Война мага. Том 3: Эндшпиль (с иллюстрациями) - Перумов Ник. Страница 19

– Твоя взяла, милостивый государь архипрелат, – спокойно и как можно равнодушнее проговорил Фесс. – Я не сражаюсь против необоримой силы. Любого можно пронзить с безопасного расстояния стрелой, особенно если мишень связана и неподвижна. Так что я согласен. Но предупреждаю сразу: чтобы проделать требуемое, мне понадобится вся моя магия. Негатор придётся убрать.

– Не считай нас… э-э-э… настолько уж скорбномыслящими, дорогой Неясыть. Разумеется, все условия для работы мы тебе создадим. Ты будешь в полной безопасности. Я не буду возражать, если твоя воспитанница, назовём её так, беспрепятственно выведет зачарованных ею карликов в пределы, на которые не распространяется пока власть Святой матери нашей. Ну а твоих зомби, господин некромант, тебе придётся взять на себя. Взамен, покидая наш мир, ты сможешь захватить с собой – в количествах достойных, но не чрезмерных – нечто, имеющее ценность в родных тебе пределах. Полагаю, что золото и драгоценные каменья не окажутся лишними.

Фесс молча кивнул. Самое главное сейчас – вытащить драконицу и выбраться из этих каменных тисков самому. Там видно будет. Ключ, птенцы, поури и зомби – потом.

Вытащить Рысю.

Остальное, включая спасение отдельно взятых миров, – по возможности.

– Разумеется, мы примем определённые меры предосторожности, – продолжал тем временем прелат. – Кандалы на тебе всё же останутся, Неясыть. Если в твоём распоряжении окажется вся присущая тебе магия…

– Понятно. На слово в Аркине верить не принято? – прищурился Фесс.

– Ты совершенно прав. Мы уже поверили отцу Этлау и горько в этом раскаиваемся. Нет, кандалы останутся.

– А разве недостаточно вашего негатора? Вы ведь можете в любой момент привести его в действие. Против него я бессилен.

– Опыт Эгеста не позволяет говорить об этом с такой уж безапелляционностью, – хитро прищурившись, заметил архипрелат.

– А какие тогда у меня гарантии?

– Никаких. Кроме понимания, что безумен только Этлау, а отнюдь не вся Аркинская курия.

Фесс молча кивнул. Выбора нет. Пусть будут кандалы – лишь бы Рысь вырвалась отсюда.

Лишь бы вырвалась.

Цена не имеет значения.

Глава вторая

Первый, Второй, Шестой, Девятый Железный и Одиннадцатый легионы. Вновь, как и на Свилле, им выпало защищать Империю. Только враг на сей раз совсем уже другой. Подкреплений мало, подтянулось в последний момент три когорты Пятнадцатого легиона, но и всё.

Остальное – на Востоке. Третий, Пятый, Десятый, Двенадцатый, Двадцать Первый и Двадцать Второй – под командованием графа Тарвуса стоят на Суолле, сдерживая разинувших рот на чужой каравай герцогов и королевичей Семандры. Четырнадцатый и Шестнадцатый легионы скорым маршем отходят с Буревой гряды по Полуночному тракту – после Свилльской битвы напиравшие по тракту от Зебера и Демта семандрийцы поспешно ушли на юг, отступили к Дебру и Лушону, где стояли, защищая богатый ремесленный город, Двадцатый легион и местное ополчение. Совсем недавно собранные Восемнадцатый и Девятнадцатый легионы, оборонявшие Илдар, надавили на противостоявших им, и Семандра дрогнула, уходя по тракту на Саледру; имперские когорты продвигались следом.

Седьмой легион, почти в полном составе погибший на Селиновом Валу, медленно возрождался в городах-близнецах Делине и Давине. Покрывший себя позором Семнадцатый – расформирован, и такого номера в войске Империи никогда уже не появится. Четвёртый, Восьмой и Тринадцатый легионы – гоняются по побережью за пиратами, одно за другим выжигая разбойничьи гнёзда. Ни одной когорты оттуда Император взять бы уже не успел.

Мятежные бароны отошли на север и северо-восток от Мельина, в обширные области между Поясным и Полуночным трактами, захватили Остраг, Хвалин и Ежелин, попрятались в замках. Разгром на Ягодной гряде, похоже, основательно остудил горячие головы.

Главная же армия Империи готовилась к решительному бою.

