Воздушный стрелок. Учитель - Демченко Антон. Страница 49

– Ех… – Вербицкий крякнул, помолчал… а через секунду его брови устремились на встречу с прической, и полковник изумленно вытаращился на меня. – Подожди. Ты хочешь сказать, что допрашивал приказного фактически под присмотром Оперативного стола?!

– Ну да, – пожал я плечами и добавил: – Наверное. Прежде чем пригласить Переверзева на разговор, я покрутился по городу, но не уверен, что мне удалось скинуть наблюдателей с хвоста.

– И откуда у тебя была такая уверенность, что ВАС не возьмут «на горячем»? – мягко и прозрачно намекнув на количество участвовавших в допросе Переверзева, поинтересовался полковник.

– А вот этого, извините, Анатолий Семенович, я вам сказать не могу, – вздохнул я и, заметив, как нахмурился Вербицкий, чуть помедлив, договорил: – Но могу уточнить, что этот вопрос отпадет, если знать, кто отдал приказ об установке наблюдения.

Да, последнее было блефом чистой воды. Точнее, я просто сделал предположение, исходя из известных мне фактов и… знания личности куратора Аристарха Макаровича Хромова от клуба эфирников.

– Я ведь проверю, – тихо пообещал полковник, сверля меня взглядом.

– Пожалуйста. – Я пожал плечами.

Вербицкий вздохнул и активировал свой браслет. Отщелкав послание, Анатолий Семенович откинулся на спинку кресла и замер в ожидании. Ладно, помолчим-подождем… Ответ пришел минуты через две. Полковник прочел невидимое мне письмо и воззрился на меня с форменным недоумением во взгляде.

– Гриф «Корона»? Кирилл, какое отношение пятнадцатилетний эмансипированный мещанин-слабосилок может иметь к царской семье? Ничего не хочешь мне рассказать?

– Извините, Анатолий Семенович, – вздохнул я, старательно давя радостные эмоции. Да! Да! Я был прав! Гриф «Корона», то есть запечатано личным словом государя!

– Хм. Если пять минут назад я был уверен, что наш разговор о будущем сотрудничестве как минимум ограничится общими словами и договоренностями, то сейчас… – Полковник сложил ладони в молитвенном жесте перед собой и, прикрыв глаза, замолчал, явно о чем-то задумавшись. Правда, стоило мне поерзать в кресле, как он тут же вернулся на грешную землю. – Завтра я буду на приеме у государя и выясню, что к чему. А пока… Давай поговорим о том, ради чего я и звал тебя в гости.

– С удовольствием, Анатолий Семенович. Только один вопрос. Что заставило вас передумать?

– Именно это… – почти про себя проговорил Вербицкий и, вскинув голову, улыбнулся. – Ты очень необычный человек, Кирилла Николаевич. Очень. Умеешь выжидать, но умеешь и действовать быстро, без оглядки на авторитеты. Ты думаешь и делаешь и, кажется, совсем не собираешься, как говорите вы, молодежь, «сидеть на попе ровно». Когда приглашал тебя, я рассчитывал только приглядеться и, скажем так, навести мосты. Но… как ты правильно заметил, передумал. Причина проста. Я намеревался, присмотревшись, разумеется, в недалеком будущем предложить тебе одно дело, интересное и перспективное, после чего взять на буксир… чтобы через пару лет ты мог выйти в свободный полет, будучи уже знающим и опытным человеком…

– Анатолий Семенович, а если не ходить вокруг да около? – вздохнул я.

– Как ты относишься к Марии? – моментально перестроившись, вдруг спросил Вербицкий.

– Эм-м… как к однокласснице, умной и красивой. – Я чуть опешил от такой резкой смены темы и тона.

– И все?

– Э, Анатолий Семенович, у меня вообще-то, как вам должно быть известно, имеется невеста, – посчитав, что понял, к чему клонит собеседник, заметил я.

Вербицкий хлопнул глазами, открыл рот и вдруг расхохотался, но почти тут же оборвал смех.

– Понимаю. Но я и не говорю о браке. Точнее, не совсем о браке. – Я недоуменно уставился на полковника, а тот вдруг замолчал, покрутил в руках пресловутый кристалл-накопитель и лишь спустя минуту, подняв на меня посерьезневший взгляд, договорил: – Раз ты знаешь о моей должности, то должен знать и то, что род Вербицких не именит. Мы не бояре.

