Новый стандарт - Юрин Денис Юрьевич. Страница 1

Дождь монотонно барабанил по лобовому стеклу старенького «торнадо», навевая сонному водителю с распухшими, красными глазами и трехнедельной щетиной привычные мысли о суициде. Сгустившиеся над городом сумерки и отражающиеся на мокром асфальте отблески тусклого света фонарей тоже не способствовали поднятию настроения и появлению хотя бы жалкого подобия оптимизма.

Он устал, устал от жизни, неумолимо текущей чередой хаотически сменяющих друг друга событий, которые по непонятному стечению обстоятельств проносились обычно мимо него. Время шло, все кругом изменялось, а он никак не мог приспособиться к быстрому темпу жизни, поспеть за неугомонным человечеством, торопящимся неизвестно куда и зачем.

Казалось, еще не так давно, буквально вчера, они с друзьями сидели в тихом, опустевшем баре где-то на восточном побережье Нового Континента и воодушевленно спорили о шансах на выживание в капризном человеческом обществе такой фантастической штуки, как виртуальная реальность… Затем щелчок в сознании, череда не связанных между собой событий, мелких проблем, на решение которых ушло несколько лет, и с ужасом осознаешь, что ты, как подросток, проводишь в воображаемом мире куда больше времени, чем в реальном, и с момента приятельского спора прошло каких-то двадцать-двадцать пять лет.

Все двигалось, все изменялось, подчиняясь непреклонным законам природы. Неизменными оставались лишь он сам и весьма узкий круг знакомых, которых он никак не мог, да и не хотел, возвести в ранг друзей. Еще не так давно, лет сто назад, он пытался меняться, быть на плаву, поспевать за прогрессом. Только одна мысль о неминуемом превращении в раритет прошлого, отставшего от жизни старика в теле тридцатилетнего мужчины, вселяла в него страх и толкала на безрассудные, с точки зрения обычных людей, поступки.

Он много читал и постоянно учился, совершенствуя свои познания почти во всех областях науки и человеческой жизни, даже написал несколько неплохих трудов, но потом сдался, устал, не нашел однажды в себе сил ответить на, казалось бы, простой вопрос: «Зачем?»

Проснувшись как-то ранним утром, он сгреб в охапку содержимое многочисленных книжных шкафов, не забыв при этом и о двадцати дипломах, полученных за пятьдесят лет бесконечных мучений в лучших университетах мира, и после недолгих колебаний одним легким движением руки с горящей спичкой прекратил бесцельные страдания.

Как ни странно, но вандализм помог. Эйфория от вида пожарища моментально сменилась глубоким душевным успокоением и чувством выполненного долга. Он перестал играть в человека, шагающего в ногу с эпохой и пытающегося возвыситься над своей природой. Для того чтобы убивать, не надо быть современным и начитанным, достаточно логики, врожденного чутья и крепких рук.

Сумбур размышлений был прерван тихим, но пронзительным писком будильника. По привычке рука проскользнула в карман плаща и придавила заветную кнопку, прервав тем самым раздражающий слух низкочастотный звук, напоминающий вопль смертельно раненной летучей мыши.

Век пейджеров был краток, он безвозвратно прошел еще несколько лет назад. Компактные, надежные в употреблении, рассчитанные на долгие года службы аппараты, изготовленные на заводах крупнейших фирм Континента, быстро перекочевали из карманов владельцев в набитые пищевыми отходами и прочим хламом мусорные бачки. Лишь этот пронзительный, душераздирающий писк спас маленькую пластмассовую коробочку с гордым названием «Трансериус» от неминуемой гибели на свалке. Моррон пользовался аппаратом исключительно как будильником, способным поднять на ноги хозяина, находившегося в любом, даже мертвецки пьяном, состоянии.

Водитель приоткрыл окно и выбросил наружу опаленный фильтр сигареты. Перегнувшись через высокую спинку сиденья, он одним рывком перетащил к себе огромную черную сумку и, сняв правую перчатку, уверенно расстегнул молнию. Уже через минуту старенький энергомобиль превратился в арсенал на колесах. Один за другим на сиденье появились: автомат «АПНС-48» старого образца с семью сменными рожками, пистолет с самодельным глушителем и венец творения инженерной мысли конца тридцатых годов прошлого столетия – жидкотопливный огнемет, изготовленный на военных заводах Геркании.

Пытаясь отрегулировать вечно барахлящий, соскальзывающий с нарезной трубки вентиль, он вспомнил, как старый шевариец – торговец оружием – предупреждал о ненадежности конструкции времен «мирного противостояния», пытаясь предложить взамен всевозможные модификации взрывчатки и убеждая чуть-чуть подождать, пока он не закажет у своих партнеров виверийцев более позднюю газовую модель. Моррону самому не хотелось рисковать и связываться с громоздкой и крайне опасной штуковиной, но что делать? Огнемет был оптимальным видом оружия для предстоящей операции, а ждать несколько месяцев сомнительной поставки не хотелось. Утешало только одно: если перегреется основательно проржавевший бак или в соединительный шланг попадет шальная пуля, то гибель будет мгновенной, хотя вряд ли можно было считать полноценной смертью пару месяцев забытья, усугубленного частичной потерей памяти, которой, кстати, он уже давно не дорожил.

Только после того как в третий раз проверил амуницию и отругал себя за чрезмерную скрупулезность, он вставил ключ в зажигание и осторожно, опасаясь случайной встречи с алчными сотрудниками дорожной полиции, снимающими основной урожай наличности именно в это время, тронулся в путь.

До ночного клуба было недалеко. Уже через пять минут он остановил машину с противоположной стороны улицы, метрах в пятнадцати-двадцати от входа, и стал внимательно изучать обстановку. Сколько его опытный глаз ни пытался обнаружить хоть что-то подозрительное, усилия были тщетны. Все было как обычно: пара расслабленных бритых охранников, уставших от вида респектабельных кавалеров и назойливо кружащих возле них смазливых девиц всех окрасов и мастей; десяток подвыпивших или обкуренных студентов, без умолку галдящих на всю округу; и два ряда аккуратно припаркованных на тротуаре машин представительского класса. Ничего особенного, все как всегда, обычное начало очередной трудовой ночи для «прислуги». К этому классу людей моррон причислял не только профессиональных обольстительниц и барменов, но и всех остальных бесполезных, никчемных, с его точки зрения, существ, делающих деньги на слабостях и извращенных прихотях других.