Смок - боевой змей - Дроздов Анатолий Федорович. Страница 36

Малыга не заставил себя упрашивать. Двое верховых, не видимые за конюшней с дороги, перевалили за холм. Некрас забрался в седло и, не спеша, стал привязываться. Убийцы подскакали ближе и охватили его полукругом. Самые ближние подняли луки.

Змей заревел. Кони встали на дыбы, сбрасывая всадников. Те из них, кто успел натянуть тетивы, бросили стрелы в пустое небо. Смок побежал по склону, взмыл над лугом, но высоту не набрал. Наскочил на ближнего всадника, который все не мог управиться с конем, схватил когтями и выдернул из седла. Вой завопил, хватаясь за толстые лапы. Смок поднялся выше и разжал когти. Человек, кувыркаясь, полетел вниз и шмякнулся оземь. Застыл недвижимо. Змей скользнул вниз и выхватил из седла следующего. Всадники, которые оставались в седлах, прыгали на землю и в ужасе разбегались. Змей бросил отчаянно орущего человека и поднялся в высь. Некрас сделал круг над поляной. Ни людей, ни лошадей видно не было — попрятались. Только два тела лежали на зеленой траве.

— Будете знать! — прошептал Некрас и повернул к лесу…

* * *

Олята чистил Дара, когда калитка во двор широко распахнулась. Вошел дружинник. Олята застыл со щеткой в руке, а в калитку тем временем ввалился второй, третий, четвертый… Последним появился Балша. Увидев отрока, он радостно осклабился и направился к нему.

— Некрасу скажу! — выпалил Олята, понимая, что случилось недоброе.

— На том свете! — загоготал сотник. Он сгреб отрока за ворот и притянул ближе. От сотника, как давеча, несло кислым запахом хмельного меда. — Трясешься, смерд? Счас узнаешь, как сотника бить!

Олята попытался вырваться, но Балша ударил его в скулу. Затем еще и еще… Олята упал, и сотник стал пинать его носками красных сапог.

— Смерд вонючий! Стерво песье! Уд овечий!..

Олята свернулся в клубок, подтянул ноги к груди и закрыл лицо руками. Помогло не надолго. Видя, что удары не достигают цели, Балша перешагнул лежащего отрока и с размаха пнул по хребту. Олята вскрикнул и вытянулся. Второй удар угодил под дых, отрок затих.

— Вяжите его и везите в поруб! — велел Балша дружинникам. — У меня еще должок! — он с ухмылкой глянул на застывшую в дверях Оляну.

Та, осознав, рванулась в дом, но задвинуть засов не успела. Дверь вырвалась из рук, в проем шагнул довольный Балша.

— Что, сучка? — сказал, расстегивая пояс с саблей. — Попалась? В этот раз не помогут! Сделаю с тобой, что хочу, а потом зарежу!

Балша бросил пояс на лавку, стащил через голову свиту. Вытащил из-за голенища и со значением положил на стол нож. Дева прижала руки к груди.

— Не убивай меня, сотник! Отпусти брата! Я заплачу!

Балша злорадно засмеялся и распустил гашник на портах.

— Покажешь, как тешила Некраса?

— Покажу!

Оляна сбросила поневу, стащила рубаху, оставшись в одних сапожках. Балша впился жадным взором в девичье тело.

— Поглядим! — сказал, подходя. — Сначала меня ублажишь, после — воев моих… Если они слово замолвят…

Он схватил деву и впился поцелуем в нежные губки. Девка обвила его шею руками, повиснув на сотнике. «Старается! — довольно подумал Балша. — Только зря! Все равно зарежу!..» Сотник шагнул к полатям, но в этот миг шею что-то ожгло. Балша разжал руки. Дева отскочила, глядя испуганно. Балша поднял руку и нащупал рукоятку торчащего в шее ножа.

— Ах, сучка! — Балша вырвал нож и шагнул к деве. Толстая алая струя ударила из шеи сотника и залила его левое плечо. Балша сделал еще шаг, свет в его глазах померк. Сотник мягко повалился на пол и затих. Под головой его сразу появилась и стала расплываться темная лужа.