– Мне это известно, – кивнул я. – Равно как известно и то, что вы уже третий человек подряд в роду Вербицких, принесший личную клятву верности государю. А значит…

– Значит, труд трех поколений пошел насмарку после выходки моего сына, – с горечью заметил Вербицкий. – А Маша… она никогда не станет личным вассалом государя… если, конечно, не прыгнет к нему в постель, но такой судьбы я ей не желаю. А значит, уже ее потомкам придется зарабатывать право вассалитета служением, чтобы пятое поколение вошло в боярство, да и то лишь в служилое, то есть без выделения родовых земель и возможности иметь собственную гвардию.

– Выходки… стоп. И при чем здесь я?

– Мать Машеньки – дочь бастарда Скуратовых-Бельских. И если ребенок Марии будет носителем линии того же рода, то для возрождения фамилии и передачи ему титула нужно будет только подтверждение экспертизы…

Из меня хотят сделать быка-производителя?! Мама, роди меня обратно.

Впрочем, все оказалось не так страшно, как мне нарисовало неуемное воображение. Полюбовавшись на мою ошалевшую физиономию, Вербицкий мимолетно усмехнулся, но почти тут же вновь стал серьезным и пустился в объяснения.

– Тебя никто не просит спать с Марией, – вздохнул полковник. – Хотя, разумеется, если отцом ребенка станешь именно ты, это будет самый лучший вариант. Ты ведь не просто носитель линии, но и генотипа… Но тут я не настаиваю. Я все же не боярин, чтобы указывать своей дочери, от кого ей беременеть и за кого замуж идти.

– А линия и генотип – разве не одно и то же! – удивился я, мысленно облегченно вздохнув. Да мне Ольга темную устроит за такие полигамные допущения!

– О… – Вербицкий хлопнул себя ладонью по лицу и тяжело вздохнул. – М-да, об этом я не подумал… Извини, что напугал, Кирилл. Но ты же боярич, мало того, эфирник, как и все Скуратовы со времен Иоанна Монаха, и должен бы знать об этом.

– Напомню, что моих родителей нет на этом свете уже восемь лет… почти. А когда они были живы, я был слишком мал.

– А Громовы что… – произнес было Вербицкий, но тут же стушевался. – Стоп. Прости, это не мое дело… Хм. Ладно. В общем, так. Линия – это наследственная схожесть эфирного следа и предрасположенность носителей к определенному способу оперирования Эфиром. У тех же Громовых она выражена в особой любви к Пламени. У рода твоей невесты – это электричество на основе воздушной стихии. А у Скуратовых это были чистые эфирные техники. Линию можно усиливать соответствующим воспитанием ее носителей. Того генома, что унаследует будущий ребенок Маши, достаточно для претензии на право наследования боярского звания, а вот усиление его линии твоими техниками, по подсчетам моего евгеника, даст стопроцентную гарантию получения титула. Владетельного титула, а это значит – право объявления приобретенных земель родовыми, право содержать собственную гвардию и прочие… привилегии. Я предлагаю тебе стать в будущем регентом наследника Скуратовых-Бельских.

– Иными словами, нянькой, – вздохнул я.

– Скорее, учителем и наставником. «Дядькой», если хочешь, – поморщился Вербицкий.

– Вот кстати о дядьках. – Я встрепенулся, вспомнив один момент из досье Леонида на Вербицких… и его облом с агентом на тотализаторе. – А почему ваш сын не может взять на себя ту же ношу, что и вы?

– Потому что он идиот, – нахмурился Вербицкий и вздохнул. – Или я недосмотрел… но месяц назад Василий купился на посулы все тех же Бельских и ушел к ним в боярские дети… по клятве. Эх… Теперь понимаешь, Кирилл?

– Понимаю, но… а мне-то какая выгода? – поинтересовался я.

– А для тебя это тоже возможность получить собственный титул. Причем без многолетних мытарств нескольких поколений. Воспитание наследника рода, возрождение угасающей линии и рода… Регент наследника – это фактически прямой билет в именитые. И государь не сможет отказать тебе во владетельном титуле. Боярин Николаев-Скуратов… Звучит, а?

– А почему двойная фамилия? Это же будет новый род, получается, а не…

– По регентству. Традиция, – пояснил Вербицкий, пожав плечами.