Занимательная механика - Панов Вадим Юрьевич. Страница 17

Крус покраснел. Взял, почти выхватил пакет и, скомкав, сунул в карман пиджака. Отвернулся:

– Убирайся!

– Да я, собственно, уже. – Старик поправил шляпу: – Надеюсь, мы больше не увидимся…

– Не увидимся! – Невада неожиданно развернулся к Дроздовскому лицом: – Не увидимся! Поэтому я скажу тебе кое-что, старик: я действительно Вонючка. Я действительно мразь. И я действительно предавал тех, кто мне верил. Но как ни странно, старик, есть люди, которых я считаю друзьями. Их мало, всего-то двое, но я их никогда не предам. – Крус похлопал рукой по карману, в котором спрятался пакет с пуговицей. – Понял, старик? Я, Вонючка Крус, никогда не предавал друзей. Можешь похвастаться тем же?

Семен Ефимович судорожно сглотнул, дернул плечом, на мгновение, всего на одно мгновение, в его выцветших глазах мелькнула дикая ярость. Возможно, предшественница еще одного удара, но разгоряченному Неваде было плевать. Он сказал все, что хотел, и теперь смотрел победителем. Последнее слово осталось за ним.

Дроздовский, в свою очередь, сумел справиться с гневом. Глухо повторил:

– Скажи Гончару, что больше я ему не должен.

Повернулся и шаркающей походкой направился к Старой площади.

– Три дня! – рявкнул Кантор. – Три!!

Плотину его обычного спокойствия, можно сказать – отстраненности от окружающей действительности, наконец-то прорвало, и профессор неумело, но весьма яростно выплескивал на слушателей свое неудовольствие:

– Три дня простоя в исходной точке! Три дня!! Вы понимаете, что семьдесят два часа назад мы должны были покинуть этот чертов городишко?! Мы должны быть в пути! Мы…

Голос сорвался, и Кантор, схватив со стола бутылку минералки, жадно припал к горлышку.

– Мерзавцы…

Говорить и пить одновременно у профессора не получилось, вода потекла по подбородку, пролилась на одежду, однако нового приступа ярости это обстоятельство не вызвало. Кантор тихо выругался – Остин поймал себя на мысли, что впервые слышит из уст профессора столь грязные ругательства, – вернул бутылку на стол и замер, угрюмо глядя на слушателей. Не пронзительно, ожидая ответа на жесткие вопросы, а именно угрюмо, почти обреченно. Вспышка гнева прошла, и ученый на глазах возвращался к привычному образу мягкого, слегка застенчивого человека.

«Не вожак, – вздохнул про себя Остин. – Совсем не вожак…»

Тем не менее именно Эммануил Кантор является руководителем экспедиции, ему дана вся власть, и на нем лежит ответственность за результат. Командовать профессору нравилось, вот только делать это он, к сожалению, совсем не умел. А прислушиваться к мнению опытных людей пока не собирался: на первых порах Остин пытался давать советы, но, поняв, что Кантор не обращает на его слова никакого внимания, плюнул и всю последнюю неделю занимался исключительно своими обязанностями. За происходящим, разумеется, наблюдал, но не вмешивался. И теперь, выслушивая вопли профессора, улыбался про себя:

«Не получается? Интересно, сколько тебе еще потребуется времени, чтобы осознать свое неумение быть главным?»

Остин мог позволить себе улыбку: работу Джеймс делал безукоризненно, и претензий к нему Кантор не имел.

Ярость профессора была направлена на Денниса Вашингтона, менеджера экспедиции, а заодно на его русского помощника, невысокого черноволосого манси со странным именем Порфирий Сургучев. Именно они не сумели организовать своевременную доставку снаряжения, и именно им должна была предназначаться взбучка. Но, по мнению Остина, истерика, которую закатил Кантор, не имела ничего общего с необходимым в данном случае разносом. В свою очередь, Вашингтон и Сургучев знали о слабости руководителя и не особенно переживали по поводу скандала. Внешне выглядели подавленными, взволнованными, но Джеймс прекрасно видел, что менеджеры играют. Плевать им на взбешенного профессора. Да и вины за собой Вашингтон и Сургучев не чувствовали.

