Убийца Эльфов - Марченко Ростислав Александрович. Страница 30

Появившийся на шум из соседней комнаты Рангвальд понимающе хмыкнул, хлебнул налитого ему вина и оставил нас одних. Естественно, первое, что сделал Бруни, завел разговор о прелестях жриц продажной любви. Судя по описанию, бордель пользовался популярностью, а хозяин — преимуществами отсутствия конкуренции. Причем цены не лупил, похоже, работал за счет оборота. Надо полагать, закреплял клиентуру. Торвальд слышал, что в столице и окрестностях собрались открыть еще два. Хозяева скупали рабынь на должность обслуживающего персонала. За высокородных пленниц, за которых не заплатили выкуп, давали полуторную цену. Эльфиек обещали покупать за двойную. Чистый бизнес — конкуренты озаботились ассортиментом услуг, коли снижать цены некуда. Попутно Бруни посетовал, что хозяин действующего борделя у него эльфиек взять отказался, опасаясь, что их родственники или авторитетные эльфы такого не поймут.

Однако добраться до борделя нам не удалось.

Базар города Брандборг превосходил призамковый по площади раза в три. Собственно, как оказалось, рынков в городе было два. Большой, с участием иноземных купцов, за стенами на здоровенной площади посада, и малый, на площади внутри города. На последнем торговали действительно ценным товаром по-настоящему авторитетные купцы из граждан Оркланда. Последние, как правило, имели дома со складами имущества внутри стен, а торговали далеко не под парусиновыми навесами или прямо с кораблей, ночуя в постоялых дворах посада или на тех же кораблях. До малого рынка мы добраться тоже не успели.

Обойдя примерно половину рынка, Торвальд и Бруни объявили, что устали и им надо промочить горло, после чего пригласили «парней» следовать за ними.

В пивнухе на первом этаже постоялого двора я и нашел свои неприятности. Все началось прекрасно. Хлебнув неплохого пива, я расслабился на скамье, глядя вместе с ухмыляющимся Хаддом на заливающих в свои утробы пиво приятелей.

Естественно, жизнь доказала, что расслаблялся я напрасно.

Слева, рядом со мной, на скамью плюхнулась какая-то благоухающая перегаром туша и за мою руку, держащую кружку с пивом, схватилась чужая, разлив половину пенного напитка. В харчевне стало тихо. Плечистый, жилистый орк в расшитой золотом и серебром кожаной безрукавке и с серебряным браслетом, кстати, тоже наградным, на одной из рук, спокойно оголил мой и высказал причину своего появления:

— Ты, щенок, знаешь, что на руке таскаешь?

Я очень спокойно взял кружку второй рукой и поставил на стол. Попытку приятелей высказать недовольство его появлением, а Торвальда даже встать, блокировали друзья моего нового соседа, окружившие стол. Голов восемь. Оружием нам никто не угрожал, по закону житель Оркланда, обнаживший оружие, но не пустивший его в ход, признается неправым автоматом, если точнее, даже платил виру за факт своего деяния, но встать бы нам явно не дали. Пока.

Мысленно я выматерил деда с его пиаром. Так и знал, что будут неприятности. Выглядел я сущим мажором — мускулистый вариант, с поправками на Оркланд, естественно. Эльфийский прикид, дорогие сапоги, валахар на изукрашенном серебром ремне справа, браслет, украшенный рубинами, одна мизерикордия слева выбивается из образа богатого сыночка с такими же денежными приятелями, по наглости и глупости нацепившего на руку стоящий больших денег наградной браслет. Забыв о том, что за такую наглость в Оркланде как минимум рубят руки. Мысль не таскать браслет постоянно у меня приходила, но, подумав, от этого отказался: неправильно поймут.

Вообще-то данный вопрос плевка не стоил, достаточно было познакомить ребят окружившей нас девятки с авторитетными хольдами из дружины конунга, хранителями традиций. Было только одно «но». Меня прилюдно, точнее, прилюдно и приорочно хватали за руки и успели оскорбить. И данной ситуации у авторитетов значило однозначно поставить вопрос о причинах награждения и моей крутизне. К слову, оценив силы оппонентов, Бруни с Торвальдом перестали дергаться и молча смотрели, что я буду делать.