Оляна метнулась к двери и задвинула на засов. Затем, стараясь не глядеть на убитого сотника, торопливо оделась. Она сама не понимала, как все вышло. Некрас учил: когда ворог хватает, повисать на нем и подтянуть правую ногу. Нож окажется под рукой — выхватить его и ударить в шею! Некрас показывал куда. Он повторил с ней уловку снова и снова. Оляна терялась, когда Некрас хватал ее, действовала неловко. Ей совсем не хотелось его бить. Некрас ругался. Выходит, научил…

Оляна постояла у двери, прислушиваясь. С той стороны было тихо. Подумав, Оляна вытащила из ножен саблю Балши и осторожно сдвинула засов. Приотворила. За углом разговаривали двое.

— Что-то сотник не кричит? — спрашивал один.

— Занят! — хохотнул второй. — Скоро девка завоет! Балша любую заставит.

— Не убил бы! Нам останется?

— Обещал! Но сначала сам натешится. Подождем! Девка молодая, укусная, только созрела.

— Я буду после Балши!

— Это чего?

— Первым вспомнил!

— Сотник мне обещал!

— А я первый вспомнил!..

Дружинники стали ругаться, И Оляна закрыла дверь. Убежать не удастся — схватят. А потом… О том, что будем потом, лучше не думать. Оляна села на лавку, положила на колени обнаженную саблю и постаралась успокоиться. Все плохо. Оляту увезли в княжий поруб. Про Некраса Балша сказал, что сотник на том свете. Если б Некрас был жив, Балша не позволил себе сотворить, что сделал. Значит, Некрас мертв. Защитить их более некому. За убийство княжьего сотника ее или убьют на месте или казнят по приказу князя. Утопят или закопают живой в землю. Но перед тем отдадут на потеху дружинникам. Лучше уж сразу…

Оляна заплакала. Слезы текли по ее щекам, капая на острый клинок, но Оляна не видела этого. Когда слезы высохли, Оляна подошла к иконе в углу и долго молилась, прося Господа отпустить ей грехи вольные и невольные. Затем помолилась за Оляту и Некраса. Закончив, она подошла к двери и вновь взяла саблю. Дружинники устанут ждать и станут ломиться в дверь. Она не откроет, дверь выломают. Если изловчиться, она убьет одного воя или хотя бы ранит, второй дружинник ее зарубит, не удержится. Ей не придется мучиться, и это не будет самоубийством. Священник говорил, что убить себя — тяжкий грех, Господь самоубийц не прощает. Еще священник рассказывал про греческих дев-христианок, над которыми римские воины хотели надругаться, но девы бросились в воду и утонули. Это не было самоубийством, объяснял священник, люди тех дев признали святыми. Она тоже не хочет, чтоб над ней надругались. Господь поймет…

За дверь послушался шум, крики, затем чей-то тяжелый кулак врезал в толстые доски.

— Открывай! — послышался грубый голос. — Убью!

Оляна стала в стороне и подняла саблю. За дверь крикнули еще раз, затем умолкли. Прошло немного времени, и в дверь застучали. По-другому. Оляна догадалась: рубят топором. Дружинник с той стороны бил сноровисто: скоро над засовом появилась дыра, а затем ловкий удар выломил засов. Большая темная тень появилась в проеме, Оляна рубанула, что сил. Однако клинок встретил другой клинок, сабля вылетела из рук девы и, звеня, покатилась по полу. Сильные руки схватили ее за плечи. Оляна зажмурилась.

— Доча?..

* * *

Малыга въехал в Белгород беспрепятственно. Здесь его почти никто не знал, а Зыха кмет оставил в отдалении, велев затаиться в кустах. Малыга наметом проскакал по узким улочкам. Возле бывшего дома Улыбы стояли привязанные кони. Малыга перешел на шаг и осторожно подъехал к воротам. Привстав на стременах, заглянул поверх. На лавочке у дома сидели двое дружинников. Мгновение, кмет размышлял. Дружинники во дворе — это плохо. С другой стороны на засаду не похоже. Сидят спокойно, о чем-то лаются. Малыга вытащил засапожник и спрятал нож в рукав. Затем спрыгнул наземь.

Увидев шагнувшего во двор воя, дружинники вскочили. Однако сразу же успокоились. Вой был немолод и смотрел миролюбиво.

— Где Олята? — спросил гость, подходя ближе.

— Тебе зачем? — насторожился один из дружинников.

— Коня обещал продать.

— Не продаст! — осклабился дружинник. — В поруб свезли.

— А сестра его?

— Ею сотник занимается, — дружинник кивнул на дом. — Потом придет наш черед. Можешь и ты, коли подождешь. Девка молодая, горячая!

— Куда ему! — хохотнул второй. — Старый! Голова сивая…