться и ждать неизвестно чего – им надо было гнать коней прочь, причем во весь опор, но статус, вероятно, не позволял им позорного бегства. В результате люди спохватились, когда из двух десятков солдат уцелело лишь пятеро – и те непростительно медлили.

Паук уже радостно думал, что рассказывать о стычке у моста будет некому – Шпилька очень изящно выбила из седла одного из беглецов, а он снял второго стрелой в затылок, но выжившие так отчаянно пришпорили коней, что стрелы Ястреба и Пырея упали, не долетев до цели.

Молния в сердцах швырнул лук на камни:

– Ястреб, пропади все пропадом, зачем ты, зачем?! Не можешь себя в руках держать – не сопровождай разведчиков, Барлог побери! Теперь эти гады растреплют о засаде, и на мост припрется целая армия…

Ястреб сжал кулаки так, что побелели костяшки:

– Это наши горы!

– Это правда. – Паук все-таки пнул Ястреба в бок, а тот не отстранился, хоть и не ответил. – Это наши горы, надо было людям показать, чтобы не таскали сюда всякую мразь. Все равно мост в карман не спрячешь… Но здесь действительно нужно будет усилить патрули. Непременно будет бой, я ручаюсь, Молния… так или этак, а все равно сцепились бы тут.

Молния поднял лук и вскинул на плечо:

– Может, ты и прав… но Нетопырь не хотел особенно привлекать их внимание к мосту…

– Вот интересно, – проговорила вдруг Шпилька, – а зачем они сюда ехали? Как вы думаете?

– Правильный вопрос, Шпилька, – заявил Пырей. – Что, Молния, Нетопырь не хотел привлекать внимания людей, говоришь? Ха-ха, да они уже пришли сюда!

Арши спустились на дорогу. Среди человеческих тел бродили холеные кони, которым не хватило ума разбежаться. Шпилька поймала за узду вороного, потрепала по шее:

– Лапочка вкусная!

Пырей хохотнул. Ястреб осмотрелся, обнажив клинок, перерезал горло раненому и подошел к трупу рыцаря. Несколько минут простоял нагнувшись, глядя в надменное белое лицо, и вдруг рубанул по этому лицу мечом, с яростного размаха. Кровь и мозг брызнули в стороны, брызги попали на Паука и Молнию, Молния, отряхиваясь, раздраженно спросил:

– Ястреб, тебе делать нечего?

– Он служил гадине из леса, – хрипло проговорил Ястреб, рукавом стирая кровавые кляксы со щеки, перекосившись от омерзения. – Носил знаки гадины, воняет лесными тварями…

– Он уже издох, – произнес Паук примирительно. – Барлог с ним, брось… – И ухмыльнулся, отстегивая от кафтана командира отряда золотистый крученый аксельбант. – Смотрите, какой шнурок! Наверное, из настоящего шелка…

– Ты у нас просто помешан на шнурках, – хихикнула Шпилька. – Лучше сюда посмотри, штука какая!

– Мерзость какая, – заметил Паук, подходя.

– Да уж, – сморщился Пырей, бросив беглый взгляд. – Может, конечно, и гномов работа, но похожа на лесную. Противная, в общем…

Шпилька осторожно, двумя пальцами, держала блестящий предмет. Тонко кованная из золота заколка в виде лилии, с алмазными капельками на листьях, вспыхивала острыми радужными огоньками, когда ее поворачивали под разным углом.

– Не знаю… – протянула Шпилька задумчиво. – Блестит… хочется смотреть… хотя…

– Чара. Из-за таких штучек люди друг другу глотки рвут, – напомнил Молния презрительно. – Им тоже, наверное, смотреть хочется. Спрячь, она по-человечески дорогая.

– А я бы не стал подбирать всякую дрянь, – сказал Пырей, отвинтив крышку фляги и принюхиваясь. – От эльфийских цацек никому добра не было.

– Лучше вылей, – предложил Паук. – Их выпивка, по-моему, гораздо хуже побрякушек. От нее дуреют. А золото все-таки пригодится. И кстати – что с лошадьми делать будем, а, ребята?