Проделав дальний путь с восточного края огромного государства на западный, она встала в оборону, каждый миг ожидая удара вырвавшихся из разлома тварей. Облеченных уязвимой плотью, как утверждал адепт Всебесцветного Нерга. Он же обещал помощь легионам, да не простую – сулил, что плечо подставят Древние Силы Мельина, которые наконец-то найдут себе достойного противника.

Легионеры, трудолюбивые, словно муравьи, превращали невысокую гряду холмов в неприступную крепость. По гребню возвели трёхрядный палисад, промежутки между рядами засыпали землёй. У подошвы, напротив, выкопали ров шириной в три человеческих роста и глубиной в два – люди работали и днём и ночью, но гномы, вставшие под стяг Царь-Горы и Василиска, превзошли выносливостью всех. Они, похоже, вообще не отдыхали и не ели, орудуя кирками и заступами, точно заведённые. Отверженные и проклятые Каменным Престолом, эти гномы связали свою судьбу с Империей, мало-помалу начинавшую превращаться в то, что виделось её молодому правителю, когда он только-только всходил на престол: государство, где каждый найдёт себе место, если не станет тянуть одеяло на себя и «своих».

Холмы преграждали тварям Разлома дорогу на восток; разумеется, настоящий полководец, располагая такими силами, попытался бы обойти укрепившиеся легионы, ударить по тылам и флангам, взять в кольцо… Однако нергианец уверял, что вторгшаяся сила тупа и нерассуждающа, она валит, подобно морскому валу или снежной лавине, что вставшие на её пути легионы притянут к себе неисчисимые полчища, и в конце концов, как выразился всебесцветный, «трупы врагов сами запрудят Разлом».

Девять дней, запрошенных нергианцем для «подхода помощи», должны были истечь только послезавтра, однако козлоногие уже были здесь, совсем рядом.

Император стоял, с омерзением глядя на валявшуюся у его ног бездыханную тварь Разлома. Рыжая шерсть на уродливой рогатой голове обожжена, глаза-бельмы выкачены, когтистые лапы бессильно раскинуты; нелепо задрались сбитые, стёртые копыта. Бестия мертва, убита неведомым оружием; но заметить стрелка, похоже, сумел один лишь Император.

Остальным это показалось чудом.

– Как?! – вырвалось у Кер-Тинора. Предводитель Вольных, личной стражи Императора, упал на колени возле поверженного врага. Ни сам капитан, ни его сородичи ничего не успели сделать со внезапно ринувшейся из сумрака тварью. А тот, кто успел, – решил не выдавать своего присутствия.

– Его застрелили, – холодно проговорил Император. – Я заметил лучника, но по ночному времени не разглядел. Во всяком случае, в колчане у него явно не простые стрелы.

– Благодарю Вечное Небо, – потрясённо прошептал набольший Вольных. – Никогда такого не видел и даже не слыхал.

– Разрубите… это. – Император брезгливо толкнул тварь в бок носком сапога. – На всякий случай.

Вольные мгновенно исполнили команду; из обрубков медленно и нехотя вытекала тёмная, едко пахнущая кровь.

Отрубленная голова с кривой, навсегда застывшей усмешкой воззрилась на Императора; и прежде, чем Марий Аастер сильным пинком отправил её куда-то к подножию холма, правитель Мельина услыхал – словно бесчисленное множество голосов зашептали разом:

– Созидаем… Путь. Созидаем… Путь. Созидаем…

Голова катилась вниз, подскакивая, бодая рогами мягкую, раскисшую после дождей землю, а шёпот всё продолжался, пока страшный трофей не скрылся в темноте, поглотившей, казалось, и звучащие в сознании Императора слова.

Созидаем Путь. А Мельин, наверное – просто большой валун, которой предстоит раздробить на мелкие кусочки, чтобы не мешал означенному созиданию.

– Это ты зря, Марий. Прошу вас, барон, принести эту голову обратно. Покажем нашим чародеям, и Сежес, и нергианцу. Пусть поразят нас своей премудростью.

По лицу юного Аастера легко читалось, что он с большим желанием полез бы в загон с голодными волками, чем вниз, но с Императором не поспоришь. Барон вскоре вернулся, осторожно держа уродливую башку за внушительные рога, изогнутые и острые. Выпученные глаза успели помутнеть, запекшаяся на перерубленной шее кровь покрылась налипшим мусором.