– Местная логистика оставляет желать лучшего, – негромко кашлянув, проговорил Деннис. – Русские… – тут он покосился на подчиненного, – ужасные пьяницы и разгильдяи.

Сургучев английским не владел, а потому просто кивнул, подтверждая непонятые слова старшего товарища.

– Когда следует ждать груз? – уныло осведомился смирившийся с судьбой Кантор.

«Концерт закончился».

Остин окончательно поскучнел.

– Перевозчики клянутся, что завтра машина будет в городе, – уверенно заявил Вашингтон.

– То есть послезавтра мы можем выступить?

– Я надеюсь.

Сам Деннис в тайгу не собирался, даже целей экспедиции толком не знал, а потому его совершенно не волновало, как скоро люди Кантора отправятся в сибирские леса.

– Идите, – велел профессор. – И помните: я требую, чтобы завтра груз был на месте!

– Обязательно, – кивнул Вашингтон.

Сургучев опять подтвердил.

Остин, не таясь, зевнул. И тоже собрался покинуть комнату профессора, но Кантор неожиданно остановил его:

– Джеймс!

– Да, сэр?

– Прошу вас остаться на пару слов.

– Хорошо. – Остин без энтузиазма вернулся в кресло и развалился в нем с самым независимым видом. – Что-то случилось?

– Нет. То есть – да… То есть… – Кантор в замешательстве потер лоб.

«Кабинетная крыса! У тебя есть имя, научные звания и связи в верхах. Но ты все равно кабинетная крыса, неспособная к повседневному управлению людьми».

Не таким, ох не таким, по мнению Остина, должен быть руководитель отправляющейся в глухие сибирские уголки экспедиции. Что Кантор видел в жизни? Уютный университетский кабинет? Тихий библиотечный полумрак? Интеллигентные раскопки в цивилизованной Европе? Джеймс внимательно изучил послужной список шефа и знал, что в по-настоящему сложных экспедициях профессор не участвовал. Не было за его плечами ни южноамериканских гор, ни африканских джунглей, ни азиатских пустынь. Не Индиана Джонс, если уж на то пошло. И как поведет себя Кантор, столкнувшись с трудностями, большой вопрос. А трудности обязательно возникнут. Остин вырос на Аляске и хорошо понимал, что это такое – северные леса.

– О чем вы хотели поговорить, сэр?

– О ваших людях, Джеймс. – Профессор наконец подобрал нужные слова.

– С ними все в порядке, сэр, – успокоил начальника Остин. – Они уверены в себе, полны энтузиазма, к тому же чертовски скучают в этой дыре и жаждут отправиться в путь.

«Пронюхал о вчерашней драке в местном ресторане? Было бы о чем говорить! Ну, набили мои ребята морды местным. Ну и что?»

– Дело действительно обстоит так, как вы говорите?

– Вы – мой командир, сэр. – Остин добавил металла в голос: – Я не имею права вас обманывать.

Официально организатором экспедиции выступили университет и два благотворительных фонда. Однако в действительности Кантор сумел заполучить поддержку правительства, а потому половину «научных работников» составляли военные. Пятнадцать морских пехотинцев во главе с Остином были призваны обеспечить безопасность ученого и гарантировать, что найденные им сокровища благополучно достигнут Соединенных Штатов. Дабы не смущать туземных чиновников, военные действовали инкогнито, однако оснащение группы, в том числе и боевое, было на самом высоком уровне.

– Я поговорил с парой ваших парней, – промямлил профессор, – и понял, что они никогда не бывали в тайге.

– Они морпехи, сэр, – отрезал Остин. – Они пойдут, куда прикажут, и сделают все, что им прикажут.

– Да, но… – Кантор нервно потер руки. – Джеймс, я могу быть с вами откровенен?

– Как сочтете нужным, сэр. Со своей стороны хочу заметить, что нам следует полностью доверять друг другу.

– Разумеется, разумеется… – Профессор неловко улыбнулся. – Понимаете, при подготовке экспедиции меня в основном увлекали научные аспекты…