Конфликтовать не хотелось. Драться ни на дуэли, ни в кабаке — тоже. Оправдываться перед неким неизвестным мне орком явно ниже меня по положению было тоже невместно. Надо было найти способ решить конфликт, и желательно без крови. Если не получится, придется драться. Спущенные обиды в нашем обществе имеют свойство возвращаться в самый неожиданный момент, а я слишком много времени потратил и пролил крови на постановку своего авторитета в клане. Вдобавок спущенная мной обида рикошетом может ударить и по признавшему меня деду.

— Ты оглох, ублюдок? — не оставил мне большого выбора противник, продолжающий сжимать мою руку, а второй взял за воротник рубахи. Надо было соображать быстрее. Не думал, что мины на лицах приятелей способны стать еще серьезнее. Теперь выбор между дракой и дуэлью. Любая попытка договориться или оправдаться, после последних действий противника, равна унижению.

Стараясь не насторожить противника резкими движениями, я нарочито спокойно попросил:

— Руки убери, — и протянул правую к воротнику. После чего ударил пальцами в глаза.

Орк вскрикнул и разжал руки, машинально пытаясь закрыть лицо. Через мгновение литровая глиняная кружка с остатками пива разбилась о его голову, а я получил сильнейший удар в ухо, от которого потерялся и улетел на пол. Вместе с Хаддом.

Встать нам не дали, начав окучивать ногами и руками. Как ни странно, помог мне именно инициатор конфликта, растолкав друзей и попытавшись самому разобраться с обидчиком. Заминка оказалась достаточно велика, чтобы я успел слегка отойти и встретить набегающего противника ударом ноги в колено, от которого он улетел на пол рядом со мной, а я тем временем схватился за ножи. Без них мне бы дали встать только в плохих боевиках.

Продолжения банкета не допустил хозяин постоялого двора в комплекте с вышибалой, появившиеся в непосредственной близости с дубинками в руках.

— А ну разошлись, пока дубины не попробовали! — орал хозяин — двухметровый громила с огромным пузом и руками толщиной с мою ногу. Вышибала похожей комплекции и вида, разве что с брюхом поменьше, возможно сын, молча стукнул по руке близлежащего ему противника — серого и орка с обнаженным здоровенным кинжалом в руках. Кинжал упал на пол.

— А ну спрятал кинжалы, щенок! — Это уже мне.

— Повежливее, дружок, — ответил я ему, оценивая обстановку. Когда я выхватил ножи, оппоненты предпочли разорвать дистанцию, сами выхватывая оружие. Даже задира откатился в сторону. Матросова, бросившегося на меня с целью вырубить или разоружить, с риском получить мизерикорд в печень, естественно, не нашлось.

Итак, конфликт перешел из горячей фазы в холодную. На время. Вовремя: еще несколько секунд — и на полу появились бы если не чьи-то кишки, то кровь точно. Когда у противника численное преимущество, единственный шанс на выживание — атаковать, если убежать не удалось. Убежать бы мне не дали.

Зачинщик ссоры тем временем встал. Кружкой я разбил ему голову, лицо залило кровью, еще повезло, что глаза не вылетели. Без синяков, правда, ему никак не обойтись. Впрочем, не моя вина, что так легко отделался: я бил всерьез.

Ну, все. Выбор сделан. Просто драка — это одно, а вот пролитая в ней кровь — совсем другое. Коли противник меня вызовет, отказаться проблематично, я пролил его кровь, он в своем праве. Общественность не поймет.

— Ты труп, сопляк!

— Не сотрясай воздух, пес, потише, — как можно спокойнее высказал я свои мысли. — Хотя… вообще ты можешь говорить что угодно, поскольку жить тебе осталось недолго.

Все трое моих приятелей с интересом уставились на меня. Хадду тоже перепала пара пинков, Торвальду с Бруни приятели пострадавшего не дали встать из-за стола, скрутив прямо на месте. Их фиксировали надежнее с самого начала, поскольку мужики выглядели посерьезнее нас, молодежи. Вообще, если же быть точным, мною заинтересовалась вся пивнуха. Интересно, почему? Разве не ясно, что после случившегося без дуэли не обойтись, что бы я ни говорил? И ладно, если мы будем рубиться завтра утром, а не резать друг друга прямо сейчас, выйдя из дверей заезжего дома.